Тест Путиным

Прошел ли его президент Украины?

Мои ожидания и прогнозы по поводу Нормандского саммита подтвердились — я не ожидал особых прорывов. Но когда речь заходит о том критическом поединке между украинским и российским президентами, я поддерживаю его справедливую оценку Владимиром Зеленским — это была боевая ничья. Сразу после пресс-конференции похожим образом высказался и Павел Климкин, экс-министр иностранных дел. Но, как ни парадоксально, ничья по формальным признакам коммюнике оказалась для Зеленского, от которого многого не ожидали — победой.

Показательной была ситуация по разведению войск. Россия настаивала на полном разведении по всей линии разграничения, а мы были против и пришли к абсолютному приемлемому для нас компромисса — определить только следующие три точки. То же самое с обменом пленных. Да, «всех подтвержденных на всех подтвержденных», как сказал Путин, но только так всегда и происходило.

Путин не пошел навстречу во многих вопросах, в частности по поводу контроля над границей, но то, что Зеленский навязал эту дискуссию, уже является его политическим успехом, борьбой за повестку дня. Это, кстати, неожиданная вещь: все ожидали, что Путин будет прессовать, а Зеленский обороняться, а получилось наоборот. Инициатива была на стороне Зеленского — он приехал с рядом предложений, и те темы, которые он поднял, будут обсуждаться и в дальнейшем. Это была борьба за повестку дня.

Психологически Зеленскому удалось стать неудобным для Путина, что тоже неожиданно. Он оказался крепким орешком. И по итогам переговоров это было заметно: Зеленский был скорее доволен, а Путин — явно не в настроении. Правда, до и во время саммита последнего сопровождало немало неприятных новостей — российский президент был несколько расконцентрирован. Символично, что когда на пресс-конференции Зеленский вспомнил про украинский Крым и Донбасс, Путин не прореагировал. Насколько я знаю, даже некоторые российские журналисты обратили на это внимание, так как ранее Путин реагировал на такие вещи сразу. А здесь после даже сказал, что в целом согласен с ораторами, которые выступали накануне. Забавно и странно одновременно.

Но по формальным пунктам коммюнике, большинство которых являются компромиссными, Украине не удалось протащить свои позиции. Но и России тоже. Таким образом имеем ничью, которая в политическом смысле является скорее успехом Зеленского. Ведь он достиг самого факта этой встречи, за что боролся с первых дней своего президентства. Путин затягивал, а для Зеленского это было принципиально, и поэтому важно, что переговоры сдвинулись с мертвой точки.

В общем, Зеленский сдал экзамен — прошел испытание сложными переговорами, являющимися чуть ли не главными на его посту президента. Как политик он безусловно взрослеет. Из различных источников знаю, что он тщательно готовился, хотя работы впереди еще много. Это чем-то напоминает атмосферу накануне дебатов: кто-то подозревал измену и капитуляцию, кто-то говорил, что неопытный и слабый политик проигрывает бывалому волку Путину, и на таком фоне негативных ожиданий ничего страшного не произошло, даже наоборот.

Но победой это считать нельзя: впереди сложный переговорено процесс. И не факт, что удастся существенно подвинуться. Именно здесь я уже не оптимистичен, особенно в вопросе прекращении огня. И думаю, что после этой встречи у Зеленского поубавилось романтических иллюзий относительно Путина и его готовности идти на справедливый мирный компромисс. Сейчас он оценивает российского президента более реалистично: надежды остались, но опыт общения с Путиным, его жесткая позиция, цинизм и неприступность будет давать о себе знать.

Интересную ситуацию имеем с газом. Есть нюанс, на который не все обращают внимание: формальным переговорщиком будет новое ведомство, компания-оператор газотранспортной системы «Магистральные газопроводы Украины», что и будет подписывать все соглашения. На днях я спросил Андрея Коболева, председателя правления Нафтогаза, плохо это или хорошо, и он сказал, что большого риска нет, и у всех наших переговорщиков единая позиция. Это хорошо: мы все заинтересованы в том, чтобы было соглашение о транзите. И по намекам, а также официальной информации, я понимаю, что существует определенное продвижение и рамочные компромиссы. Думаю, это касается срока сделки: наши хотели заключить ее на 10 лет, и с Россией сошлись на чем-то посередине. Больше всего противоречий между сторонами вокруг решения Стокгольмского арбитража: мы заняли достаточно принципиальную позицию, и компромисс, как сказал Витренко и подтвердил Зеленский, может заключаться лишь в том, что мы готовы получить долг не деньгами, а газом.

Думаю, соглашение о транзите таки будет, поскольку запуск Северного потока-2 запаздывает, что и подталкивает Россию договариваться. Хотя есть другие мотивы: россияне хотят организовать небольшую газовую войну, чтобы поднять цены на газ во всей Европе. Поэтому не все будет так просто. Так или иначе для европейцев важно закончить переговоры до рождественских каникул, но, судя по нашему опыту, все может решиться перед самым новым годом.

Не ясно, произойдёт ли обмен до 31 декабря. Это очень непростая история, но договоренность — уже весомый политический сигнал. Важно, чтобы списки были согласованы, поскольку здесь случаются проблемные вопросы. Вот подают сепаратисты свой список, и оказывается, что часть людей, которых они приглашают и включают на обмен, не хотят обмениваться. Даже люди с пророссийскими взглядами, отбывающие сроки в тюрьмах по уголовным делам, не хотят ехать в Луганск или Донецк: мол, лучше под делом, но в Киеве или на территории Украины, чем в самопровозглашенных республиках. Чаще всего сепаратисты используют это как повод отказаться от обмена. Бывает, что и наших запрашиваемых лиц не подтверждают. Так или иначе, сейчас Путину надо продемонстрировать движение вперед, и с обменом это сделать легче всего. Это был бы очень хороший гуманитарный жест — признак прогресса.

Сложнее с прекращением огня. Хотя выполнение именно этих пунктов будет критерием того, насколько Путин реально готов выполнять договоренности. От этого будет зависеть взаимное доверие: если не будет реального прекращения огня и устойчивого, настоящего перемирия, то как договариваться обо всем остальном? То же самое со сдвигами в вопросах границы. Эти четыре месяца точно будут не простыми и я не уверен, что о подготовке к выборам удастся договориться.

Не думаю, что саммит будет иметь существенное влияние на рейтинг Зеленского. Хотя есть интересный психологический эффект: даже критики и нейтральные люди воспринимают эти переговоры положительно. Я чувствую это и на эфирах с некоторыми оппозиционерами. Но в целом я не уверен, что это что-то изменит люди, которые относились к Зеленскому отрицательно, будут относиться так и в дальнейшем.

Интересной будет реакция тех, кто ждет мира. Мы лишний раз убедились: быстро не будет ничего. Критики из числа ОПЗЖ и пророссийские силы будут говорить, что, мол, обещал мир, а его нет, пошло повторение политики Порошенко и тому подобное. Зеленский же вынужден искать баланс: он не может переходить очерченные красные линии, который он понимал и без общественных протестов, что и подтвердилось. Хотя вероятность протестов тоже стала дополнительным фактором, на который он тоже обращал внимание. И если бы не критиковали Зеленского в пророссийском лагере, эффект был бы ограниченным. Да и главное здесь не рейтинги, а важность понимания обществом того, что переговоры — это длительный, сложный, драматичный, а порой и болезненный процесс.

Не бывает легкого и простого мира — этот путь всегда тернист. Может, не будет и результата. Не исключаю, что все снова зайдет в тупик: сегодня дальнейшее продвижение вперед больше зависит от Путина, чем от Зеленского.

Владимир Фесенко, «Новое время»