«Старшего сына в школе дети называли убийцей»

Сестра осужденных на расстрел рассказала об отношении общества к ее семье.

В могилевской тюрьме содержатся приговоренные к расстрелу братья Костевы — 19-летний Станислав и 21-летний Илья. Их осудили за убийство 47-летней соседки — учительницы Натальи Кострицы: они убили женщину и подожгли ее дом. Сестра осужденных Анна рассказала tut.by о травле ее семьи в Черикове, вынужденном переезде и о том, что чувствуют сейчас приговоренные к смерти.

Что случилось. Кратко

Рано утром 10 апреля 2019 года в Черикове горел частный дом. Когда пожар потушили, обнаружили тело 47-летней женщины с множественными ножевыми ранениями. Это была хозяйка дома Наталья Кострица, учитель-дефектолог в средней школе № 2 Черикова.

Из дома пропал компьютер, и его обнаружили на чердаке соседнего дома, где жили трое братьев и их сестра — многодетная мать. Двоих братьев, 21-летнего Илью и 19-летнего Станислава Костевых, задержали по подозрению в убийстве, и они сознались, что убийство и поджог — их рук дело.

По версии суда, учительница рассказала соцслужбам, что сестра Костевых не исполняет должным образом свои родительские обязанности — а молодая женщина была в отпуске по уходу за ребенком. Из-за этого семью поставили в СОП. Поэтому братья разозлились, во время застолья вспомнили о своей неприязни к соседке — и пошли к ней разобраться. Когда женщина впустила молодых людей в дом, они стали избивать ее руками и ногами, а потом взялись за нож.

Молодые люди убили женщину, украли у нее компьютер и продукты, а затем подожгли дом жертвы, чтобы скрыть следы преступления. Нож выбросили в Сож — его позже нашли.

10 января суд вынес братьям приговор: смертная казнь.

Этот случай вспоминал Лукашенко в разговоре с российским журналистом о смертной казни.

— У нас на контроле есть общественно значимые дела. Вчера мне докладывал председатель Верховного суда о разбирательстве этих дел. Вот одно из них. Два подонка, иначе их не назовешь — уже и разбои были, и наказывали их, — убили свою учительницу. За то, что она защитила двоих детишек их сестры. Сестра никакая, асоциальный элемент. А [учительница] защитила их и потребовала изъять из семьи. Они ее резали всю ночь. Они убивали ее всю ночь. Она умоляла, просила, и в конце концов они ее к утру добили. Каково?

«Они в робах смертников»

Сегодня, 21 января, сестра осужденных Анна и их старший брат, 23-летний Александр, впервые увидели Илью и Станислава после оглашения приговора о смертной казни за убийство учительницы.

По словам Анны, они приехали в тюрьму в Могилеве в 4 утра, долго ждали на улице, пока учреждение откроется, чтобы как можно скорее попасть на свидание. Им выделили по 2 часа беседы с каждым из осужденных.

— Они оба очень подавлены, настроения у них нет никакого. Дети уже опустили руки, — вздыхает Анна и признается, что сразу расплакалась, но потом взяла себя в руки. — Правда, когда мы уходили, то прощались они уже с улыбкой — хоть это радует. Мы даже посмеялись, вспоминали какие-то моменты из детства. Их подбодрило, что мы приехали, поддержали и не оставили их. Хотя Стас, когда заходил в эту кабинку, очень сильно трясся, сбивался с разговора — видно, что он нервничает и переживает. И только минут через сорок, пока мы говорили, ребенок начал успокаиваться. У него и руки перестали трястись, и речь внятная стала — а то приходилось переспрашивать.

Первое, что поразило Анну, — это робы смертников на братьях. Говорит, это форма черного цвета с кругом на спине и тремя буквами — ИМН, которые расшифровываются как «исключительная мера наказания». Это выделяет Костевых среди других осужденных, и такая одежда, по словам женщины, серьезно давит на психику ее братьев. А еще Анна не понимает, почему они обязаны носить приговор на себе в буквальном смысле слова — если подана апелляция и окончательное решение еще не вынесено.

— Я понимаю, что шансов на смягчение приговора мало. Мне сказали, что дело на контроле у Лукашенко, а это означает только одно: приговор не изменят. Но когда есть хоть маленькая, крохотная надежда… Нам сказали, что у нас есть минимум полгода.

Второе, что удивило женщину, — это резкое изменение рациона заключенных после приговора. Кормят в тюрьме гораздо хуже, чем в СИЗО, рассказали Анне братья, хотя территориально это одно и то же место.

— Они сильно осунулись, синяки под глазами появились. Просили привезти термобелье, потому что в камерах у них довольно холодно, а они — только в нижнем белье, майках и робах. Все вещи, которые мы передавали до этого, изъяли и отправили на хранение.

После свидания брат с сестрой ездили по просьбе Станислава в областной суд — подавали жалобу: осужденному руководство тюрьмы запретило встречаться со священником. Для Станислава, который, как и Илья, находится в камере-одиночке и ограничен в общении, это тяжело.

— Пока были суд, все эти этапирования, у Стаса украли иконки, которые ему передавала мама, и молитвенники. Он попросил руководство СИЗО, чтобы помогли все это найти и вернуть, но до сих пор ничего. И в посещении батюшки отказали, хотя во время следствия батюшка приходил 2−3 раза в месяц. Ему, говорит, выговориться некому, постоянно наедине с собой переваривает все то, что случилось. Это тяжело.

«Не хотел, чтобы дети оказались, как мы когда-то, в интернатах»

— Когда ездила на свидание первый раз, меня очень интересовал вопрос, зачем вообще они туда [к учительнице] пошли, зачем все это. Стас сказал тогда: «Я не хочу об этом говорить. Мне больно». Илья сказал мне: «Просто все накопилось».

Анна объясняет: брат имел в виду конфликт с убитой Натальей Кострицей. По словам женщины, с соседкой у семьи не заладилось с самого начала. Когда сестра с братьями только начали жить в этом доме, Анна высадила клубнику для детей, и растения, говорит, поклевали куры Натальи. По словам Анны, с того момента начались конфликты, потому что на замечание соседки учительница не отреагировала.

— Это же неприятно, когда тебя постоянно оскорбляют, унижают. Это длилось 4 года. При любом удобном случае [Наталья Кострица] по-всякому обзывала меня, детей. Просто я с ней не общалась, а когда она говорила что-то неприятное, просто молчала или отвечала ей тем же. А когда у меня образовалась задолженность 60 рублей за газ и я собиралась ее оплатить, а тут соседка [Наталья] на меня: «кукушка», «детей твоих заберут». Илья сказал: «Я просто не хотел, чтобы дети оказались, как мы когда-то, в интернатах. Может, нужно было пойти на трезвую голову с ней поговорить, но я бы трезвый никогда в жизни на это не решился, так бы и молчал. Я очень хотел прийти и спросить у нее: „Почему вы к нам так относитесь, с такой ненавистью?“ Я не думал, что все так закончится».

Анна говорит, что не оспаривает вины братьев в убийстве. Она долго не могла этого принять, но доказательства железные: это именно ее родные убили соседку.

— Мы долго не могли поверить, что это они совершили такое серьезное преступление. Ну, может, по мелочи могли что-то сделать — побить кого-то, украсть что-то. Но чтобы такое… — говорят Анна и Александр.

По словам Анны, она хотела извиниться за братьев перед сестрой убитой Натальи, но та грубо ее оборвала.

Старший из братьев рассказывает, что в тот вечер он сидел за столом вместе с Ильей и Стасом. И они предлагали ему пойти с ними вместе «гулять» — Александр отказался:

— Я работаю вахтой в России: 15 дней тут, 15 — там. Я как раз был дома, в эти дни отдыха ходил рыбу ловил. И в тот день тоже. Пришел уставший с рыбалки, мы вместе поели. Илья со Стасом собрались идти гулять, они часто так делали: встречались с друзьями, домой приходили где-то к часу. А в ту ночь не пришли. Если бы мы только поняли, что они задумали…

«Убийцей называют ребенка»

Александр говорит, что недавно пытался устроиться в Черикове на работу, чтобы быть ближе к сестре и братьям. По его словам, ему отказали «из-за семьи», причем грубо.

Анна говорит, что в Черикове началась травля — ее и детей. По словам женщины, сама она бы это пережила, но это мелочи по сравнению с тем, что старшего сына в школе дети называли «убийцей». А еще во время предварительного расследования дочери в детском саду тоже что-то сказали — она пришла потом домой и спросила, что значит «дядя — убийца».

— Ребенку тяжело все это объяснить. Да я и не хочу пока, а хочу, чтобы после всего этого с детьми поработал психолог. Я считаю, это важно, — говорит Анна.

Но самым важным она считает избавиться от причины детского беспокойства — травли. Потому семья переехала не то что в другой город — в другую область. Там у нее и Александра живет двоюродный брат по маминой линии, он с семьей и присматривает за малышами сейчас, пока они с братом поехали в Могилев.

— Сын уже несколько дней ходит в новую школу и возвращается оттуда с улыбкой: ему все там нравится, ребенок наконец-то чувствует себя комфортно. В садик мы пока не ходим: нужно перевезти кое-какие документы.

Осужденные Костевы очень интересовались у сестры, как их племянники, четверо детей Анны — им полтора года, 4, 6 и 9 лет. Просили вкладывать их фотографии в письма. Спрашивали, как мама (женщина отбывает наказание в колонии-поселении в Минской области за неуплату алиментов).

Анна надеется, что в следующем месяце ей снова разрешат увидеться с братьями: кроме них, Александра и двоюродного брата в другой области, у семьи никого не осталось — все отвернулись. Женщина также надеется, что Станиславу разрешат хотя бы раз в месяц встречаться со священнослужителем.

Но больше всего ее волнует решение Верховного суда. Апелляцию от имени братьев Анна подала на следующий день после приговора — 11 января. Она надеется, что «вышку» обвиняемым заменят пожизненным сроком.

— Я не могу судить, правильно или неправильно отнимать жизнь у того, кто убил человека. Я говорю сейчас в общем, не имея в виду ситуацию нашей семьи. Я считаю, мы не боги и не имеем права решать, что делать с жизнью — дарить ее или отнимать. Это решается где-то наверху. Но могу сказать одно: пожизненное наказание в тюрьме, особенно в нашей, хуже смерти. Но у человека хотя бы будет шанс исправиться, очиститься, понять, что он сделал не так. А если мы лишаем человека жизни, пусть и не своими руками, получается, мы тоже становимся убийцами.

Напомним, семья убитой считает приговор справедливым.

«Он [Илья] сожалеет только об одном: что дом не сгорел полностью и тело моей дочери огонь не тронул. Поэтому было видно, что они с ней сделали. Понимаете, она вся синяя была — так они ее били. Там между травмами зернышку негде упасть было», — рассказывала мама Натальи Кострицы.

Смертная казнь в Беларуси

Беларусь остается единственным в Европе и СНГ государством, где применяется смертная казнь. С 1990 года в Беларуси были расстреляны более 400 приговоренных к высшей мере наказания. За все это время был помилован лишь один человек.

В прошлом году был расстрелян 44-летний Александр Жильников, а с ним, вероятно, и 24-летний Вячеслав Сухарко. Оба были осуждены за убийство трех человек, в том числе молодой пары в Минске. 17 декабря был приведен в исполнение смертный приговор в отношении Александра Осиповича, убившего двух девушек в Бобруйске.

В 2019 году в Беларуси вынесли еще два, помимо уже казненного Осиповича, смертных приговора. 48-летний Виктор Сергель 25 октября был приговорен к исключительной мере наказания за групповое убийство восьмимесячной девочки в Лунинце. Его подельницу, мать девочки, приговорили к 25 годам лишения свободы. Приговор не является окончательным и может быть обжалован в Верховном суде. 50-летний Виктор Павлов 30 июля был приговорен к смертной казни за убийство двух сестер 76 и 78 лет в деревне Присушино Витебской области. Позже Верховный суд рассмотрел апелляцию и оставил в силе смертный приговор убийце двух пенсионерок.