Полковник Алкаев: Хочу встретиться с Павличенко — один и без оружия

Экс-глава СИЗО № 1 в Минске заявил, что эта встреча будет «первой и последней».

Полковник Олег Алкаев, бывший начальник следственного изолятора № 1 в Минске, прокомментировал «Радые Свабода» заявление бывших сослуживцев спецназовца Юрия Гаравского, который признался в участии в убийствах оппонентов Лукашенко.

В обращении на сайте ассоциации ветеранов спецназа «Честь» утверждается, что в конце 1999 года бывшего спецназовца задержали «за вымогание у гражданских лиц крупных сумм денег способом, опасным для жизни».

Дело якобы рассматривал военный трибунал, по результатам которого Гаравского осудили на 4 года лишения свободы. Отбывал он наказание в СИЗО № 1, где, как говорится на ветеранские сайте, попал под покровительство начальника учреждения Олега Алкаева.

В 2001 году Алкала заявил, что в 1999 году по приказу тогдашнего главы МВД Юрия Сивакова он ознакомил с процедурой исполнения смертного приговора командира специального отряда быстрого реагирования внутренних войск МВД Дмитрия Павличенко.

В том же году Алкаев дважды по личному указанию министра выдавал специальный пистолет ПБ-9, предназначенный для исполнения смертных приговоров. Позже, сопоставив даты, он предположил, что из этого пистолета были убиты Юрий Захаренко, Виктор Гончар и Анатолий Красовский. Алкаев опубликовал в оппозиционной печати интервью и документы. В 2001 году Алкала получил политическое убежище в Германии.

«Он работал в хозяйственной обслуге на территории тюрьмы»

- Можете ли вы подтвердить или опровергнуть заявление бывших спецназовцев (имена свои они не назвали), что в СИЗО № 1 Гаравский попал под ваше покровительство?

- Я не могу ни отрицать, ни подтверждать. Что такое тюрьма? Там сидит от двух до пяти тысяч человек. Я же не могу о всех знать. Может быть, я его видел. Скорее всего, он работал в хозяйственной обслуге на территории тюрьмы. Я всех не могу знать.

Я получал оперативную информацию, но не знал, от кого она исходит. Это тоже было не мое дело. Я читал об убийстве и прочее. Расписывался. Информация шла по запросу из КГБ, МВД, Комитета по организованной преступности. 225 камер в СИЗО, и на каждую приходит оперативная информация.

С ума сойдешь, если будешь вникать, читать. Я останавливался на том, есть ли намерения о побеге, нападение. А кто кого убил, зарезал, закопал, никогда внимания не обращал. Это дело милиции, КГБ и других. Может, это был мой минус, но мне это было не важно. Побег, нападения - это было мое дело.

- Вы говорили, что Горавский мог быть на хозяйственных работах. Он мог туда попасть потому, что раньше был в силовых структурах, в милиции?

- Он не был никаким милиционерам. Он был военнослужащим внутренних войск. Я скажу, что это не поощрялось в камерах. Может, кто-то попросил за него, я не помню. То, что он в хозяйственной обслуге был, это я знаю.

- Так вы сейчас вспомнили?

- Сейчас. Вы не первая, кто меня спрашивает. Я посидел, повспоминал. Был такой парень.

- Что еще о нем можете рассказать?

- А ничего. Я с ним лично не встречался. Оперативники с ним контактировали скорее.

- А даты помните?

- Не помню. В хозяйственной обслуге генерал сидел один. Библиотекарем был. И фамилии не знаю, только знаю, что генерал ходил, книжки раздавал по камерам. Как всех вспомнить?

- Какая специфика работы в хозяйственной обслуге?

- Ничего такого нет. Там нормальные парни. Работают. Их называют баландеры.

- Они сидят в обычных камерах?

- Они отдельно сидят. Они не арестованые, а осужденные. У них хорошие условия. Они ходят и кормят людей.

- Получается, что Горавский был баландером на «Володарке»?

- Я сам не помню, но по последним данным... Мне сказали, что был баландером. Не подумайте, что это что-то оскорбительное. Не надо в плохом смысле это слово применять. Честно говорю, я его не помню.

«У меня есть новая информация, но это для суда»

- К вам обращались представители спецслужб, которые допрашивали Гаравского? Ведь вы ключевой свидетель в этом деле.

- Нет. Я все ранее сказал немецким спецслужбам. Они более умные, чем наши спецслужбы.

- А Deutsche Welle обращалась за комментарием?

- Обращались. Мне это было неинтересно, так как ничего нового не было. А у меня есть новая информация, но это для суда, а не для разговора по телефону. Свидетели новые есть, не он же один. Он назвал сам 14 фамилий. Из них 8 я знаю, я с ним общался.

- Расскажите подробнее.

- Я об этом никогда никому не говорил и не скажу. Контактировал. У меня даже письменные показания есть. Поэтому я не буду ничего говорить. Это для суда надо.

- Так значит, люди, которых он назвал, действительно имеют отношение к этому делу?

- Некоторые. Кто рядом стоял, кто-то видел, кто-то слышал. Я со всеми ними контактировал.

- Официально?

- Почему официально? Иногда через посредников. Я не всегда сам общался.

- С этими людьми, которых называет Гаравский?

- Да. Для меня там ничего нового нет. Я просто не могу это публиковать. Помолчу.

«У меня одна встреча будет первая и последняя - с Павличенко»

- Как я поняла, вы из своих источников получили подтверждение, что на «Володарке» Гаравский был, и действительно он был осужден по уголовной статье…

- Он там сидел. Я пообщаться со своими коллегами. Он сидел в хозяйственной обслуге. Сидел и сидел. Он мне не говорил об этих своих похождениях. Не было. Даже если и говорил, то я бы на это внимания не обратил, потому что много других дел у меня было. Я занимался вопросами обеспечения и другими.

Для меня давно все понятно и известно. У меня одна встреча будет первая и последняя - с Павличенко. А эти все «шестерки», которые под ним ходили, это для вас. Вы ими занимайтесь.

С Павличенко, если я встречусь, там мы и разберемся. Все станет на места. Пожелайте здоровья Диме Павличенко, чтобы он дожил до встречи со мной. Я очень прошу его.

- Павличенко уволился с официальной формулировкой «по состоянию здоровья». Озвучивалось достоверными источниками информация о его сердечной болезни. Что вам известно?

- Как вам сказать. Дима довольно плотно окружен. Его белорусы боятся. Я не понимаю, почему они его боятся. Я его не боюсь. Я - больной человек. Я хожу с палочкой. Я никого и ничего не боюсь. Они все боятся. А вы подойдите и спросите: «Дима, сколько тебе жить осталось?» Боятся.

- Так вы имели с ним когда-то довольно близкие отношения, хорошо знали друг друга?

- Есть люди, которые рядом живут, рядом служили. Он же не один в полку. Там много людей. Мне говорят. Кто-то говорит, что много пьет, кто-то еще что-то. Я же рядом не стоял. А увидеться хочу. Если вы привезете его в Берлин, сядем мы втроем, тогда получится хорошее интервью.

Сделайте мне конференцию с Павличенко в Праге, в Варшаве, где угодно. Я приеду. Диму и Сивакова пригласите. Скажите, что Алкаев умирает. Давайте поговорим откровенно. С Сиваковым меньше хочу, а с Павличенко готов хоть сегодня встретиться на нейтральной территории. Один и без оружия. Так и напишите.