«Человека отправили в ШИЗО ни за что, просто для статистики»

В каких условиях «сидят» люди в могилевской колонии?

Александр Каневский, сын лидера движения «Наше право» из Гомеля Татьяны Каневской, 2 декабря освободился из могилевской Исправительной колонии №15. Корреспондент журнала о правах человека mspring.online поговорил с ним о реалиях этого пенитенциарного учреждения.

Гомельчанин Александр Каневский был осужден на восемь лет по статье 328 УК Беларуси «Незаконный оборот наркотиков». Тридцатилетний на тот момент парень вместе с другом решил приобрести порцию марихуаны. Однако продавец наркотика уже был под колпаком милиции: Каневский и его товарищ шли под номерами 5 и 6 в списке контролируемых продаж.

Вместо части 1 статьи 328 УК (незаконное без цели сбыта приобретение), предполагающей лишь ограничение свободы, милиционеры наркоконтроля применили к нему часть 3 статьи 328 УК, объединив всех покупателей вместе, как группу распространителей. Однако отсидел Александр Каневский только три с половиной года и вышел по амнистии. Мы поговорили с ним о порядках в могилевской ИК-15.

— Пока Вы были в заключении, в СМИ просачивалась информация о том, что колонии переполнены осужденными за наркотики. Так ли это?

— В Могилевской ИК-15 из семи секторов — это семь локальных участков, на которых стоят бараки – два полностью отданы под статью 328 УК. Это три отряда примерно по 150 человек. Если брать устройство ИК-15, то я не могу объяснить логику ДИН, но знаю, что по номерам в зоне всего 17 отрядов, а одного из них в реальности нет. То есть, отряд есть, а людей в нем нет. Получается, примерно 450 человек из почти двух тысяч это так называемые “наркоманы”.

— Правда ли, что администрация использует чуть ли не рабский труд заключенных?

— Правда то, что мы реально доставали алюминий из проводов. Всех «наркоманов» сгоняли в один цех размером в 200 квадратных метров и по началу не было где стоять. Напомню, 450 человек находились в одном помещении. Именно находились – не важно было, есть работа или нет. Позже нас поделили на два цеха и стало полегче. Но, правда, была и привилегия уйти на «большую промзону». И мне это удалось сделать из-за аллергии, я потом работал в котельной.

— Если говорить о порядках, царящих в ИК-15, как администрация относится к заключенным?

— Приведу пример. Вы же знаете, что в колонии у многих есть прозвища, и оперативные работники об этих прозвищах знают. Есть такой сиделец по прозвищу Тяпа. Так вот заходит как-то оперативный работник в помещение для сна и говорит: «Тяпа, а ты поедешь в ШИЗО. А за что? А за то, что ты Тяпа!» И все. Это реальный случай. Человека отправили в ШИЗО ни за что, просто для статистики.

Некоторые сотрудники колонии просто очевидно нарушают закон, а в ответ я приведу пример — разговор, который у меня состоялся с начальником колонии Алексеем Лазаренко. Он мне как-то сказал открытым текстом: «А что ты можешь мне сделать? Пожаловаться на меня? Так у меня здоровенная пачка жалоб на меня, в которых я расписался. И мне пофиг!»

— То есть, надавить на заключенных не составляет труда?

— Как выражается подполковник Шпартов, лучшее оружие – это листик с ручкой. Написать рапорт на человека, неважно за что, проще простого. Я уже приводил пример с Тяпой.

У вас неопрятный внешний вид, вы не побриты – рапорт. И кому ты потом докажешь, что ты был брит и правильно одет. И за такие нарушения в дальнейшем можно получить 411-ю статью за злостное неповиновение администрации ИК, по которой можно получить два года дополнительного наказания – а такие случаи есть!

Не поздоровался с администрацией, поднял воротничок, потому что холодно – и ты уже «злостник». А статус злостника потом поддерживается специально длительное время, так как это нужно для статистики ДИН.

— О начальнике ИК-15 Алексее Лазаренко у Вас какое впечатление осталось?

— На самом деле я не считаю, что это худший вариант начальника зоны. Если представить, каким должен быть начальник учреждения, в котором сидят убийцы и насильники, то вряд ли он должен «собирать цветочки». При всей его, если можно так сказать, мужланности, он достаточно разумный человек.

Нужно учитывать, что начальник должен уметь разобраться в каких-то моментах. Например, один рапорт на меня написали за то, что я не посетил баню. А я ее как раз и посетил!

Стали разбираться и Лазаренко сказал, что не примет такой рапорт. То есть, он не поверил сотрудникам вслепую, а потребовал разобраться. И в конце концов, рапорта этого не было. Может быть, мне повезло, учитывая шумиху вокруг моего имени, но на самом деле нельзя сказать, что вот конкретно Лазаренко находится не на своем месте. Скорее проблема в бредовости всей системы.

— Что Вы имеете в виду?

— Единственное, чего я не понял до конца за весь период нахождения в колонии №15, это зачем вообще создана система, которая существует. Вот как на мотивацию и перевоспитание осужденного может повлиять полотенце, положенное не под матрац, а просто сверху, хотя место этого полотенца не регламентировано? Содержание в колонии и Правила внутреннего распорядка, которые невозможно исполнить, просто абсурдны сами по себе.

Человека по приговору лишают свободы. Но на самом деле узникам навязывают еще и устав, который похож на армейский. Нужно ходить строем, считаться по «пятерочкам», чтобы сходить в столовую. До столовой 15 метров, но все равно надо построиться в колонну по пять человек. Колонна начинает двигаться, а двигаться некуда. При этом никто никого не считает, это глупая, но обязательная формальность. А далее все гуськом заходят в столовую. После приема пищи опять нужно построиться по «пятерочкам».

Или, например, почему я обязательно должен надеть ботинки, чтобы пойти летом в баню? А если не оденешь – сразу рапорт за нарушение формы одежды и взыскание. Три таких взыскания и человек уже «злостный нарушитель».

— А если летом температура +30 градусов, тоже в ботинках?

— Летом в плюс тридцать? Ну, чтобы вы поняли, в плюс тридцать нам из-за жары разрешили только закасать рукава наших х/б курток. Курток! Никаких маек, только положенная форма. Ну и ботинки, конечно, обязательны.

Я не понимаю, как при помощи всех этих мероприятий можно исправить человека, который грезил воровать, грабить и убивать – а таких осужденных достаточно.

— И последний вопрос. Как, по-вашему, нужно бороться с наркотиками?

— Думаю, рыба гниет с головы и начинать надо с нее. По колонии, я это точно знаю, гуляет список работников милиции, которые сами создали интернет-магазины по продаже наркотиков, сами руководят закладками и сами дают рекламу в телеграм-каналах. В Могилеве уже было такое дело (проходило в закрытом режиме,- прим.ред.), когда осудили милиционера за распространение наркотиков. Так вот, это была лишь показуха.

Пока что результат борьбы с наркотиками таков, что цена на них только выросла. Торговать ими стало опасно, а опасное стоит дороже – об этом мне говорили сами реальные наркоманы в зоне. А ассортимент наркотиков, кстати, расширился. Купить можно что угодно.