«С 2010 года я разговариваю только на белорусском»

Белорус снял фильм на родном языке, который уже оценили в Европе. 

Наверное, сейчас Алексей Полуян, белорусский режиссер, живущий в Германии, мог бы достраивать квартиру в «Маяке Минска», а на зимовку летать в Таиланд. Но семь лет назад после окончания БГУИР он поехал за вторым высшим в Кассельскую художественную академию, променяв работу в крупной ИТ-компании на мечты о большом авторском кино.

С Алексеем tut.by встретился в кинотеатре «Москва». Уже завтра сюда придет 700 человек, чтобы посмотреть его белорусскоязычную киноленту «Возера радасці», созданную по роману известного писателя Виктора Мартиновича. За полгода фестивальной жизни лента «Возера радасці» собрала россыпь наград международных кинофестивалей: мировая премьера прошла на самом престижном киносмотре короткометражного кино в мире — в Клермон-Ферране, а 9-летняя актриса, сыгравшая главную роль, получила приз Best actress на фестивале FICBUEU в Испании. Все билеты проданы за несколько дней до показа.

О чем кино: В маленькой белорусской деревне, где время как будто остановилось, девятилетняя Яся переживает смерть матери. Отец девочки отправляет ее в интернат. Но однажды она решает сбежать и вернуться домой.

«Возера радасці» можно посмотреть в «Пионере», «Москве», Silver Screen в ТЦ «Галилео» и «Falcon Club Бутик Кино» с 14 по 17 ноября

«Фильм — свободная адаптация романа, он о детстве моего папы»

— В европейских и американских киношколах режиссеров учат делать все: работать с камерой, писать сценарий и даже продюсировать свои ленты. Почему вы обратились к литературному материалу, а не написали свою историю?

— Фильм создан по роману Виктора Мартиновича, но это очень личная история — о детстве моего папы. Он вырос в детском доме так же, как и главная героиня книги «Возера радасці» Яся. Отец никогда не говорил об этом периоде, тема его детства долгие годы была табуированной в нашей семье. «Моя жизнь началась только тогда, когда я познакомился с твоей матерью», — так папа всегда говорит. Я почувствовал, что с этим нужно и можно работать, чтобы как-то облегчить ношу отца. Мне хотелось найти ответ на мой вопрос: «Как могут родители отдавать своего ребенка?». Начал собирать его рассказы, говорить с ним про опыт пребывания в детском доме. А в 2016 году мой друг подарил мне книгу «Возера радасці», и, прочитав эпизод детства Яси, понял, что это очередной импульс к созданию фильма. Я сразу написал Виктору Мартиновичу и попросил разрешения на экранизацию, но предупредил, что это будет свободная адаптация. Он сказал «без проблем!» и даже приехал на площадку и снялся в эпизоде.

— Почему вы экранизировали только часть книги?

— «Озеро радости» — это короткометражный получасовой фильм. Чтобы снять целый роман, нужно вложить очень много времени и средств, это огромная, эпохальная работа, за которую я в 2016—2017 годах не был готов взяться. В прокате «Озеро радости» покажут вместе с моим другим фильмом — «Край жанчын». Его показывали на ММКФ «Лістапад» два года назад, тогда фильм получил приз «За верность кинематографическим идеалам». В Академии искусств, в которой я сейчас доучиваюсь, прежде чем студент снимает свою дебютную работу, проходит очень много лет. Никто не кидается во время обучения после окончания университета снимать полный метр. Моя профессор говорит, что сначала надо нарастить мускулатуру и научиться понимать, строить и снимать короткометражное кино. Чтобы потом уже выстрелить с дебютным фильмом, сразу сделать его хорошим.

Алексей Полуян
Фото: Ольга Шукайло

— В фильме главные роли — у детей. Тяжело ли было найти маленьких актеров и как вы с ними работали?

— Изначально планировали снимать в Ошмянском интернате: договорились с дирекцией, подобрали исполнителей главных ролей там же, но за месяц до съемок руководство интерната (возможно, под давлением Ошмянского горисполкома) передумало работать с нами. Как и почему — до сих пор не понимаю. Может, побоялись чего-то, но ситуация была критическая… За месяц до съемки остаться без главной локации и огромного количества актеров! Помню, как мы с оператором Бехрузом Карамизаде, который заранее прилетел из Германии, ехали по дороге из Ошмян в Ляховичи и по пути останавливались и искали строения, похожие на детский дом. Вдруг видим — заброшенная школа постройки 50-х. Я кричу оператору: «Останавливаемся!». Вышли. Посмотрели. Подходит! К счастью оказалось, что эта старая школа принадлежит бизнесмену из Барановичей, который выкупил ее в надежде сделать гостиницу для иностранных туристов. Он нас выслушал и сказал, что мы можем снимать.

— Актеров тоже пришлось заново искать?

— Взрослых — нет, но чтобы найти исполнительницу главной роли и других детских ролей, мы объездили порядка шести-восьми интернатов. В конце концов приехали в могилевскую SOS — детскую деревню, мне сразу понравилась атмосфера там. На кастинг пришло много девочек, и все такие веселые: «А я могу вот так сделать, а я могу петь и ушами шевелить, а я мостик сделаю!». И только одна девочка молчала и вначале во всеобщей радости не принимала участие. Это была 9-летняя (на момент съемок ей было восемь) Настя Пляц, она стояла в сторонке и молча изучала меня и ассистента Ирину. А глаза у нее — совсем как у взрослого человека. В них одновременно уживается трагизм и какая-то ирония: даже непонятно, в какой момент она ухмыляется, а в какой — серьезная. Конечно, у Насти много недоверия к взрослым. Когда ей было три года, а ее брату — пять, мать привела их на порог детского дома, постучала в дверь и оставила. С какой стати ей доверять взрослым после такого предательства? Но со временем получилось найти контакт и с ней, и с другими детьми. Она отлично себя чувствовала на съемочной площадке. Главное — Настю не жалеть: она большая молодец и боец.

— Звездной болезни после такого внимания не появилось?

— Я тоже переживал по этому поводу, но ничего такого не заметили. После участия в фильме Настя начала активно заниматься спортом, хочет добиться в нем результатов. Мне кажется, что съемки дали ей этот толчок и хорошо повлияли на самооценку.

«Чем сложнее герою, тем интереснее зрителю — такие законы кино»

— В романе «Возера радасцi» отец Яси — влиятельный бизнесмен, один из людей,

принимающих решения в стране. В интервью Виктор Мартинович рассказывал, что ему было интересно рассказать, какие драмы разыгрываются за высокими заборами частных домов «власть имущих». А вы специально перенесли историю из города в деревню в обычную семью. Почему?

— Мое детство прошло в Барановичах и частично в деревне, я вышел из других условий и не представляю, что происходит в бизнес-сообществе. Белорусские города мне не так интересны для натуры как автору: может, Минск и областные города еще имеют свое лицо, но районные — нет. А вот деревни — все разные, и жить там намного труднее. С точки зрения драматургии деревенская история привлекательней, потому что чем сложнее герою, тем интереснее наблюдать за этим зрителю. Как бы это цинично ни звучало, но это такие законы драматургии кино. Ну и кроме того, история Яси, где бы она ни происходила, в деревне или в роскошном особняке, — универсальная.

— Почему сохранили название «Возера радасцi», а не придумали другое, если у фильма мало общего с романом?

— Думал об этом, но не смог найти чего-то более точного и поэтичного. В конце концов я сел и сказал себе: «Леша, так все-таки, почему „Возера радасцi“?». И нашел ответ: есть выражение, когда человек счастлив или ему повезло, то у него «море радости», а вот у Яси пока только «озеро», но она обязательно найдет свое море. Интересно, что в Германии название правильно восприняли, а французы — не до конца поняли, к чему оно. Американцев название и сама история очень тронули, их кино очень комедийное, веселое, но порой очень поверхностное, даже фестивальное, а когда им попадается вдумчивая лента из Восточной Европы — они испытывают живой интерес.

— В фильме дети и взрослые очень интересно одеты. Непонятно, то ли это 1970, то ли 1990-е. Вы намеренно добивались такого эффекта?

— Да, я хотел создать универсальный фильм, создать у зрителя ощущение безвременья, в котором мы, честно говоря, в Беларуси и живем. И у нас, на мой взгляд, получилось: немецкие зрители говорят, что это 1970-е, французы — 1950-е, американцы — 1930-е. За костюмы отвечала наш потрясающий костюмер Юлия Пякина: частично брала в аренду на «Беларусьфильме», что-то искала по знакомым, что-то покупала. Время в фильме словно застыло. Мне кажется, что такая атмосфера в некоторых местах Беларуси сохранилась по сей день.

— Все герои «Возера радасці» говорят на белорусском. Почему приняли такое решение?

— С 2010 года я разговариваю только на белорусском (это интервью переведено с белорусского языка. — Прим. ред.), поэтому для меня этот вопрос даже и не стоял, на каком языке будут говорить мои герои. Это никак не связано с моей политической позицией, просто внутренняя потребность, часть моей идентичности, моего понимая того, что значит быть белорусским автором. Взрослые актеры, снимавшиеся в фильме, блестяще владеют белорусским, а вот исполнительнице главной роли пришлось немного перестраиваться. Но довольно быстро Настя заговорила на белорусском. Мы поправляли ее русское произношение «г», потому что она не могла выговорить «гарбата» правильно, но это небольшие сложности.

— В целом в фильме мало говорят. Почему?

— Мне нравится принцип в кино: «Меньше — это больше». Если можно снять какую-то сцену с минимальным количеством слов или даже без них, то так и делаю. Театр — это литература, и живет он благодаря тексту, а кино — чисто визуальное искусство. Надо показывать историю через маленькие детали, паузы, через игру актеров, через минимальные изменения в их лице, которые передают весь поток проходящих процессов, их движения, работу камеры и так далее. Много текста на экране может отвлечь от главного, от идеи фильма.

«Авторское кино не может приносить больших денег: экономисты уже давно все посчитали»

— Над фильмом работала международная команда. Почувствовали ли разницу в подходах к работе белорусов и, например, немцев?

— Конечно, все зависит от человека и его уровня профессионализма, говорить о способах работы — сильно обобщать. В целом белорусы хорошо делают свое дело, но есть разница в дисциплине: немцам нет в ней равных. С другой стороны, наши люди, возможно, в некоторых моментах более изобретательные, к задачам подходят с фантазией и ищут выход там, где немцы склонны сказать: «Не получается — значит, не надо».

— Какие впечатления у немецкой части съемочной команды о Беларуси?

— Съемки проходили в начале октября, в четырех деревнях Ляховичского района. Часто лил дождь, иностранцы пятнадцать дней жили в хатках, где не было горячей воды, только колодцы. Но несмотря на некоторую экзотику, команда была в восторге от Беларуси.

Местные жители очень радушно встретили иностранную съемочную команду. Для них кино — настоящее событие. Когда мы искали массовку на предпоследнюю сцену, то повесили объявление на сельский магазинчик, пригласили всех, кто хочет поучаствовать. Мы ждали десяток человек, а пришло восемьдесят: подтянулся народ со всей окрестности. Даже самые древние старушки надели свои лучшие наряды, чуть ли не платки, что на смерть отложили, чтобы в кино сняться. Кто-то принес водку, кто-то кабачки, закатки. Самое смешное, как оказалось потом, многие из них считали, что это у меня было празднование, а не съемки фильма.

Алексей Полуян
Фото: Ольга Шукайло

— Мировая премьера фильма прошла в Клермон-Ферране — на самом престижном кинофестивале короткометражного кино в мире. Сложно туда попасть?

— Изначально моей целью было Берлинале в программу короткометражных фильмов. На Клермон-Ферран рискнул отправить не до конца доделанный фильм, не успевал доделать звук к дедлайну, а спустя полтора месяца мне прислали ответ: «Мы рады отобрать ваш фильм в главный международный конкурс из 9300 фильмов!». Я был одновременно счастлив, но разрывался между ожиданием ответа от Берлинале и подтверждением участия в Клермон-Ферране. Ведь каждый фестиваль хочет мировую премьеру фильма у себя, это обязательное условие. Но в итоге выбрал французский кинофестиваль. Он сильней своими программами и к тому же во Франции совершенно особенное отношение к короткому метру: к нему относятся с уважением как к особому, сложнейшему формату кино, а не как недоделанному полному метру. Вообще кино во Франции — это как религия, такого отношения к кинематографу, как там, я нигде в мире не встречал.

— Сложно ли найти финансирование на кино о Беларуси в Германии?

— Очень сложно. В Германии в очереди за бюджетами в Немецкий кинофонд стоят не только свои режиссеры, но вся бывшая Югославия, Испания, Португалия. Нужно подготовить огромное количество документов: описание проекта, сценарий, предоставить список актеров, бюджет и чуть ли не раскадровку будущего фильма. Я получил половину финансирования, остальные средства собирал сам.

— Пробовали ли вы искать средства на съемку фильма в Беларуси?

— Честно говоря, нет. Мне кажется, здесь своя очередь, и я в нее не попадаю. Конечно, хотелось бы, чтобы независимые режиссеры получали поддержку от Министерства культуры, чтобы был какой-то фонд, который поддерживал бы развитие молодых талантов, которых у нас достаточно. В Кассельской академии понял, что 21 век — это век независимого проектного кино. По белорусскому кинопроцессу тоже можно судить о правильности этой теории. Сейчас независимые режиссеры достигают больших результатов на мировых киносмотрах: Влада Сенькова и ее приз на Варшавском кинофестивале в этом году, ранее — Дарья Жук с фильмом «Хрусталь», документалист Андрей Кутило с фильмом «Сумма». «Возера радасці» получило уже восемь призов… Я сейчас могу поделиться замечательной новостью: Министерство культуры Германии номинировало наш фильм на самую главную государственную кинопремию. И подобных вещей ведь нельзя не замечать. Думаю, это вопрос времени. Уверен, независимые белорусские студии и режиссеры будут получать поддержку на свое кино, а в Беларуси будет создано что-то в духе немецкого кинофонда.

— Вы зарабатываете на жизнь кино?

— Мои друзья и коллеги основали небольшую продакшн-студию в Касселе, которая занимаемся съемкой и изготовлением рекламы для фирм и трейлеров для театров Германии. Пригласили меня присоединиться к ним. Эта работа позволяет учиться, снимать свое кино и покрывает расходы на жизнь.

Алексей Полуян
Фото: Ольга Шукайло

Но нужно понимать, что авторское кино не может приносить больших денег: в Германии и других западных странах экономисты уже давно посчитали все. Это кино нужно для циркуляции информации в обществе и для трансформации общества.

— Не жалеете, что оставили прибыльную сферу ИТ?

— Нет, я об этом много раз говорил. Кино — это вся жизнь. В то время (для меня лично) айти с 9.00 до 18.00 — это просто работа. Да, финансирование искать непросто и тут меньшей богатых людей. Но в кино за этим и не идут.

«Возера радасці» показывают в Минске с 14 до 17 ноября, билеты — от 5 рублей.