Белорусская актриса два года добивается наказания для избивших ее омоновцев

Это произошло на минской елке в новогоднюю ночь.

2018-й новый год актриса Светлана Соколовская (по просьбе собеседницы мы не публикуем ее фамилию, а называем сценический псевдоним – прим. авт.): встречала в гостях у мамы в Чижовке. В два часа ночи Светлана, ее парень и две подруги пошли на елку. Сначала компания танцевала за ограждением, а потом решили подойти к елке. Сотрудник ОМОНа сказал Светлане и ее подруге, что концерт заканчивается через пять минут, и не пропустил их, рассказывала Светлана в интервью «Салідарнасці».

По словам Светланы, подруга возразила омоновцу, а в ответ услышала оскорбление:

– Она достала телефон и набрала 102. После этого сотрудник ОМОНа потащил ее в автобус.

Соколовская побежала следом за омоновцем.

– На ступеньках автобуса этот сотрудник посмотрел на меня и резко хлопнул дверцей автобуса, специально, чтобы ударить меня по руке. От удара мне вырвало ноготь и защемило руку.

На крики Светланы сбежались люди:

– Мой парень подошел к омоновцу, ударившему меня по руке, и спросил его фамилию. В ответ омоновец запихнул его в этот же автобус. Я побежала к дверям уезжавшего автобуса. И тут почувствовала сильный удар по голове сзади. В глазах потемнело. Кто-то рядом сказал: «Нах*я ты ее ударил дубинкой?» Помню, кто-то поймал меня под руки. Несколько раз я приходила в себя ненадолго – на пару секунд, и опять теряла сознание. Светлана очнулась в «скорой помощи». В больнице ей поставили диагноз: сотрясение мозга и ушиб кисти.

Позже от очевидцев Светлана узнала, что омоновец ударил ее дубинкой несколько раз.

Подруги Светланы, которые были с ней в ту ночь на елке, двое суток провели в изоляторе на Окрестина.

Актриса Светлана Соколовская – единственная из компании, которая была с ней в новогоднюю ночь на елке, решилась рассказать журналистам о том, что с ней произошло.

Театр аплодировал актрисе, не побоявшейся рассказать, как ее избивал ОМОН

Девушка считает: если бы не общественный резонанс, Следственный комитет не начал бы проверку по ее заявлению о неправомерных действиях сотрудников милиции.

В апреле 2019-го Светлане во второй раз отказали в возбуждении уголовного дела. Только недавно девушка и ее адвокат впервые смогли ознакомиться с тремя томами материалов проверки, которую проводил Заводской районный отдел Следственного комитета. В конце ноября Светлана Соколовская обжаловала отказ в возбуждении уголовного дела в прокуратуру Заводского района Минска.

6 причин, почему актрисе, получившей дубинкой по голове, отказали в возбуждении уголовного дела

– Я хочу, чтобы завели уголовное дело, и виновные понесли наказание, – говорит Светлана. – В материалах проверки я увидела фамилии омоновцев, которые дежурили в ту ночь на елке. Все их объяснения словно написаны под копирку. Такое ощущение, что писал один человек и просто давал на подпись всем остальным. Менялась только фамилия и место нахождения.

Сотрудники ОМОНа не удосужились их переделать, чтобы выглядело правдоподобно.

Например, милиционер-водитель заявляет, что не видел меня в компании и никто к нему и его подчиненным не подходил. Какие подчиненные могут быть у водителя омоновского автобуса?

Согласно материалам проверки все опрошенные сотрудники ОМОНа, дежурившие в ту ночь на елке, Светлану не видели.

– Выходит, ничего не значат показания свидетелей, которые видели, как мне повредили руку при закрытии двери автобуса и ударили дубинкой по голове?

Светлана уверена: ситуацию могла бы прояснить проверка на полиграфе.

В рамках служебной проверки достоверность объяснений сотрудников ОМОН ГУВД Мингорисполкома не проверялась с помощью полиграфа. Начальник отделения психолого-технического обеспечения раскрытия преступлений криминальной милиции ГУВД Мингорисполкома Вавилов посчитал это невозможным, так как показания участников существенно отличаются. В документе говорится: «гражданские лица находились в состоянии алкогольного опьянения, что могло отразиться на восприятии ими окружающей обстановки и запоминания отдельных деталей событий».

– Сотрудники ОМОН при выполнении служебных обязанностей не были пьяны. Соответственно при проведении опроса с использованием полиграфа могли бы дать четкий ответ на вопрос, наносил ли кто-либо из них мне удар дверью служебного автобуса по руке и удар дубинкой по голове, – написала Светлана в жалобе на имя прокурора.

Девушка отмечает, что она и ее друзья, которые были с ней на елке, употребляли спиртное, однако находились в том состоянии, при котором каждый из них до настоящего времени четко помнит ход происходивших событий. Соответственно, никаких объективных препятствий к проведению опроса с использованием полиграфа не имелось, полагает Светлана. Наличие же существенных противоречий в объяснениях гражданских лиц и сотрудников ОМОН является не препятствием, а наоборот, веским основанием для проведения такого опроса.

– После инцидента на елке ты говорила, что хочешь, чтобы эти омоновцы никогда не работали в системе. У тебя нет ощущения, что два года борьбы прошли зря?

– Все это время моя борьба заключалась в ожидании: проведения проверки, ответа из Следственного комитета, разрешения на ознакомление с материалами проверки. Сейчас я жду ответ из прокуратуры, которая должна решить: закрыть глаза на омоновский беспредел или попытаться помочь разобраться по закону.

Надежда умирает последней. Мне кажется, что все продвигается, но медленно.

Одного мы добились: сотрудников ОМОНа обязывают включать видеорегистраторы. Они и раньше должны были это делать, но теперь за невыполнение инструкции им грозят взыскания.

– Врачу Дмитрию Середе, к которому ворвался домой ОМОН, спустя три года удалось доказать, что действия силовиков были незаконны. В суде ни один из сотрудников не извинился перед ним, они считали, что действуют по закону.

– Это очень хороший пример, который показывает, что система хоть медленно, но работает.

Светлана вспоминает: когда давала первое интервью, не ожидала получить поддержку.

– После публикации удивило и порадовало, когда меня поддержали Андрей Курейчик, Павел Харланчук и многие другие.

Не было людей, которые сказали: сама виновата. Кстати, следователь, к которой я обратилась с заявлением, спросила, мол, а чего вы пошли на эту елку.

Светлана признается: она думала, чтобы уехать из Беларуси.

– Я даже начала искать какие-то варианты в Москве или Петербурге... Решила остаться. Я коренная минчанка. У меня здесь мама, парень. Есть работа, квартира.

По словам Светланы, у нее нет доверия к власти:

– Мне кажется, что в любом другом месте у меня будет больше защиты, чем в Беларуси.

После инцидента на елке Светлана не испытывает страха, когда видит сотрудников милиции.

– Я научилась незаметно включать диктофон и видеокамеру в телефоне. Это вошло у меня в привычку: при конфликте с кем-то я включаю аудиозапись. Так я чувствую себя увереннее. Знаю, в случае необходимости я смогу воспользоваться записью.

Светлана больше не ходит ни на елки, ни на любые праздники в городе:

– Я вообще стараюсь не появляться там, где много людей. Мои подруги поступают так же. Мы шутим по этому поводу: «Ну что, пойдем на праздник?».