Как сельский физрук-географ борется за свою белорусскоязычную школу

История из самого северного района Брестской области.

Угадайте, как выглядит последняя белорусскоязычная школа в Каменецком районе. Нет, она не кирпичная — гордый образец полесского деревянного зодчества. Нет, там нет STEM-класса с бесплатными занятиями по робототехнике. Гадайте дальше. Спортзал? Нет спортзала. Есть лыжи погонять на улице и маты, которыми можно на зиму кабинет застелить. Горячая вода? Мимо! Туалет? Есть туалет. Уличный — два огражденных забором кирпичных «скворечника» возле турников. Не верите? Думаете, такая школа должна была, как пел Ляпис, «сдохнуть еще 20 лет назад»? Мы же вроде как все по IT и хай-тек. Спокойно! Работает. Еще и награды с олимпиад, конкурсов и конференций привозит. Правда, прошел слух, что школу могут закрыть. Учителя, благодаря которым весь этот образовательный проект годами держался на плаву, против. Потому что без школы и «вёска прападзе», пишет для tut.by журналист Станислав Коршунов.

Омеленец — это самый север Брестской области. До границы отсюда рукой подать. Как шутят местные, до Польши 18 километров, если через пункт пропуска, и пять — если через лес. Главная достопримечательность деревни — Свято-Крестовоздвиженская церковь. Раньше она была голубого цвета, как и принято на Полесье, после ремонта стала «под дерево». Говорят, колокола храму подарил сам... маршал Жуков.

Неподалеку от церкви на той же улице Центральной стоит сельский Дом культуры, на фронтоне которого оранжевым кирпичом выложены серп, молот и пшеничный росток. Перед зданием — валун с надписью «Господь повелел от земли кормиться». Третья достопримечательность Омеленца — это деревянное одноэтажное здание на той же улице Центральной. Здесь размещается единственная во всем Каменецком районе белорусскоязычная средняя школа. Ее посещение лучше не откладывать в долгий ящик: в ближайшее время могут закрыть.

«У 90-х у бацькі штосьці зайграла ў душы — і ён вырашыў сюды вярнуцца»

В Омеленец мы приехали в среду, 20 ноября. Деревянные хаты кашляли черным дымом печей, по пустой Центральной гулял только лай борзых дворняг, заглушаемый тарахтением проезжающих «буханок» и «Газонов». Признаки жизни в деревне подавали сельмаг и школа. В одноэтажном здании деревенской Alma Mater горел свет в нескольких кабинетах, на баскетбольной площадке старшеклассники кидали мяч в кольцо. За процессом наблюдал Павел Кендысь. Он из местных, омеленецких, хоть и родился в городе Сосновоборске Красноярского края России.

— У мяне лёс цікавы. Самі бацькі карэнныя. Бацька з Амеленца, маці з іншай вёскі. Выехалі ў свой час у Краснаярск. Там працавалі, мелі добрыя заробкі. У 90-х у бацькі штосьці зайграла ў душы — і ён вырашыў сюды вярнуцца. Узяў сям’ю ды пераехаў у Амеленец. Бацька пайшоў зваршчыкам працаваць, маці то музпрацаўніком была, то настаўніцай у школе. Таму з пяці гадоў я тут жыву.

Павел — универсальный солдат сельского образования. Он и за географию пояснит, и качка из щавлика сделает. Знает и столицу острова Мадагаскар (спойлер: это Антананариву), и как накачать косые мышцы живота (брусья и турник вам в помощь). «One man army», сказали бы о нем английские коллеги перед тем, как лезть делать селфи.

В деревне Омеленец Павел — три в одном: географ, физрук и с недавних пор — активист, выступающий за сохранение единственной белорусскоязычной средней школы Каменецкого района. В середине ноября он разместил в интернете петицию с требованием не допустить решения о закрытии учебного заведения — и попросил чиновников объяснить, почему за 30 лет (!) в районном бюджете не нашлось средств на строительство в Омеленецкой СШ спортзала или хотя бы туалета.

Шаг, согласитесь, для учителя смелый.

В Омеленце Павел вырос, окончил школу, уехал на время в Брест в университет. Отучился и назад вернулся. Пробовал, говорит, жить в городе — не получилось. Куда бы ни уезжал, а все равно в деревню тянет. «Здаецца, лёс такі», — смеется Павел. Возможно, поэтому у него и душа больше других болит за местную школу: боится, что если ее закроют, и на деревне можно будет ставить крест.

— Я ўвогуле рускамоўны. Для мяне гэтая школа — адзіная пляцоўка, дзе я магу размаўляць па-беларуску, каб на мяне не тарашчылі вочы. Бо калі я зараз зайду ў краму і пачну па-беларуску размаўляць, будзе многа смеху.

«Калі закрыць школу зараз — гэта зарэзаць курыцу, якая нясе залатыя яйкі»

16 октября во время собрания директор сообщил коллегам и ученикам о возможном закрытии школы уже в следующем году. Среди основных причин — пожароопасность (здание деревянное), уличный туалет, отсутствие горячей воды и спортзала.

«Мы считаем неубедительными такие аргументы потому, что это руководство района за весь период работы нашей школы не смогло решить бытовые проблемы. Так, например, строительство спортзала в начале 90-х было остановлено по непонятным для нас причинам. Омеленецкая средняя школа является единственной белорусскоязычной средней школой Каменецкого района. Ее закрытие оцениваем как позор нашей системе образования, так как еще в начале 20-го века 90% школ Каменетчины были белорусскоязычными. Что произошло? Что происходит?» — спрашивает в петиции наш сельский учитель.

По словам Павла, в ней он выразил мнение педколлектива.

Тема закрытия школы в Омеленце действительно сейчас самая обсуждаемая — и разговор с преподавателями в коридоре получился эмоциональным.

— Канешне, як усе, мы не жадаем, каб школу зачынялі. У нас з настаўнікаў толькі два пенсіянеры. Астатнім да пенсіі яшчэ далека. Ды і разумеюць усе, што вёска прападзе, калі школы не будзе. Школы не будзе — уся моладзь адсюль выедзе, — переживает завуч Людмила Пшонка.

— А іншыя ўжо не прыедуць, — вздохнул Павел.

— Не прыедуць, — соглашается Людмила Семеновна. — А навошта ім — калі тут нават школы няма?!

— А колькі ў вас тут вучняў?

— 51.

— Калі вам паведамілі аб магчымым закрыцці?

— У кастрычніку, — ответила завуч, — У нас ужо запыталі, колькі можа быць вучняў з 20-га па 26-ы год.

— Гэтае пытанне гадоў пяць вісіць, — пояснил Павел.

— Канешне, нас зачыняць, — вздохнула Людмила Семеновна, — Таму што вучыць тут няма каго.

— Пакуль яшчэ ёсць! — подключилась к разговору преподаватель русского языка и литературы Вера Философ.

— У раёне ёсць школы, дзе нават меней вучняў, — добавил Павел.

— Але асноўная прычына закрыцця — гэта тэхнічны стан будынка ці недахоп вучняў?

— Хучэй за ўсё, недахоп вучняў. У нас шматдзетныя сем'і выязджаюць. На наступны год нават 50-ці вучняў ня будзе. Але сказалі, што ёсць яшчэ і тэхнічныя пытанні. Па-першае, мэбля ў нас ужо такая… яшчэ савецкая. Па-другое, будынак драўляны, нетыпавы. Гэта адзіная нетыпавая драўляная школа на раёне. Ды i няма цёплага туалета. Ёсць толькі надворны, — рассказала Людмила Семеновна.

Аргумент о малокомплектности педагоги понимают, но с другой стороны — это возможность организовать индивидуальный подход для каждого ученика, что повышает качество образования. Школа регулярно входит в тройку лидеров по интеллектуальным играм на районных конкурсах «Что? Где? Когда?» и «Своя игра», а ученики неоднократно становились призерами олимпиад разного уровня по истории и белорусскому языку.

— Калі закрыць школу зараз — гэта зарэзаць курыцу, якая нясе залатыя яйкі. Наша школа многа гадоў запар адна з лепшых па гульні «Што? Дзе? Калі?» у вобласці. Па-другое, у нас вельмі добра наладжаны алімпіядны рух. У пазамінулым годзе двое пераможцаў абласной алімпіяды — з нашай школы. У мінулым годзе наша вучаніца заняла месца на навукова-практычнай канферэнцыі па рускай мове. Наш вучань у мінулым годзе на алімпіядзе па рускай літаратуры першы з 250-ці вучняў вобласці. У нас нават ёсць вучаніца ў дзесятым класе, у якой сем грамат за перамогi на розных алімпіядах рознага ўзроўню. Ёсць хлопец з пяццю ці шасцю ўзнагародамі з алімпіяд. Калі гэтыя дзеці пойдуць ад нас, яны жа могуць згубіцца — профілі будуць другія, — переживает Вера Философ.

«У Беларусі беларуская мова становіца як другая замежная»

Вера Николаевна сама себя в шутку называет «черной вдовой» сельских школ. Раньше, говорит, преподавала в белорусскоязычной школе в Речице. Учреждение закрыли из-за малокомплектности, а ее перевели в Омеленец. Сейчас она рискует «закрыть» вторую белорусскоязычную школу.

Вера ведет нас на баскетбольную площадку — к тем самым ученикам, которые привозят награды.

— Калі сказалі, што школу могуць зачыніць, стала вельмі сумна. Я хачу пасля школы паступаць у ВНУ, таму мне будзе цяжэй, калі прыйдзецца працягваць навучанне ў іншай школе, — говорит десятиклассница Мария.

— Гэта вельмі дрэнна, калі школу зачыняць. Для мяне ісці ў адзінаццаты клас у іншую школу — тым больш, рускамоўную — гэта вельмі неспрыяльна: і іспыты хутка здаваць, і настаўнікі там іншыя будуць, і ўзровень адукацыі тут вельмі добры. Што датычыцца ўсіх вучняў школы, то для ніх гэта таксама дрэнна таму, што наогул у Беларусі беларуская мова становіца як другая замежная — мала хто яе ведае, — добавляет 15-летний Иван.

— У мяне з чацьвёртага класа па дзевяты ўключна былі першыя месцы на раённых алімпіядах па беларускай мове. У дзевятым класе я стала трэцяй у вобласці, у дзесятым — трецяй у раёне. Узровень адукацыі тут мяне задавальняе. Мы і так рана падымаемся, а калі прыйдзецца ехаць у іншую школу, напрыклад, у суседнюю Пагранічную, то будзем яшчэ раней падыймацца. Асабліва цяжка ў зімовы час, калі на вуліцы цемра. Выйдзеш на вуліцу, табе хочацца спаць і нічога не разумееш. У мяне два браты, мне хацелася бы, каб яны вучыліся менавіта тут, таму, што я атрымала тут адукацыю і мне здаецца, што тут, як нідзе ў іншай школе, яны атрымалі бы лепшыя веды. Нават калі параўноўваць з тымі жа брэсцкімі школамі, я не лічу, што ў нас тут дрэнная адукацыя, — рассказала Екатерина.

«Не сразу привыкла, что школа белорусскоязычная, но мне это нравится»

Вместе с Павлом идем к родителям школьников. Географ-физрук повесил на руль папку и ведет велосипед в руках. Прошли мимо сельмага, мимо Дома культуры.

— Сумна, — не выдерживаю сельской меланхолии.

— Это вам с непривычки «сумна», — парирует Павел.

Территорию школы мы уже покинули, пересекли невидимую языковую границу — и в речи учителя стало появляться больше русских слов. Так и пересыпает их с мовой.

— Я вечером пошел с собакой, погулял, много чего интересного узнал. У мяне ў гэтым годзе паўстала пытанне пераезду ў Берасце — жанчына ёсць…

— Дык, а сюды яе?

— Не хоча. Я понял, что для меня в Бресте ничего хорошего нет. Что в городе? Они же там никуда не ходят. Бавяць час перад тэлевізарам. У меня телевизор уже, может, четвертый год не идет. Антена зламалася, я яе ўжо наўпрост не рамантаваў. Яна мне не патрэбна…

Прошли церковь, дошли до конца деревни — дорога заняла минут пятнадцать — и остановились возле дома многодетной Любови. У нее трое детей. Младшему — два месяца, старшие ходят в омеленецкую школу.

— Не хочется, чтобы школу закрыли, — признается женщина. — Детей ведь будут в другую школу автобусом возить. И одно дело, когда ребенок ходит в седьмой класс, а когда мой младший пойдет в первый?! Уедет в школу в 8.00, приедет в 17.00. И какой он будет? Маринованный, извините?! Как ему уроки делать? Давайте рассуждать логически. Закроется школа, а дальше что? Я сама не думаю, что здесь после закрытия школы надолго останусь. Другие думают так же. Молодежь соберется, заберет детей и уедет поближе к школе. Закроется наша школа — сразу закроется клуб, за ним — почта, а через год-два закроется магазин — будет автолавка. Потом — деревня, «до свидания». И мы говорим о том, чтобы деревню возрождать? А как ее возрождать, если все закрывается? Да и наша средняя школа единственная осталась на белорусском языке. Зачем все это перекрывать? Все и так только на русском. Я вон с мамой в Пелище заехала в магазин. Она у меня украинка. В магазине продавец тоже из Украины. И они между собой начали разговаривать по-украински. Настолько обидно, что люди у нас не говорят на своем языке! А как возрождать родной язык, если мы закрываем белорусскоязычные школы?

Ближайшие школы: в Каленковичах — 7 км от Омеленца, Верховичах — 9 км, Пограничной — 19 км, Дмитровичах — 17 км.

— Закрыццё такой школы — гэта чарговы накдаўн, — не сдержался Павел — и включил внутреннего физрука-лирика: — Мова — гэта жывы арганізм. Яе б’юць, б’юць, адзін накдаўн, другі накдаўн… После чарговага накдаўна будзе ўжо накаўт — не ўстане.

От Любови идем к дому еще одной многодетной жительницы Омеленца — Анны. Старший ребенок Анны ходит в четвертый класс, средний — в третий, младший в следующем году пойдет в первый:

— Я хочу, чтобы школа работала. У меня трое детей. Самый младший сейчас в садик ходит, в следующем году в первый класс пойдет. Зачем их куда-то возить? Это же всегда переживаешь: как там они заехали, не знаешь. А когда школа рядом, так пошел и проверил. Я сюда переехала за мужем из Бреста. Мне было важно, чтобы в деревне была школа. Не сразу, конечно, привыкла, что школа белорусскоязычная, но мне это нравится.

«Решение не принималось»

Возглавляет омеленецкую среднюю школу однофамилец Павла — Николай Николаевич Кендысь. По его словам, вопрос о закрытии учебного заведения — пока не решенный. Основной аргумент в пользу расформирования — малокомплектность.

— Детей нет. Кого мы учить будем?! Кроме выпускников — девятый и одиннадцатый классы, которые уйдут, — еще человек 10 в следующем году уедет: три многодетные семьи уже получили ключи от городских квартир. Кого мы учить будем?!

— Так в следующем году и 40 учеников не будет?

— Возможно, и 40 не будет. Тут у нас еще на примете есть пять таких семей, что уезжать собираются. Что власти делать?

— А у вас действительно последняя средняя белорусскоязычная школа в районе?

— Средняя да, но есть базовая рядом. У нас 50 учеников, у них — больше 60. У них и здание каменное, а у нас — деревянное. Но пока еще ничего не известно. Коллектив у нас хороший, ученики тоже. И грамоты, и места получают на олимпиадах — но если их в целом мало, кто будет деньги сюда вкладывать?

Мы также обратились за комментарием к заместителю председателя Каменецкого райисполкома, который курирует образование, Денису Шпаку. На вопрос, действительно ли планируется закрыть Омеленецкую среднюю школу, он ответил лаконично:

— Решения никакого не принималось исполкомом.

— Но это обсуждается?

— Решения никакого не принималось, — процитировал собеседник свой прошлый ответ, убрав одно слово.

— А будет принято?

— Решение не принималось, — убрал второе слово.

— Я понял, что решение не принималось, но какое-то обсуждение идет по поводу того, что делать с этой школой?

Денис Шпак бросил трубку.