«Полтора года понадобилось, чтобы собрать себя заново»

Как живет актер после выхода на свободу.

«Возможно, в тот момент мне был необходим этот удар, после которого пришлось подняться и заново выстраивать свою жизнь. Когда тебе комфортно, ты никогда не будешь пробовать идти выше и прыгать дальше. Развитие человека происходит в преодолении. Сейчас я смотрю на это так», — говорит Артем Бородич. В конце ноября 2019 года актер вышел из колонии, отсидев 3 года и 10 месяцев: в 2016-м году его осудили по статье 328 (Хранение наркотиков), пишет tut.by.

«Лучшее, что можно делать в тюрьме, — это читать и заниматься спортом»

— До начала судебного процесса ваши дни были насыщены событиями. Ведущие роли в Купаловском театре предполагают множество репетиций и частые вечерние спектакли. Плюс многочисленные кинопроекты: в год появлялось по 5−8 картин с вашим участием. А потом все оборвалось. Как вы пережили такую резкую перемену?

— Я долго не мог свыкнуться с тем, что случилось. Представление о себе, взаимоотношения с миром, контакты с близкими людьми и друзьями — все это в моей голове рушилось, перестраивалось, поднималось заново и снова рушилось. Я вновь и вновь переживал произошедшее. Полтора года мне понадобилось на то, чтобы собрать себя заново.

К тому моменту рассыпалось стереотипное представление о том, что существует четко очерченное «хорошо» и «плохо». Один из героев пьесы Тенесси Уильямса «Старый квартал» говорит, что все нормы морали придуманы людьми, вот потому Бог их не поддерживает. У меня тоже появилось базовое ощущение, что все нормы, клише и стандарты мы создали сами для себя, забывая, что они не имеют особого отношения к сущности отдельно взятого человека.

Когда-то мне было важно поддерживать социальный образ положительного человека, и я очень переживал, если кто-то говорил обо мне что-то плохое. «Как же так? Я же хороший!» — взрывалась внутри меня буря эмоций. Сейчас же я принимаю себя таким, какой я есть: с положительными сторонами, с эгоизмом, с собственным мироощущением, которое не обязательно должно совпадать с чьим-то. Я не хочу маскировать себя под «нужной» или «правильной» маской — и не требую этого от других.

Моя шкала ценностей очень сильно преобразовалась. Теперь стремлюсь жить здесь и сейчас, не мчась к каким-то вершинам, по сути не имеющим никакой важности. В окружающих людях ценю человечность.

— Что вам помогло принять себя?

— В тюрьме, как в любом сообществе, существует своя иерархия. Кто-то увлекается этой игрой, стремится пройти все ступеньки иерархической лестницы. Другие не ввязываются в квест, а занимаются своим делом, зная, что пройдет время — и они покинут это место. На мой взгляд, лучшее, что можно делать в тех условиях, — это читать и заниматься спортом.

В школе я увлекался штангой, большим теннисом, баскетболом, но потом все это забросил. В колонии стал заниматься на турниках, брусьях. В колонии-поселении, куда меня перевели на последние полгода, стало проще попасть в тренажерный зал. Почему это было для меня важным? Если не вдаваться в подробности, во время тренировок гипоталамус человека выбрасывает в кровь гормональный коктейль, который дает организму определенный уровень удовлетворения и спокойствия. Физические занятия помогали мне сделать эмоциональный фон более стабильным, что придавало крепости сознанию и духу.

— Где брали нужную вам литературу?

— В местной библиотеке ничего интересного для меня не было. Зато на руках у людей много литературы. По правилам можно получать книжные посылки — 2 килограмма в год. Если взять количество людей, которое там находится, да приплюсовать чтиво, оставшееся после уже вышедших, — вот и получается внушительное «частное» собрание. Наладив контакты с единомышленниками, тоже выбравшими чтение и спорт, можно обмениваться книгами.

Чтобы заново выстроить мироощущение, разрушенное одним ударом, стал читать Карлоса Кастанеду, Георгия Гурджиева, Виктора Пелевина, дао-физику, квантовую механику — все то, что помогало избавиться от хаоса в мыслях. Книги заполняли образовавшийся внутри вакуум, они помогли понять направление, куда двигаться дальше. Я ощутил спокойствие. Вот с этого момента можно было начинать работать над собой. В повседневной суете мы часто забываем, что быть человеком сложно: нужно постоянно развивать себя, как и в профессии.

«Был единственным актером-мужчиной в своей возрастной категории»

— После всего пережитого у вас не было мысли бросить актерскую стезю?

— После суда я именно так и думал. Но книги расширили границы моего восприятия, стали появляться новые идеи, планы. В итоге я пришел к осознанию, что актерство — это та профессия, которой я занимаюсь 18 лет. Согласитесь, не у всех есть такой опыт. Зачем же отказываться от своего ремесла?

— Вы пришли в театр в 16 лет…

— …хотя учился в классе с физико-математическим уклоном. Но в нашей витебской школе набрали театральный кружок, актерское мастерство преподавал один из актеров Театра имени Якуба Коласа. Вот так со школьного спектакля «Про Федота-стрельца, удалого молодца» началось мое увлечение театром. Родители, никак не связанные по профессии с творчеством, пытались поговорить со мной, мол, пойми — это тернистый путь, зарабатывать с дипломом актера в кармане будет сложно. Я слышал их, но в юности это не имело значения: я шел за вдохновением.

— А как же учеба?

— В те годы Академия искусств проводила интересный эксперимент. Они создали что-то вроде очно-заочного отделения: театры по всей стране сами набирали молодежь и учили в своих стенах по специально разработанной программе. Большую часть дисциплин вели свои актеры, но могли приглашать и со стороны: например, на сценическую речь к нам приходил преподаватель из местного колледжа искусств. На сессию мы ездили в Академию искусств, где со мной и однокурсниками работала народная артистка БССР, ведущая купаловская актриса Лилия Давидович, актер и телеведущий Валерий Кащеев.

Я пропадал в театре круглые сутки, ведь учеба перемежалась с репетициями и спектаклями. Таким образом театры пытались привести в свои стены молодое поколение, которого катастрофически не хватало. Представьте себе, что за 12 лет, проведенных в Коласовском театре, я практически всегда был единственным актером-мужчиной в своей возрастной категории!

— В Витебске вы чувствовали себя звездой?

— Никогда не чувствовал и, правду говоря, боюсь этого ощущения. Мне кажется, звездная болезнь сродни эгоизму. Такая личина мешает работе. Конечно, было приятно, когда узнавали и просили автографы. Но курсу к третьему пришло осознание, что на одном обаянии и юношеской непосредственности далеко не уедешь. Актерской профессии необходимо учиться всю жизнь, ведь чтобы чего-то добиться, нужно постоянно развиваться.

— Поэтому в 2009 году вы переехали в Минск?

— В Витебске стало давить ощущение тесноты. В театре Якуба Коласа есть артисты высокого мастерства, но, что ни говори, плотность профессионалов на отдельно взятый театр выше в столице. В Минске же видел очень много талантливых актеров одного со мной возраста, рядом с которыми можно было совершенствоваться.

«За один съемочный день я иногда мог получить свою месячную театральную зарплату»

— Почему вы сразу пошли в Купаловский?

— К этому времени главным режиссером театра стал Николай Пинигин, которого я уже видел в работе в Витебске. Я не был занят в его постановке, но Николай Николаевич позволял присутствовать на репетициях. Мне нравился его подход к актерам, к пьесе, его творческие взгляды. В Минске я попал на встречу с Пинигиным, принес ему видеозаписи сцен из спектаклей со своим участием. Спустя некоторое время он позвонил с предложением перейти к ним.

— И в это же время в вашей жизни появляются киноплощадки. Уже в первый год вы засветились в пяти кинопроектах. В соцсетях есть ваши фотографии со съемок вместе с Алексеем Чадовым.

— Белорусским актерам нужно кормить свои семьи. Не секрет, что многие талантливые артисты покидают профессию из-за безденежья. Выход на площадку позволяет держаться на плаву: в кино зарабатывать деньги, а в театре — заниматься творчеством. В первой половине 2010-х годов за один съемочный день я иногда мог получить свою месячную театральную зарплату.

— При этом вы были очень загружены ролями в театре. Может, надо было от каких-то театральных предложений отказываться?

— Когда числишься в штате, как можно отказаться от порученной работы? Назначили на роль — исполняй, — смеется Артем. — К сожалению, от занятости в репертуаре зарплата не особенно увеличивалась, поэтому все чаще соглашался на съемки. Да, нагрузки большие, но старался в этой сумасшедшей гонке никого не подвести. К примеру, в 2013 году я снимался в Киеве в заглавной роли второго сезона сериала «Белые волки». И на те минские постановки, в которых меня не могли заменить, прилетал из Киева, а после спектакля срочно возвращался назад.

«От купаловцев приходили не только письма — на мой счет поступали деньги»

— Во время судебного процесса коллеги по театру во главе с Николаем Пинигиным постоянно приходили на слушания, чтобы поддержать вас. После вынесения приговора связи сохранились?

— Купаловцы продолжали меня поддерживать, отправляли письма. Может, не все, но… Я понимаю, что у того, кто вплотную не сталкивался с такой ситуацией, первой реакцией становится растерянность. Вот вы знаете, что можно написать человеку в тюрьму? В голове тут же рождается тысяча причинно-следственных связей, а стоит ли рассказывать про свои успехи, а уместно ли что-то спрашивать. Неудивительно, что чаще люди решают вовсе не отправлять письма.

— Вы обижались?

— Меня много эмоций посещало те полтора года, пока я не разобрался во внутренних механизмах системы, в которой оказался. Пока не понял, что мне делать дальше. И тогда пришло осознание, что, поменяй нас ролями, я бы скорее всего действовал так же.

— Письма все-таки важны?

— Да, они неоценимы. Они, как спорт и книги, становятся частью твоей внутренней основы для продолжения пути даже в тех замкнутых рамках, в которых там существуешь. Письма вызывали целую смесь ощущений и убеждали, что ты не один, тебя не бросили, не отреклись, пойдя за мнением государственной позиции, согласно которой ты считаешься преступником.

Конечно, все эти годы меня постоянно поддерживали родственники. Но и с купаловцами я был на связи. От них приходили не только письма — на мой счет поступали деньги. Поэтому, вернувшись в Минск, я пошел в театр поблагодарить всех за колоссальную помощь.

«В колонии такой человек будет весь год спать над тобой, а тебе нужно научиться терпеть»

— Появление актера в любой среде часто вызывает у администрации желание развернуть самодеятельность.

— Так и есть: администрация колонии поначалу задумалась о театре. Попросили меня что-нибудь показать. Но когда я рассказал, что для этого требуется (пьесы, репетиции, изменение режима и так далее), никакого театра, конечно, не получилось. По факту сама система тут не подразумевает взаимодействия. Проверка, завтрак, после завтрака уборка, потом лекция, построение — в таком ритме для тебя расписан весь день.

— Еще будучи в Купаловском, вы периодически подрабатывали на стройке. Эти навыки помогали?

— Вся моя юность прошла на даче, поэтому что-либо делать руками для меня не сложно. В колонии пошел изучать специальность станочника деревообработывающих станков. До конца не доучился — меня перевели в колонию-поселение. Тут разрешают ходить в своей одежде, выдают телефон (звонить нельзя во время работы и с момента отбоя до подъема), появляются другие варианты послабления режима. Но работать приходится больше, так как на поселении ты находишься на самообеспечении. Я тут же нашел нормальный по местным меркам вариант: работал на деревообработке.

— Предположу, что творческому человеку куда сложнее вписаться в режимные требования, научиться взаимодействовать с людьми, с которыми за пределами этой системы он никогда не пересекся бы.

— В колонии в одной секции находится 20 человек. Тумбочка выделяется на двоих: полполочки, полшкафчика — больше тебе не положено, ведь у тебя не должно быть столько личных вещей. А соседи… Представьте себе самое сильное отторжение, когда-либо вызванное собеседником. В таком случае обычно прекращают общаться с источником раздражения. В колонии же ты не можешь повлиять на ситуацию: такой человек будет весь год спать над тобой, а тебе нужно научиться терпеть, чтобы не тратить свою энергию на неизменное, да еще суметь выстроить отношения.

В этом случае помогала профессия, ведь ее непосредственная часть — коммуникация. В личном багаже — десятки разобранных персонажей, куча моделей поведения. Все это приходилось применять для общения с самыми разными людьми. Хорошо, что даже там можно встретить тех, кто схож с тобой во взглядах и по принципу мышления. От этого становится немного проще.

«Люди часто странно реагируют, поэтому наросла толстенная броня»

— Суд рассмотрел ваше ходатайство и уменьшил срок вашего содержания.

— Я попал под амнистию 2019-го года. К тому же не без участия группы «Матери-328», которые добиваются либерализации антинаркотической статьи Уголовного кодекса, произошло послабление порогов по этой статье. Мне оставалось еще два месяца до конца срока, как неожиданно пришло решение суда. Меня тут же вызвали в администрацию и объявили, что через два часа я должен покинуть поселение. Мир снова рухнул, но теперь уже перспективы выглядели радужно.

— Возвращаться в привычное окружение было сложно?

— Долгое пребывание в специфической среде придавливает. Люди часто странно реагируют на мою историю, поэтому наросла толстенная броня. Я морально стал сильнее, меня не так легко выбить каким-либо поступком из седла, но отзвук во мне остался. Первое время было тяжеловато сходиться даже с давно знакомыми людьми: мешала определенная настороженность с моей стороны. Понимал, что кто-то в этой ситуации может пойти на поводу у стереотипов, начнут создавать препятствия на пути возвращения в профессию. Рад, что на данный момент с таким не сталкиваюсь.

Поселение является чем-то вроде буфера между колонией и внешним миром. Там я начал звонить близким, восстанавливать прежние контакты.

— И как видим, успешно: в середине декабря вы начали сниматься в четырехсерийном триллере «В поисках ангела».

— Это называется попасть в нужное время и в нужное место. Когда вернулся, то сразу сообщил людям, которым я небезразличен, что уже дома. Оказалось, режиссер Игорь Четвериков как раз искал исполнителя главной роли. Ассистент по актерам был на спектакле. За кулисами ему купаловцы и сообщили, что можно рассмотреть еще одну кандидатуру. Сейчас у меня расписаны съемочные дни до конца марта. Отдельное спасибо руководству «Беларусьфильма», что не отмахнулись и предоставили мне эту работу.

— Мы вас увидим снова в Купаловском?

— Скажу так: я приходил к Николаю Пинигину, и он мне предоставил возможность возобновить наш разговор, когда у меня появятся конкретные планы. Мне необходимо время, чтобы скорректировать свою жизнь, чтобы наверстать упущенное не только в работе, но и в семье. Я пока не готов разрываться между кино, театром и личной жизнью. Мне надо постепенно влиться и со всем разобраться.