Нереальные доходы

Бизнес-джеты и яхты элит РФ гарантированы нищенскими зарплатами остальных россиян.

Большое российское начальство вспомнило о низких доходах россиян. И намекнуло, что сделает нечто, после чего эти доходы вырастут. Например, говорят власти, можно не взимать налог на доходы с тех, кто получает меньше полутора прожиточных минимумов, и поднять налог для всех остальных. Отнять деньги у бедных и небольшую часть этих денег отдать нищим.

Но, даже если вы находитесь за порогом бедности, не рассчитывайте на дополнительные деньги. Именно низкие доходы людей — фундамент существующей экономической модели и источник прибылей государственного бизнеса.

И нынешняя растущая бедность — объективный и ожидаемый результат экономической политики, которая последовательно проводится в России последние десять лет.

С доходами граждан вот какая история. Эти доходы росли начиная с конца девяностых и до конца нулевых, причем росли довольно уверенно. Было время, когда московский «офисный планктон» получал за свою деятельность больше, чем в любой европейской столице. Понятно, высокие цены на нефть помогали и бюджету, и гражданам. После того как баррель подешевел, само собой, снизились и доходы. Но с тех пор нефть и дорожала, и дешевела, а вот денег у людей не становилось больше. Ну а с 2014 года денег вообще нет.

Власти при этом твердо убеждены — денег у людей еще достаточно, и надо только половчее тряхнуть их карманы. В пользу такого начальственного убеждения говорит статистика.

Странный паритет

Власти очень любят считать российский валовой продукт по «паритету покупательной способности». Дескать, неважно, что у россиян низкие зарплаты, зато цены у нас тоже невысокие, поэтому на меньшие деньги русский может купить больше «Биг Маков», чем тот же американец. Так вот, считая «по паритету», российский подушевой ВВП находится на уровне $27 200 в год, приличный показатель, в шестой десятке стран, чуть ниже Хорватии и чуть выше Чили. Если подушевой ВВП сопоставим, значит, сопоставима и производительность труда. Значит, должны быть сопоставимы и минимальные зарплаты.

Да, в пересчете на доллары минимальная оплата труда в Хорватии (чуть больше $500) и в Чили (чуть больше $400) вполне сравнимы. Вот только в России МРОТ в три раза меньше — на уровне $180.

Тут что-то не так. Неужели русские работают настолько хуже, чем хорваты или чилийцы? К тому же, несмотря на все долгие праздники, в пересчете на количество рабочих часов в год в России работают больше, чем в любой развитой стране.

Ну, скажет начальник, что здесь не так? На федеральный МРОТ никто особенно и не живет, этот «минимум минимумов» получает не более 2 % работающих. Если люди продолжают покупать по существующим ценам и исправно подтверждают свою лояльность на выборах, значит, какие-то деньги у них пока есть, и руки можно выкрутить еще. Да и вообще «минимальный размер оплаты труда» в России — это просто фискальный показатель, позволяющий государству вычислить гарантированный размер взимаемых налогов. В существующем виде на рынок труда МРОТ не влияет.

Тем более, подскажет нам статистика, три четверти низкооплачиваемых рабочих мест сосредоточено именно в «государственном секторе». Получается, что именно государство с его корпорациями, «национальными планами» и «эффективными менеджерами» ответственно за такую низкую зарплату? Именно так.

Откуда деньги?

Откуда вообще берется рост доходов работников? В первую очередь драйвер такого роста — конкуренция между предприятиями за работников. Каждый новый бизнес — это рост предложения денег на рынке труда. Именно это и тянуло вверх доходы в нулевые. Во вторую очередь — это рост производительности — чем больше создает человек, тем дороже его работа стоит для предпринимателя. А так называемая «социальная политика» государства может не увеличить, а только перераспределить доходы.

Государство — не только главный покупатель трудового ресурса в стране, но и регулятор уровня оплаты труда. Обратите внимание, что всяческие указы о повышении зарплат «врачам — учителям» требуют ориентироваться не на конкретную сумму заработка, а на «среднюю по региону». А что это означает?

Что ни один крупный частный предприниматель или инвестор не увеличит зарплату своим работникам, даже если и захочет.

Рост зарплат на крупном предприятии будет означать рост средних показателей, используемых для расчета зарплат бюджетникам, в чем начальство совершенно не заинтересовано.

Из опыта экономического роста в нулевые начальство сделало несколько стратегических выводов, которым неуклонно следует.

Вывод первый. На мировом рынке у российской экономики есть только два преимущества. Это углеводороды и дешевая рабочая сила. Углеводороды — ключевой источник валюты и минимум четверть бюджета страны. А дешевая рабочая сила — единственный магнит для иностранных инвестиций. Почему иностранных? Потому что свои, родные, государственно-мыслящие, национально-ориентированные, духовно-возвышенные предприниматели в орденах и погонах не хотят держать собственные средства в российской юрисдикции. Все как один патриоты и защитники, землю на этом готовы есть, а вот личные деньги прячут в лондонах и женевах. А кого не пускают в Лондон, тот складирует тонны денег в московских квартирах, хотя вполне мог бы пустить их в деловой оборот, всем было бы лучше. Но чиновники поступают так, потому что хорошо знают и друг друга, и свои законы, — сами их и пишут, и сами исполняют.

И знают твердо — как только у большого собственника заканчивается административный ресурс, так и его большая собственность тоже заканчивается.

Никаких династий и семейных капиталов, свои же отберут и поделят. А маленькая — так не собственность и была.

Иностранный инвестор (пусть даже он оперирует отмытыми и перекрашенными российскими деньгами) смотрит на вещи просто. Если организация производственного бизнеса в России приносит те же деньги, что и организация такого же бизнеса в Польше, то лучше в Польше бизнес и устраивать. Не говоря уж о Германии или Финляндии. Есть понятный уровень цен на продукцию, значит, прибыль может образоваться там, где снижаются издержки. А проще всего снизить издержки на зарплату — но в том случае, если работнику все равно некуда деваться. Российское начальство уже убедилось на практике:

как только стоимость труда в России начинает приближаться к мировому уровню, так риски ведения бизнеса в нашей стране начинают перевешивать выгоды.

Власти могут сколько угодно надувать щеки, но прекрасно понимают, что весь российский промышленный рост — это производная от роста экономики Европы. Основного покупателя российского сырья и основного поставщика технологий и оборудования. Но Европа растет, а Россия нет. А это уже вопросы к тем, кто управляет российской экономикой. Настоящий рост экономики — это рост доходов работников, по-другому не бывает. Но вместо роста доходов работников начальники предпочитают видеть рост прибылей своих предприятий — вполне приемлемая логика для топ-менеджеров какой-нибудь «восточно-индийской компании южных морей» лет двести назад. А чем нынешние российские власти от них по большому счету отличаются?

Шашлык на пожаре

Мудрые решения, которые принимают начальники в заботе о собственных прибылях, похожи на действия человека, поджигающего чужой дом, чтобы поджарить на костре свой шашлык. Самый яркий пример здесь — «продуктовые антисанкции». Именно они дали старт снижению реальных доходов россиян, и вот каким образом. Вопреки уверениям начальства, что цены на отечественные продукты в результате «антисанкицй» не вырастут, они, разумеется, выросли. Но в небольшом бюджете российского домохозяйства расходы на питание занимают довольно значительную часть, больше 30 %.

Что означает рост расходов на еду в семейном бюджете? Правильно, сокращение расходов на все, что «не еда».

Меньше потребление товаров и услуг — меньше выручка бизнеса. Меньше выручка бизнеса — меньше сумма, которую бизнес готов выделить на оплату работников. Меньше зарплаты — меньше потребление, и… рост доли расходов на еду, и отказ от качественной, но «низкомаржинальной» еды в пользу различных псевдопродуктов. Зато выросла прибыль российских агрохолдингов, тесно связанных с начальством, и прибыль поставщиков пальмового масла.

Другой вывод, сделанный властями, — «пагубность» высоких зарплат для растущего бюджетного сектора. Чиновник понимает — если зарплаты в негосударственном секторе растут, значит, бюджету придется конкурировать за трудовые ресурсы с частными предпринимателями. Этой конкуренции начальство, одержимое «прибыльностью» своих государственных предприятий, совершенно не хочет, желая оставаться единственным работодателем. Причем таким, который может платить немного, — конкурентов-то у него нет.

Третье наблюдение, сделанное властями, внимательно следившими за временно богатевшими в нулевые россиянами, — это желание граждан при прочих равных закупать для потребления исключительно импортные (или замаскированные под импортные) товары. Почему бы не наладить производство таких товаров в России? Смотри выше — инвестору такого производства нужна либо низкая оплата труда, либо гарантии защиты прав собственности. Нет гарантий, значит, будет низкая зарплата. А будет низкая зарплата — значит, не будет денег для покупки качественных товаров и не будет их производства. Замкнутый круг.

Смешно, но получается, что «борьба с олигархами» за «сильное государство» и ситуация, в которой только власть гарантирует собственность, оборачивается низкими зарплатами работников и сказочным ростом прибылей тех же олигархов? Именно так. Как шутил экономист Лорен Грэхем, российское начальство все время хочет получить «молоко без коровы» — сделать так, чтобы люди много и хорошо работали, но при этом мало получали и тратили. Начальники помнят, что похожую штуку в свое время устроил товарищ Сталин, помнят рассказы своих дедушек, как они командовали управлениями лагерей, и стараются эту модель воспроизвести.

Под угрозой самое дорогое

Но что произойдет, если российское государственно-коммерческое начальство вдруг одумается и решит дать людям денег? Нет, не перераспределит полтора рубля между бедными и очень бедными. А будет направлять на зарплаты, к примеру, не семь-восемь процентов корпоративной выручки, а процентов пятнадцать-шестнадцать? Что тогда?

В этом случае начальству придется ощутимо снизить личное потребление. То есть прекрасным спутницам начальников придется пересесть с личных бизнес-джетов в бизнес-класс регулярных рейсов. Вырастут продажи «Киа Рио», «Солярисов», и «Лад», но сократятся продажи «Ройсов» и «Бентли». Эскортницы-модели умерят запросы, но в целом большой российский рынок любви даже подрастет — рост массового потребления всегда означает рост интимных развлечений. Да и вообще будет меньше бутиков и гурманских ресторанов, но больше торговых центров, кофеен и пивных.

Вырастут бюджеты больших городов (за счет налогообложения доходов горожан), но прибыльность бизнесов по укладке и переукладке уличной плитки снизится. Значит, снизится и азарт реноваций и реконструкций. На улицах будет «как в Европе» — чистенько, но не очень богато.

При этом из малых городов население побежит в столицы еще активнее (за деньгами). Подорожает столичное жилье. Властям придется выбирать между инфляцией и открытием границ для импорта — люди захотят обновить гардеробы и интерьеры. Снова вырастет спрос на туры «все включено» за пределы страны. В общем, вырастет спрос на валюту, и подрастет ее курс. Экспортеры будут довольны, а промышленники — нет.

Как насчет иностранных инвестиций в современное производство? Не факт, что они вырастут. Необходимость платить высокие зарплаты в сочетании со знанием особенностей поведения российских властей — так себе бизнес-климат. Кредитные ставки не снизятся — мелкие предприниматели, желающие заработать на потребительском буме, выстроятся в очередь к банкирам. А вот коллекторы немного сократят объемы своего бизнеса.

Зашумят бюджетники, требуя повысить им зарплаты. Это можно сделать, но вот тут чиновнику придется выбирать, какой бюджетник для него более ценен, — со школьной указкой или с резиновой дубинкой.

Все это перечисление немножко похоже на то, что происходило в нулевые и даже в девяностые, но с важным отличием — в этой экономической модели российским властям придется жить на высокую (десять-двенадцать-пятнадцать тысяч долларов в месяц), но ограниченную зарплату. А сто и даже двести тысяч долларов в год по российским меркам — это совсем не люкс. Не хватит ни на коллекцию швейцарских часов, ни на статусную спутницу. Так, скромный европейский уровень. Побогаче, конечно, чем в Хорватии, но ненамного.

Вы и в самом деле верите, что сегодняшнее начальство готово поступиться своим роскошным потреблением ради роста ваших скромных доходов? Истинно говорю вам, это должно быть какое-то другое начальство.

Дмитрий Прокофьев, «Новая газета»