Почему слабеет режим Путина

Правитель РФ склонен считать чудовищную коррупцию столпом своего режима и преимуществом во внешней политике.

Запад и собственная «несистемная оппозиция» часто называют Россию полицейским государством и автократией. Для этого есть весомые причины. Подавление уличных протестов в Москве прошлым летом было демонстративно жестоким, но в то же время неэффективным и контрпродуктивным. Хотя власть и монополизирована Кремлем, президенту РФ Путину зачастую остается лишь роль арбитра в склоках между кланами силовиков и другими группами интересов. Именно коррупция заставляет режим работать и подчиняет российскую элиту её своенравному повелителю. Другим емким описанием российского политического порядка можно назвать «милитаризированную клептократию».

Поэтому ярость и раздражение Путина во время встречи с министрами на тему хронической коррупции на космодроме «Восточный» выглядит в лучшем случае как лицемерие. Несмотря на фундаментальность коррупции для путинизма, кремлевский лидер жаловался, что руководителям российского космодрома сотни раз говорили о том, что они должны работать прозрачно, занимаясь его строительством, но вместо этого они продолжают воровать «сотнями миллионов».

Этот мегапроект в Амурской области на самом деле известен масштабом хищений. После визита российского президента в прошлом сентябре, глава госкорпорации Роскосмос Дмитрий Рогозин намекнул, что космодром должен быть назван в честь Путина. Теперь Рогозин заявляет, что о дальнейшем строительстве не стоит беспокоиться, так как все воры понесли заслуженное наказание.

У самого Рогозина, тем не менее, есть все основания для беспокойства, потому что Министерство обороны России пытается отобрать контроль над этим проектом у Роскосмоса и финансировать амурский космодром из государственного бюджета так, как считают нужным. Это межведомственное соперничество вряд ли умерит впечатляющую коррупцию, процветающую в военном бюрократическом аппарате не менее, чем, например, в Федеральной службе безопасности (ФСБ). В ходе одного из внутренних расследований, например, недавно нашли принадлежащий сотруднику ФСБ незаконный денежный тайник в разных валютах, весивший 911 килограмм.

Это пронизывающее сверху донизу бюрократическое хищничество имеет серьезные экономические последствия, выходящие за грани истощения «национальных проектов» Путина. Кремль надеялся, что направление бюджетных инвестиций в набор приоритетных проектов создаст сильный стимул для экономического роста, который на самом деле остался слабым и скорее упадет к нулю, чем усилится.

Недавно на саммите БРИКС в Бразилии Путин приписал себе в заслуги предотвращение рецессии, но в действительности его закостенелая экономическая политика помешала восстановлению после рецессии 2014−2017 годов. Более того, успешное сохранение относительно низкого уровня инфляции было достигнуто за счет все еще продолжающегося сокращения реальных доходов и массового оттока незаконно заработанных денег.

Между тем российская общественность все менее обеспокоена стоимостью товаров и услуг, и все более — коррупцией, понимая, что она является главной причиной экономической стагнации. Власти пытаются утихомирить негодование, проводя показательные суды над коррупционерами нижнего звена, но основные усилия тратятся на подавление любых независимых расследований. Оппозиционный российский блогер и политик Алексей Навальный — ключевая фигура в общественной борьбе с коррупцией, работает в условиях сильного давления, но ему удалось изобличить, например, нелегальную и незадекларированную недвижимость в Черногории и Испании, принадлежащую прокурору Москвы Денису Попову. Это публичное разоблачение, скорее всего, не навредит карьере Попова, потому что Кремль относится к расследованиям Навального, как к враждебным действиям «иностранного агента».

Склоки ненасытных лобби в коридорах Кремля оказывают все большее влияние на международную политику России, которая не только считается с многочисленными коррупционными интересами, но и охотно служит им. «Принципиальная» и дорогостоящая поддержка режима Башара Асада в Сирии создает и отток денег в Москву, потому что семья диктатора инвестирует в элитные квартиры в столице России. Венесуэла же пытается обойти международные санкции через скрытые каналы экспорта нефти с помощью Роснефти, крупнейшей российской нефтяной компании, контролируемой крайне коррумпированным пособником Путина Игорем Сенчиным.

Украина является не только политическим вызовом режиму Путина, но и проблемой для сбора коррупционного «дохода», в первую очередь, со строительства чрезвычайно переоцененных трубопроводов альтернативной энергии, включая Северный поток-2. Эти трубопроводы еще не готовы, и нужно вести переговоры по новому контракту на транзит природного газа через Украину, но здравый экономический смысл — это здесь не самая важная проблема.

Газпром отказывается платить $2,6 млрд Украине в качестве компенсации, которую его обязал выплатить Украине Стокгольмский арбитражный суд, и российский газовый гигант отрицает прочие украинские обвинения, связанные с нарушением контрактных обязательств по прокачке больших объемов газа через трубопроводную систему Украины, которая находится в абсолютной безопасности от вооруженных столкновений на Донбассе.

Желая заставить европейских потребителей надавить на Украину, Путин зловеще намекает на потенциальные перебои в газоснабжении. Алексей Миллер, председатель совета директоров компании Газпром, пытается подпитывать эти угрозы, ставя под сомнение и опровергая прогноз российской метеорологической службы о мягкой зиме в этом году. Безосновательное российское отрицание как изменения климата, так и быстрого роста «зеленой энергии» в Европе, подпитывается страстным желанием максимизировать доход.

Путин склонен считать чудовищную коррупцию столпом своего олигархического режима и преимуществом во внешней политике. Но ему все труднее использовать это преимущество, поскольку европейские институты — часто наперекор нежеланию их элит — расследуют потоки грязных российских денег. Успех Москвы в получении одобрения проекта Северного потока-2 остается условным, и даже Кипр начал отказывать в гражданстве сомнительным российским инвесторам.

Выгодность системной коррупции на местах тоже ослабевает, так как аппетиты хищных соперничающих кланов постепенно превышают возможности стагнирующей экономики. Украденные деньги не инвестируют в местный бизнес, потому что воры не верят в доходность или безопасность таких инвестиций. Таким образом отток капитала усугубляет стагнацию. Инструкции, исходящие от Кремля, по уменьшению подобных растрат абсолютно бессмысленны, учитывая, что связанные с Путиным элиты не демонстрируют склонностей к умеренности. Хотя практически все бюрократы, вероятно, замешаны в коррупции, это не значит, что они лояльно сплотятся вокруг «трона». Предательство и дезертирство гораздо более вероятно.

Павел Баев, «Новое время»