Что будет без льготной нефти из РФ?

Прогноз экономиста.

Вадим Иосуб — старший аналитик компании «Альпари». Специалист по методам анализа на финансовых рынках и доверительному управлению инвестиционными портфелями на фондовом рынке. С 1998 года работает на рынке Forex, с 2005 года — на российском фондовом рынке. В статье для onliner.by экономист анализирует, что будет, если Беларусь останется без льготной нефти из России:

— Первые три недели нового года показали, что нефтегазовая тема в отношениях России и Беларуси останется актуальной еще длительное время. До сих пор мы можем судить о происходящем в большей степени по слухам, оговоркам, предположениям. По самой свежей информации, озвученной вчера российской газетой «Коммерсантъ», переговоры об условиях прокачки российской нефти по территории республики завязли и очередной их раунд может состояться уже ближе к лету. А с 1 февраля ставка транзита автоматически индексируется на 6,8%. Возможно, нам с вами стоит проявить смелость и внимательнее рассмотреть неблагоприятные для нашей страны сценарии, в том числе и самый жесткий, при котором льготные энергоносители для нашей страны закончатся в принципе.

Для начала о нынешней расстановке сил. Сохраняется неопределенность с ценами на газ. Контракт был продлен буквально на два месяца, причем цены остались прошлогодними — $127 за тысячу кубометров. Из обрывочных сведений пока выходит, что Беларусь настаивает на снижении цены. По словам нашего президента, российская сторона, наоборот, желает ее поднять до $150 за тысячу кубов.

С нефтью ситуация еще более сложная, там также нет определенности с цифрами. Наш глава государства сказал, что россияне хотят продавать нефть по ценам выше мировых, но лично я не до конца понимаю, что это за цены. Разные сорта нефти торгуются в виде биржевых фьючерсов, но на практике есть спот-рынок (грубо говоря, рынок поставок живой нефти), и, как правило, это отдельные контракты между покупателем и продавцом, уникальная цена в которых всегда является предметом переговоров, т. к. различаются сорта нефти, места добычи и отгрузки, местонахождение покупателя, способ транспортировки и т. д. Поэтому мировая цена может достаточно сильно плавать в ту или другую сторону в зависимости от того, что конкретно имеется в виду.

При этом было заявление «Белнефтехима» о том, что Россия продавала нам нефть по цене, составляющей примерно 83% от мировых цен (а они, как вы уже поняли, не очень понятны).

На самом деле поставка из России осуществлялась с учетом некоей цены плюс премии для российских нефтяных компаний. Собственно говоря, вокруг этой премии сейчас и идет торг. Опять же, в части этой премии назывались разные цифры: раньше звучала сумма в $10 за тонну, во вчерашней статье «Коммерсанта» говорилось о $6 за тонну. Это премии, которые хотят российские компании и которые Беларусь не хочет платить вообще. Тут уже можно прикинуть, о каких суммах идет речь: до разгара «нефтяной войны» была информация о том, что в текущем году Россия планировала поставить в нашу страну 24 млн тонн нефти, соответственно, речь идет о цифрах от $150 до $240 млн в год.

Встает вопрос, насколько ощутимо это для Беларуси, и сразу надо сказать, что четверть миллиарда долларов — это, в принципе, приличная сумма. Однако здесь может быть показательным недавнее заявление нашего министра финансов: несмотря на неопределенность с нефтью, нет необходимости пересматривать бюджет.

Лишние расходы в размере $240 млн для нашей страны не являются чем-то запредельным и критичным, не приведут к дефолту и обвалу валютного рынка. Просто спрашивается, где брать эти дополнительные деньги.

При этом очевидно, что согласиться с российской позицией и понести такие расходы для Беларуси сейчас менее болезненный вариант, чем остановить поставки нефти со стороны наших партнеров вообще. На всякий случай напомню, что сейчас нефть нам поставляет Михаил Гуцериев со своих заводов — известно о договоренности на месяц в объемах, позволяющих нагрузить белорусские НПЗ примерно наполовину. Дальнейшие поставки в таких объемах (а тем более если они вообще прекратятся, что теоретически возможно), на мой взгляд, приведут к потерям с белорусской стороны несоизмеримо больше $240 млн в год. Для понимания: до начала «нефтегазовой войны» экспорт нефтепродуктов, производимых из российской нефти, составлял примерно четверть всего экспорта Беларуси.

Понятно, что не в наших интересах доводить ситуацию до крайности, соответственно, есть все основания надеяться, что в ближайшее время (хотя не совсем понятно — какое именно) нам придется смириться с тем, что нефть и газ будут стоить для нас дороже и придется иметь дело с мировыми ценами, что бы это ни значило.

Я думаю, краткосрочно для экономики это будет шоком, но на более долгосрочную перспективу такой расклад может дать свои экономические и даже политические плюсы. Я говорю о том, что национальная экономика просто для того, чтобы сохранить свое существование, должна будет отреагировать повышением эффективности. Наверное, это подтолкнет руководство страны пойти на серьезные экономические реформы, что в идеале будет способствовать диверсификации экономики.

Надо отметить, от российского «хочу — не хочу» зависит три четверти нашего экспорта (четверть — экспорт нефтепродуктов из российской нефти и две четверти — поставки товаров и продуктов в Россию), причем такая зависимость — очень большой рычаг давления. Хотя бы частичное избавление от этого давления пойдет экономике только на пользу (безусловно, речь не идет о том, что можно это сделать быстро и полностью, но стремиться к движению в этом направлении есть смысл).

Тут важно подчеркнуть, что с учетом логистики и даже отказа от всех льгот мы вряд ли найдем нефть дешевле, чем в России, но наличие альтернатив важно хотя бы для того, чтобы при необходимости у нас оставалась возможность поддерживать отрасль на плаву. В конце концов, вся мировая нефтепереработка как-то умудряется быть в плюсе! Видимо, надо и нам повышать эффективность, снижать непроизводственные затраты и создавать условия, чтобы наши НПЗ зарабатывали валюту и приносили прибыль при любых условиях.

В заключение давайте вспомним, что «энергетические войны» случались у Беларуси с Россией и раньше, причем порой они были не менее масштабными. Поставки нефти прекращались на несколько месяцев, цена на газ поднималась практически вдвое, но в итоге мы договаривались и мирно сосуществовали с соседями дальше. Главное отличие нынешней истории состоит в том, что если раньше мы воевали за объем льгот, то сейчас, вполне вероятно, можем вообще остаться без них и поставить точку в этом вопросе. В дальнейшем мы не будем просить льгот и дотаций, а значит, и давить на нас будет не так просто.