Андротин

Как Путин стал контрамотом.

У меня была идея, что Путин так долго и сильно переживал по поводу крупнейшей геополитической катастрофы XX века, что уверовал, что просто неправильные люди в руководстве СССР пошли неправильным путем. И, возможно, в какой-то момент он почувствовал себя попаданцем, который может вернуться в критическую точку и поправить все, как надо, сделать все «правильно». Я подумал, что такой критической точкой для Путина могла быть скоропостижная кончина Юрия Андропова.

Это был глава государства, пришедший на смену Леониду Брежневу после его смерти в 1982 году. С Путиным Андропова роднит то, что перед тем, как возглавить страну, он возглавлял КГБ, и весьма небезуспешно пытался усилить его роль.

На посту генсека КПСС он успел прославиться «облавами в кинотеатрах» — выявляли людей, кто прогуливал бессмысленную работу. Пытался реформировать дышавшую на ладан советскую экономику при сохранении марксистско-ленинского подхода и руководящей роли партии. Повелся на очередную гонку вооружений, на этот раз в космосе. Нельзя избежать и совсем очевидных параллелей: при Андропове над Сахалином в 1983 году был сбит южнокорейский «Боинг», 269 пассажиров погибли.

Умер Юрий Андропов спустя два года после избрания генсеком, в возрасте 69 лет, Путин сейчас, после 20 лет у руля государства, ровно в том возрасте, когда Андропов только-только за этот руль взялся.

Мне казалось, именно с этим человеком ассоциирует себя Путин. В его представлении, вот не помри Андропов, все бы могло пойти по-другому: и экономику бы реформировали, и американцам кузькину мать показали, и народ бы в узде держали. И Путин, как мне казалось, все эти годы хотел как бы вернуться примерно в 1984 (!) год и подхватить падающее из рук генсека знамя. А чтобы туда вернуться, нужно создать условия возвращения: противостояние с американцами, довлеющая роль государства в экономике, и так далее.

Так Путин стал двигаться во времени в обратную сторону, то есть, стал контрамотом. Он провел и свою Олимпиаду («правильную», на которую все приехали), учинил свой Афганистан — Сирию («правильную», куда не были введены регулярные сухопутные части, а лишь авиация и вагнеровцы. Одни не несут тяжких потерь, а вторых как бы и нет, потому их никому особо не жалко), вернул Крым и, по меньшей мере, в прочитываемых намерениях, собирает Советский Союз. Даже сбитый «Боинг» у него «правильный» — который никто не признавал. Во внутренней политике Россия — это с каждым днем все больше Советский Союз, но, понятное дело, «правильный» — с продуктовым изобилием, свободным выездом за границу, а религия заняла место коммунистической идеологии. Только, судя по всему, Путин не собирается останавливаться в 1984-м году, поскольку он его уже проскочил, хотя движение его во времени очевидно не последовательное, но с прохождением ключевых точек. Теперь я думаю, что, возможно, он и не собирался там задерживаться, и это было мое личное первоначальное заблуждение.

То, что он живет в обратном направлении, объясняет многие вещи, например, его стойкое неприятие интернета. В его будущем (нашем прошлом) такого достижения просто нет. Его фиксация на истории, особенно, истории Второй мировой, говорит нам о том, какую конечную или важную промежуточную станцию он себе наметил. Теперь ему важно сделать правильно там, в той точке. Честно говоря, даже представлять себе не хочу, как это будет выглядеть.

Но вот что мне еще очевидно: в его окружении тоже полно контрамотов. Многие живут, устремившись даже дальше Путина, часто имитируя возврат в прошлое, моделируя его. Именно оттуда все это «новое дворянство» и «сословное общество», рекрутская армия, и тд. Некоторые, вроде стопроцентного контрамота Зорькина, мечтают о крепостном праве, например. В Сирии у власти секта алавитов, а у нас — группа контрамотов.

Александр Плющев, «Росбалт»