Разбегающаяся Россия

У империи осталось два пути - развал либо конфедерация городов.

Так считает автор статьи на портале «Регион-эксперт» Павел Лузин.

«В очередной раз российскому обществу мерещится призрак распадающейся страны. После распада СССР, а точнее — после первой чеченской воны, — мы любим пугать сами себя распадом вне зависимости от собственных политических ориентаций. На этот раз обветшавшее пугало достала из шкафа Академия наук, сообщив, что в случае распада страны по границам федеральных округов, только Северо-Запад будет экономически самодостаточным. А в самом плохом положении окажутся Центральная Россия и Урал», — пишет автор:

— Сами по себе подобные интеллектуальные эксперименты — штука полезная. Правда, это так только при одном условии: когда речь идет о нескольких сценариях. В данном же случае публике представлен только один сценарий, и именно поэтому он больше похож на необоснованную спекуляцию с целью то ли получения гранта на исследования, то ли подтверждения собственной нужности, ведь для нынешней российской власти РАН все-таки находится на положении падчерицы.

Пустота федеральных округов

Первое, что бросается в глаза — попытка академиков опереться на конструкцию федеральных округов. Эти образования создавались, чтобы укоротить поводок губернаторам. Более того, их границы сознательно были сделаны так, чтобы нарушать границы существовавших в советское время экономических районов. Достаточно посмотреть на то, что является Приволжским, Уральским и Сибирским федеральными округами. Вдобавок, чтобы федеральные округа обрели хоть какую-то политическую субъектность, их должны возглавлять люди, обладающие хоть какой-то интеллектуальной потенцией и публичной репутацией.

Эпоха генералов и политических тяжеловесов во главе округов закончилась еще в середине 2000-х гг. вместе с отменой губернаторских выборов. Сегодня имен полномочных представителей в них не помнит, пожалуй, никто, кроме местных журналистов, вынужденных освещать визиты очередной тени в свои регионы. Как следствие, моделировать что бы то ни было на основе системы федеральных округов вообще не имеет никакого смысла.

Полнота российской многоукладности

Россию можно, например, интерпретировать через модели, описывающие ее социально-экономическую многоукладность. Самым ярким российским специалистом здесь является Наталья Зубаревич с ее знаменитой концепцией «четырех Россий». В рамках этой концепции, единственным локомотивом экономического и политического развития страны может быть только Россия мегаполисов. И тут никакой распад невозможен в силу объективных причин. Многоукладная Россия нуждается именно в политическом признании своей многоукладности и в децентрализации, которая даст городам вздохнуть полной грудью. Разумеется, истории успеха здесь будут возможны далеко не у всех, однако без децентрализации успеха не будет ни у кого.

Можно объяснять Россию через модель продолжающей свое существование колониальной империи, в которой основу политического порядка составляет механизм обогащения метрополии, сравнительно небольшой правящей группы и ее клиентелы, через систему корпораций. Однако здесь нужно понимать, что модели формирования и последующего распада (деколонизации) морских империй вроде Британской, Французской и даже Османской не могут служить примером для России, за одной оговоркой, о которой речь будет ниже. В морских империях возможна развитая сеть горизонтальных коммуникаций между колониями и появление устойчивых связей этих колоний с мировым рынком без участия метрополии, а в России все колонии нанизаны на ветки железных дорог, и поэтому их самостоятельная связь с миром (у которого даже другая железнодорожная колея) не может возникнуть.

Сравнивать нас с Австро-Венгрией также не стоит. Последняя распалась по границам проживания народов, и при этом ее этнические провинции были неплохо развиты и интегрированы в европейский рынок. Россия все-таки находится в принципиально другой ситуации.

Тем не менее, процесс деколонизации происходит и здесь — через великое переселение россиян все в те же большие города. И тут также надо вести разговор не о распаде, не об отделении Москвы, наполненной бюджетниками и белыми воротничками корпораций, от остальной России в духе книг В. Сорокина. Вести разговор надо о перераспределении политических полномочий и богатства в пользу регионов и городов, а точнее — в пользу формирующихся городов-регионов. Конечно, такая децентрализация породит своих недовольных, и далеко не только в Москве, но ничего трагического и фатального, чем мы себя обожаем пугать, не произойдет. И здесь можно вновь вспомнить Британскую империю, но только — ее бывшие доминионы: Австралию, Новую Зеландию и Канаду. Имея один политический и культурный корень, они продолжают формально признавать власть британской короны, даже находясь за многие тысячи километров от своей теперь уже бывшей метрополии.

Другими словами, децентрализация России с признанием ее многоукладного характера, а значит и возможности разных траекторий развития ее регионов и городов, вовсе не имеет предпосылок к какому-то абстрактному распаду с кровью и повсеместной экономической деградацией. Напротив, каждый субъект континентального архипелага больших городов, в который постепенно превращается Россия, в рамках децентрализованной модели управления получит возможность нарабатывать собственный политический опыт. А общий рынок, который, разумеется, никуда не денется, позволит перенимать позитивный опыт и учиться на ошибках друг друга.

Конфедерация — не порок

Очевидно, что любая дискуссия о будущем России должна вестись вокруг того, будем ли мы создавать действительную федерацию или же будем готовы на конфедерацию. В первом случае основу составят ныне существующие регионы. Здесь нам нужно будет начинать с установления статусного равенства между регионами: например, через приравнивание всех краев, областей и автономных округов к республикам. Нам также потребуется понять, американская или германская модель федерализма нам ближе, что сводится к вопросу соответственно меньшего или большего перераспределения ресурсов от сильных регионов к слабым. Разумеется, имеется в виду перераспределение не через Кремль, а через дееспособный и свободно избранный парламент.

В случае готовности на конфедерацию мы, вероятно, даже ускорим ныне идущий процесс формирования системы городов-регионов. К тому же такая модель имеет корни, уходящие в российскую архаику — к т.н. «полисной Руси», Гардарике. Разумеется, эту концепцию не стоит идеологизировать, и тем более не стоит бросаться в конструирование исторических мифов, оправдывающих именно такие конфедеративные отношения. Мы не знаем, релевантна ли вообще концепция конфедерации для российского общества. Кроме того, даже переселение россиян в крупные города — процесс нелинейный и весьма растянутый во времени. Проще говоря, мы не знаем, к чему придем. Поэтому загонять идущие процессы в рамки какой-то единой доктрины — путь в никуда.

Но в любом случае, начинать следует с демонтажа ограничений, наложенных Кремлем в последние почти 30 лет на экономическую и политическую инициативу российских граждан. Тех ограничений, которые и обеспечивают непропорциональные власть и богатство российской власти и ее приближенных.