Бороться и стоять, спасти и не успокаиваться

Общественное возмущение заставили крокодила разомкнуть челюсти.

Очень хорошо, что невиновный человек — Егор Жуков, — не попал за решетку.

Что общественное возмущение, — так же, как в случае с Иваном Голуновым, — заставило крокодила разомкнуть уже готовящиеся к трапезе челюсти.

Но. Но. И еще раз — но.

Продолжается политическое преследование огромного числа невинных людей.

Юрий Дмитриев и Максим Мартинцов, Егор Лесных и Никита Чирцов.

Константин Котов и Кирилл Жуков, Даниил Беглец и Евгений Коваленко.

Крымские татары и обвиняемые по делам «Сети» и «Нового величия».

Светлана Прокопьева и Анастасия Шевченко, Артем и Лилия Милушкины.

Марк Гальперин и ингушские активисты — Зарифа Саутиева, Муса Мальсагов, Ахмед Барахоев и другие.

И многие, многие другие, далеко не всегда оказывающиеся в фокусе общественного внимания.

Часть из них — в СИЗО, часть — под домашним арестом, а часть — уже в колонии.

Этим летом, когда отпустили Голунова, и когда три ведущие российские газеты выходили с эффектными первыми полосами в его защиту, я обратился к ним с предложением повторить акцию — точно так же выступить за других политзаключенных.

Мне очень жаль, что не откликнулись.

Я тогда участвовал в акции питерских журналистов в защиту политзаключенных на площади Восстания, и стоял с плакатом: Голунов — на свободе, но Дмитриев и многие другие — в неволе! В том числе, Виктор Филинков и Юлий Бояршинов (обвиняемые по сфабрикованному спецслужбами «делу «Сети»), отец которого каждую неделю стоит на Невском с пикетом в защиту сына. Но не могу сказать, чтобы этот плакат вызывал у прохожих огромный интерес. И в минувшую пятницу, когда я участвовал в «метропикете» у метро «Приморская», подавляющее большинство людей, скользнув взглядом по моему плакату против политических репрессий, проходили мимо, спеша по своим делам…

Это не значит, что надо опустить руки и прекратить бороться за свободу политзаключенных.

Это значит, что эту борьбу надо продолжать — еще упорнее, еще чаще. Какой бы безнадежной она порой не казалась.

Бороться и стоять, спасти и не успокаиваться, пока в России есть политзаключенные.

Еще и еще раз повторю то, о чем не устаю говорить.

Каждый из нас, — каждый!, — в любой момент может попасть в жернова чудовищной машины политических преследований, построенной по сталинским чертежам «органы не ошибаются».

А потому не спрашивай, по ком звонит колокол политических репрессий.

В любую минуту он может зазвонить по тебе.

Борис Вишневский, «Эхо Москвы»