В Беларуси готовится грандиозный передел собственности?

Это может происходить на фоне масштабной девальвации рубля.

На начало октября текущего года крупные и средние организации страны задолжали банкам и друг другу 128,2 миллиарда рублей. Для сравнения, ВВП Беларуси в прошлом году составил 121,6 миллиарда.

Таким образом мы имеем ситуацию, когда долги предприятий превысили ВВП страны.

К каким последствиям это может привести? На вопросы Charter97 отвечает руководитель аналитического центра «Стратегия», экономист Леонид Заико.

- Долги предприятий превысили ВВП — насколько это важный симптом? Что это может говорить о ситуации в экономике?

- Комментировать эту ситуацию можно достаточно долго и глубоко.

Что касается непосредственно долгов, то здесь самое сложное – это эффект домино. То есть, если посмотреть внимательно, они могут быть в несколько раз меньше. Потому что я не заплатил Васе, Вася не заплатил Коле — и так далее, в итоге суммарный долг складывается в 1 миллион долларов.

Или скажем так: одолжил Коломойский у Абрамовича 1 миллиард долларов (это, кстати реальная история, ее Путин рассказывал). А кто-то в свою очередь одолжил, скажем, у Прохорова миллиард — и таких случаев произошло, допустим, около пяти. Реальных долгов получаем на 1 миллиард, но по статистике будет все 5. Это я объясняю, что такое мультиплицированная последовательность и как она действует.

В действительности нужно смотреть на этот процесс как на связанный с мультипликацией денежных задолженностей. Вообще, конечно, если мы сложим все руки и ноги вместе, то уже в каком-то отделе Минфина получится сороконожка. Сороконожка из 20 рук и 20 ног – это, собственно, и есть результат того, как работает матричная модель экономики. То есть, из одного сегмента или сектора этот долг перемещается в другой.

- Хорошо, но это больше вопрос методологии и оценки размеров долга. Но ведь факт остается фактом: госпредприятия убыточны, долги есть и они растут. Чем это может закончиться?

- То есть, страшно ли это? Нет, не страшно. Потому что это удобная для некоторых вещь, которая прямиком подводит эти предприятия к «приватизации». Другое дело, что это будет, скорее всего, так называемая «номенклатурная приватизация».

Сначала мы все вместе критически задолжаем и скажем: «Все! Мы банкроты. Продавайте за 1 доллар». И, так сказать, вытирая слезы, правительство нас продаст за 1 доллар.

А на самом деле оно будет продавать своим членам и другим «нужным людям». Это такая удобная штука. А «приватизация» уже виднеется, и Лукашенко уже стал в открытую это слово употреблять.

Он уже проговорился о том, чтобы «в интернете разместить предприятия, которые надо приватизировать или продать, чтобы хоть какая копейка была». Я акцентирую внимание именно на копейке. Копейка будет.

Конечно, ярый оппонент нашего «прекрасного», «народного» так сказать, правительства, может сказать: «Что вы натворили?». Ведь у нас ВВП был 77 миллиардов, сейчас 55 наверное, может и 52 будет.

Но с точки зрения событийных моментов страшно не то, что такая огромная задолженность у предприятий. А страшно то, что при этом производство растет всего лишь на 1%. Вот в этом главная опасность. И вот в связи с этим и хочется правительству сказать: «Ребята, а что вы делаете?».

- Но давайте все же еще немного поговорим о долгах… Из общей суммы долгов предприятий 52,3 миллиарда — это задолженность перед работниками. То есть, значительная часть людей работает почти за «спасибо». Как вы это прокомментируете?

- Видите, здесь как раз все и «сходится». Дело в том, что как раз для начала «приватизации» хорошо бы иметь в довесок и задолженность по зарплате.

Чтобы те, кто не получает доходы, то есть простые граждане, и не участвовали в «приватизации». У них ничего нет — и они еще и должны…

Поэтому номенклатура может действовать так. Она приходит к Лукашенко и обращается : «У нас денег нет платить зарплаты, а мы еще должны. Давайте хоть какую-то копейку заработаем, продадим весь этот неликвид». А за дверями стоят сын, дочка, племянник с пачкой долларов. Или Сечин стоит, или кто-то еще (Ходорковского не назову, он не стоит, он сидел, так сказать). В общем под дверью уже стоит любой российский крупный товарищ — у них там уже под 100 миллиардеров, даже больше.

Вот они дадут туземцу деньги — и он купит, а управление, владение будет у иностранного… Назовем его таким красивым словом как «инвестор».

- Но если предприятия сознательно вгоняют в долги, почему тогда возник новый «наезд» на банки, не желающие помогать им эти долги гасить? Имеется в виду недавнее заявление Лукашенко, в котором он назвал банкиров «жирующим жульем» и потребовал оказывать помощь убыточным аграрным предприятиям…

- Здесь, как говорил Фима Одесский, палка о трех концах.

С одного конца – плач вопиющих директоров совхозов. Лукашенко тоже директор совхоза, совхоз называется Беларусь, а они все ему говорят: «Нет денег у нас. Все есть, вот только нет денег».

Мы с вами тоже можем например крикнуть: «Ты, Павел Владимирович Каллаур, денег нет. Дай денег. Дай миллион». Получится, что он нам не даст, а этим даст.

Это — своего рода наказание за то, что у нас вообще есть банки. С одной стороны, глупо требовать от банков, что бы они давали деньги тем кто вообще их просто спустит. В старые времена деньги спускали дети дворян, в карты проигрывали.

Сейчас — тоже самое. Только играют не в карты, а играют в экономику, но проигрывают деньги, пускают по ветру предприятия. Причем никто не застрелился еще ни разу. Хотя, когда дети дворян в карты играли, за карточный долг стрелялись только так.

Вторая же сторона проблемы — в другом. Проблема в том, что белорусский народ где-то потихоньку начинает уже ненавидеть банкиров. Причем такой лютой ненавистью, как и положено в данной ситуации. Например, вчера я проезжал мимо одного большого банка и там стоял восхитительный «Мерседес» — черный, последней модификации, даже, может быть, 2035 года, трудно сказать… Но он был такой, что лучше бы хозяин сразу подарил его Лукашенко.

Достаточно изучить таможенные пошлины и, приехав в Брест, посмотреть, какие машины стоят на стоянке у таможенников — и можно легко понять, с кем имеешь дело: с дураками.

У Уоррена Баффета, одного из самых богатых американских миллиардеров, машина стоит 700 долларов. А эти дураки покупают себе все самое дорогое. Один идиот построил дом, квартира которого выше, чем кабинет у Лукашенко.

Лукашенко потом взял и наказал его – посадил. Он убегал, правда, со скоростью 200 км/ч в сторону литовской границы. Поэтому я бы сказал так, как говорили во времена Ленина: такая оценка банкиров – это высшая мера социальной защиты. Я удивляюсь, что их еще пока не расстреливают, но народ бы ликовал, стоял бы и хлопал в ладоши.

Что касается по существу, то, к сожалению, банкиры тут как-то тоже лопухнулись. Прошлый год и позапрошлый год у них показания по норме и прибыли были 35%. При этом, скажем производство молока дает 3% прибыльности, производство бензинов и углеводородов – 3%, а у банкиров – 35.

Ребята, вы не умеете правильно скрывать свою прибыльность. Раз не умеете – получите по загривку, поэтому надо раздать каждому по колхозу.

Но это и не самое страшное. Потому что при хорошем руководителе банка и колхоз будет петь песни. Вы знаете, я выступаю среди банкиров и обращаю их внимание на то, сколько стоит литр молока. Литр молока стоит 1,65 рублей, 1,48 рублей, 1,50 рублей. А сколько стоит литр бензина? То же самое: 1,60 рублей, 1,58 рублей, по копейке подымается, но тем не менее принцип какой? Литр бензина стоит столько сколько стоит литр молока. Ребята, а теперь включайте мозги, имея те остатки, которые у вас есть, когда вы пересели на эти Q7 и Q5 Ауди.

Заниматься производством молока так же выгодно как и производством бензина. Или я говорю что-то такое, что непонятно? Подойди на заправку – посмотри ценники. Подойди рядом в магазин продовольственный – цена на литр молока и на литр бензина практически совпадает. Ну так что? Что будем делать? Поэтому в России умные люди давно уже на этом сосредоточились. Молоко может быть таким же прибыльным товаром, как бензин.

- Вы сказали вначале: долги предприятий — не страшно. Теперь говорите: закрепление колхозов за банками — не страшно. А страшно, что производство растет всего на 1%. Почему? В чем здесь риск для экономики?

- Тут ситуация сложнее. Когда, скажем, ВВП растет на 0,1%, то и рисков никаких нет. То есть, белорусская экономика находится в состоянии такого легкого изумления, она еще не пляшет, не приплясывает, но и никуда не двигается.

Скажите, какой риск у человека, который стоит на месте? Только сесть, причем в прямом смысле слова.

А из того что происходит в экономике, то здесь риск заключается вот в чем. Номинально зарплата «увеличилась» на 14%, а ВВП вырос всего на 1%. Ребята, что вы вытворяете?

Вы забрасываете людей «пустыми» деньгами. Что это за подарки такие пошли? За счет России? А потом они говорят: «Нам нужен ваш налоговый маневр». А в России зарплата меньше, чем на 1% прыгает — а у нас на 14%. И что, вам еще маневр какой-то подавай?

Поэтому главная проблема, и она будет потихонечку какапливаться — это разрыв между денежной массой рублевой и валютными авуарами (активами — ред.). Это — встроенная заглушка на курс белорусского рубля. Курс доллара определяется в Вашингтоне, ему ничего не грозит.

А с рублем будет такая картина, которая имела место в 90-е годы. Денег своих — что тогда, что теперь — нарисовали много, а подкрепление международными платежными средствами нет. Тут такой типичный финансовый и кассовый разрыв назревает.

- То есть — быть девальвации?

- Знаете, это справедливо, если реально рассуждать. Потому что я посмотрел: молодежь наша пишет всякое — что девальвации мол не будет, что мол справимся. Но они настолько молодые ребята, эти эксперты…

Тут дело даже не в самой девальвации, тут есть более интересные вещи. Они скоро начнут работать. Россия отказывается от доллара. То есть, почему Россия будет девальвировать рубль? Это ей ни к чему. Доллар уходит, доллар покидает Россию.

А белорусам придется метаться как в клетке. То есть, либо бежать вприпрыжку за Россией и отказываться от доллара — но народ это делать не будет, народ уже поумнел за 20 лет, никто доллары не будет «поганые» выбрасывать или евро.

Поэтому будет такая достаточно странная ситуация, когда возникнет большая дилемма перед нашим Нацбанком — что делать дальше? Либо переходить на общую денежную единицу, либо помахать рукой и делать свою денежную политику, но делать ее жестко, не так, как в этом году.