Хозяин того самого «дома с чертями» в Ратомке: Православный я

Денис Коробов впервые рассказал о себе и показал, что он строит.

Впервые о необычном доме в Ратомке написали летом 2017-го. С того момента объект дополнился новыми скульптурами, стал популярным, а на «Яндекс.Картах» его кто-то так и обозначил — «дом с чертями». Ежедневно тут можно увидеть людей, приехавших ради селфи или просто показать его гостям. Впрочем, не всем он нравится: часть соседей увидела в объекте «масштабный мемориальный комплекс нечистой силе» и написала обращение в администрацию Лукашенко с просьбой «вырвать с корнем поганую рассаду сатанистов». Вопреки тому, что дом расположен на частной территории, его все же рассмотрела религиоведческая комиссия на предмет разжигания межрелигиозной вражды и присутствия сатанизма, и ничего плохого не нашла. Но жалобы чиновникам продолжаются. Все это длится больше года. Хозяин дома Денис Коробов согласился рассказать tut.by, что же на самом деле он строит (объект еще не завершен) и зачем ему сдались все эти черти.

Кто он такой, хозяин «дома с чертями»?

Денис Коробов с семьей живет в Витебске — отсюда удобнее ездить на работу в Россию, где у него свой косметический бизнес. Витебский дом, менее эффектный чем в Ратомке, расположен на окраине города в усадебной застройке, рядом с ботаническим заказником Чертова Борода. Когда Денис покупал свой дом, он ничего не знал об этой Чертовой Бороде. Да и сейчас, уже зная, не придает этому никакого значения. «Борода и борода», — равнодушно говорит он.

Местный фотограф рассказал историю, что как-то из любопытства забрел туда, два часа искал обратную дорогу и вышел лишь по компасу. Если бы вы видели этот пятачок, переплетенный дорожкам, вы бы тоже смеялись, не представляя, как там вообще можно заблудиться.

Внешность у хозяина «дома с чертями» настолько фактурная и запоминающаяся, что если бы пришлось, например, назвать его особые приметы, двумя словами не обошлось бы. Держится он просто. Про себя отмечаю, что у людей его типа сложно определить возраст. Позже он скажет, что ему 41.

Говорят, причину всего надо искать в детстве. Откуда у Дениса эта любовь к черепам, мифическим существам и чертям, он и сам не знает. О родителях говорит так: мама — рок-н-рольщица, а папа — консерватор (смеется). И несмотря на то, что в карту реальности консервативного родителя дреды и серьги в ушах не вписываются, к сыну он относится с уважением.

Бабушка и дедушка Дениса по линии отца жили в Минске, матери — на Брестчине. Прабабушка по материнской линии была знахаркой: лечила, заговаривала, принимала роды. Если мистика какая в семье и была, то на прабабушке и закончилась — ее дочь, бабушка Дениса, получила экономическое образование и много лет преподавала в техникуме.

Денис родился и вырос в Минске, окончил Политехническую академию (сейчас БНТУ. — Прим.). Вопросу, где тусовался в то время, удивился.

— Тусовался? Нигде. Тогда было нормально где-то подрабатывать. У кого-то, помню, родители ездили в Польшу, привозили жвачки, а дети продавали их в школе. Посмотрел и думаю: интересно. У меня-то родители никуда не ездили, и, соответственно, жвачки я продавать не мог, надо было придумывать что-то свое. А у меня дед-минчанин ездил за грибами-ягодами, и я знал, что он их потом продает на рынке. Начал ездить с ним. У него свое ведро было, у меня — свое, тоже большое. Было тяжело: надо было рано вставать, весь день собирать, чёрт-те откуда это переть. Потом, на следующее утро, на электричке ехать в Минск, потому что летом жили на даче, и продавать. Он свои грибы продает, а я свои. В конце лета покупал себе то, что хотел, — велосипед, музыкальный центр.

В 90-е, времена, когда все перепродавали, я брал после школы ящик мороженого, ехал на Комаровку, обходил в любое время года свои точки. Все думали, что на мороженом работает огромная группировка, потому что меня, бывало, спрашивали: «Почему это вчера из вашей организации никого не было?». Я скромно говорил: «Они, наверное, заболели» (смеется).

По принципу, заложенному в детстве, Денис живет и сейчас: зарабатывает на свои увлечения. Просто сейчас эквивалент тогдашним велосипеду и музыкальному центру — строящийся дом в Ратомке, машина, мотоцикл.

Друзья

Если присмотреться к витебскому дому Дениса, можно обнаружить в нем много отсылок к ратомскому — те же черепа, скульптуры, много ковки, дерева, металла и камня. Только это, считайте, репетиция, а то, что в Ратомке — уже премьера.

Впрочем, тут гордость хозяина вовсе не дом, а баня, которую он со своими друзьями создал с нуля и продумал в ней каждую деталь.

— Мне не нужна просто вещь, мне важно, чтобы ее исполнение было интересно художникам, скульпторам — тем, кто работает над ее созданием, — говорит Денис. — Во дворе есть индийские мотивы, есть элементы славянской мифологии — деревянные скульптуры Чернобога и Велеса. Все создается по интуиции, никакого определенного замысла нет. Череп во все времена был как оберег. Вспомним историю: крепость строили и рядом насыпали гору черепов в качестве устрашения, мол, вот сюда уже пытались сунуться и вот что получилось. В нашем случае даже и намека на это нет. Просто на своем участке мы создаем маленький кусочек своего мира, в котором нам комфортно.

Характер у Дениса такой, что любую вещь, даже если она ему в целом нравится, он переделает под себя. Важный критерий — «чтобы было интересно». Купил джинсы с черепом на поясе — пошел с ними в ателье, перешил череп на задний карман. С обувью, говорит, вообще проблема: «В девочкиных отделах все яркое, со стразами, а у пацанов — все черное. Скукота же!» Черные кеды с красной подошвой, которые он называет «лабутенами», тоже переделал: украсил стразами и продырявил клёпками. «Все, — говорит, — теперь это не кеды, а интересные кеды».

И так с любой вещью, предметом, идеей. Вот, например, понадобился ему мангал. Но не просто мангал, а, как он любит говорить, «интересный». Стоит теперь во дворе котел с чертями на камне, к которому подошла погреться Смерть.

— Сначала я просто хотел мангал на камне, а не на ножках, как обычно. Сказал об этом Косте и Игорю, что хочется чего-то необычного, интересного. У нас же как: изначально появляется некая идея, мы ее обсуждаем, и потом уже в процессе появляются детали. Костя создает, Игорь придумывает, как закрепить все это, я работаю на деталями. Основная задача — чтобы нравилось. Работаем без эскизов и чертежей, каждый колдует по-своему.

Костя — известный витебский скульптор Савицкий-Кукольник. Он дружит с Денисом пять лет и говорит, что неплохо его изучил.

— Познакомились мы на «Славянском базаре». Он [Денис] подошел к каминному набору и спросил, что это. Я сам себе думаю: ежу понятно, что каминный набор, и тут догоняю, что в его вопросе есть подтекст. «Это, — говорю, — не просто рыцарь, который держит кочергу, это защитник». «Вот, — говорит Денис, — это то, что я хотел услышать», и покупает этот каминный набор. Потом через какое-то время набирает меня и спрашивает, могу ли сделать дровницу. Причем не просто дровницу, а интересную, с мистикой. Мы как-то сразу на этой волне с ним и сошлись. Как написал один комментатор под вашей первой статьей, «черт стоптал не одну пару железных ботинок, чтобы этих двух чуваков вместе свести».

Примерно столько же дружат и Денис с Игорем Бодрым. Из них троих Игорь — самый немногословный, потому что человек дела. У него золотые руки, и вся ответственность за монтаж на нем. Игорь держится чуть в стороне, следит за нитью разговора, и лишь изредка делает ремарки.

«Православный я»

Дом в Ратомке — это совместная работа Дениса, Кости и Игоря. Этим летом объект сильно изменился, в нем появилось множество новых деталей на фасаде. Спросили у хозяина, что вообще это значит?

— Это фантазия: дом захватывают злодеи, а стражники на крыше его обороняют. И не более того. Костя, как там эта фраза? Короче, смысл такой: если человек может прожить интересно и оставить после себя след, то почему бы этого не сделать. Все наши изделия на самом деле создают ауру спокойствия. Дом — это крепость. Все образы создавались интуитивно и постепенно. Костя придумывал, а я уже корректировал.

Постройка с черепами изначально была дровником, говорит Денис. Сейчас, конечно, ему жалко использовать ее для хранения дров.

А идея торчащих рук из забора появилась после Таиланда. Там, говорит Денис, есть храм Истины и озеро, из которого торчат руки грешников.

— Нам хотелось сказки, подтекста там искать не надо, его нет. Большинству нравится то, что мы делаем. Этим летом, помню, мы что-то монтировали, я красил. Игорь говорит: «Выйди, там вроде бы туристы какие-то, человек 20, итальянцы, что ли». А я грязный и вышел. Подошла ко мне одна женщина, заговорила. Оказалось, ни фига это не итальянцы, а американцы из Лос-Анджелеса. Я никого к себе не пускаю, а тут говорю — ладно, заходите. Когда путешествую, то сам же люблю зайти в такие места, куда обычно не заглядывают. Мне парадные стороны, там где все начищено и наглажено, не интересны, мне намного интереснее увидеть тыльную сторону, как это все в реальности. Я прожил три года в Шанхае и там находил просто кинематографические улочки и закрытые дворики. Поэтому гостям, которые прилетели издалека и хотели что-то необычное увидеть, и показал дом.

— И как им?

— Они впечатлились, были в восторге и сказали, что такого больше нигде не видели, — рассказал Игорь и засмеялся, когда вспомнил, как туристы хотели купить череп на память.

— Как ваши дети реагируют на чертей?

— А, был случай, — говорит Денис. — Гуляют Костина дочка с моей дочкой у нас во дворе [дело было в Витебске]. Слышим, она моей говорит, показывая на мангал: «Смотри, Варя, Дед Мороз пришел». А моя ей: «Ань, это не Дед Мороз, это — Смерть». И дальше побежали играть.

— Все зависит от родителей. Мы не вкладываем в эти черепа какой-то страшный смысл. А если детей с детства все время пугать черными котами, то они и в пятьдесят лет будут плеваться, объезжая их по соседней улице, — смеется Константин.

— Однако, Денис, ваш сосед по Ратомке Эдуард Чужинов верит, что вы — сатанист. Мол, вы сами ему об этом говорили. Простите за личный вопрос, какого вы вероисповедания?

— Православный я, — говорит Денис и в качестве доказательства вытаскивает из-под пушистого ворота куртки нательный крестик на простом шнурке.

Ситуация с соседом для семьи Коробовых, как и их друзей Кости и Игоря, болезненна. Светлана, жена Дениса, мужа во всем поддерживает. Сейчас она в декрете с третьим ребенком, до этого работала в сфере красоты.

Света — худенькая блондинка с высоко подобранными в хвостик волосами. Она хороша была бы и майке с джинсами, но специально к нашему приезду выбрала строгое платье-пиджак с высокими плечиками. Она готова была фотографироваться и говорить на камеру, однако ребята, посоветовавшись, решили оградить ее от возможного негатива.

Света и без того переживает. Говорит, была в ратомском доме не раз и ничего страшного в нем не видит. Этот дом — хобби ее мужа, и она к его увлечению относится трепетно. Много вещей, говорит она, Денис сделал собственноручно.

— Вот тот мухобойник на капот машины они делают уже три года. Ругаю Дениса, что уже весь стол запачкал клеем. Каждый стразик он клеит вручную, если криво — переклеивает. Это очень трудоемкая и усидчивая работа.

— Я так стресс снимаю, пытается разрядить обстановку Денис. — Сосед строчит жалобы на мой дом в Ратомке, а я клею эти стразы. И «Тойоту» сам обклеил — только над колесами приклеены три тысячи черепов, и каждый глазик выкован.

К этой увлеченности Дениса черепами Света относится спокойно. Вместе они много путешествуют и отовсюду везут «деревяшки».

— Мне нравятся старинные вещи, даже если они с дефектами, — говорит Денис. — Правда, занимают много места. Когда вез статуи львов, что стоят в холле, отпилил им ноги, потому что в чемодан не влезали, а потом обратно приклеил. С древней статуей из кухни, тоже вышла история. Оплатил, а продавцы стоят и натирают ее. Говорю: «Да не надо, есть тут у вас ножовка?» Распилил пополам прямо там, в антикварном магазине, — как раз в один чемодан и влезла. Они, конечно, в шоке были. Больше всего люблю привозить из путешествий маски. Особенно нравятся тибетские. Маски Махакала есть и тут, и в Ратомке. Они защищают веру и правду и не пропускают в дом ложь. Для меня это в первую очередь — образец для творчества.

Что по поводу дома в Ратомке сказал художественный совет?

Мы уже говорили, что не все оценили позитивно дом Дениса Коробова — год назад сосед Эдуард Чужинов написал в администрацию Лукашенко обращение, где указал, что в Ратомке «с 2016 года финансируется и возводится масштабный мемориальный комплекс нечистой силе» и «ацтекскому богу Шочопилли» (копия обращения от 12.12.2018 года, есть в редакции. — Прим.).

В обращении детально разбирается дом и ограждение: «В заборном ограждении были замечены масонские знаки, жертвенные маски ацтеков, многочисленные обрубленные по локоть архитектурные детали человеческих рук, (…), а у временной калитки на входе в мемориальный комплекс на уровне глаз Вас встречает скульптура и голый зад твари».

Местные жители — под коллективным обращением подписалось тогда 43 человека, — опасаясь за нравственные ценности общества и «проникновение в республику сатанинской идеологии», попросили Лукашенко поручить соответствующим органам, ведомствам и организациям, «вырвать с корнем поганую рассаду сатанистов».

За год Эдуард Чужинов, по его собственному признанию, написал более 200 писем в разные инстанции и собрал огромных размеров папку с документами. Там и ответы чиновников, и заключение религиоведческой комиссии, которая провела экспертизу дома и не нашла никаких нарушений.

Обращался Эдуард Чужинов и в Комитет по архитектуре и строительству Миноблисполкома, а также прокуратуру Минской области и Ждановичский райисполком.

Единственное, что нашло подтверждение — это то, что Денис Коробов частично затронул земли общего пользования, установив скульптуры рядом с проезжей частью. Однако хозяин уже привел этот участок в надлежащее состояние, сообщается в ответе Миноблисполкома от 21.02.2019.

Но на этом история не закончилась. Во вторник, 21 января, в Ратомку на микроавтобусе приехал художественно-экспертный совет по монументально-декоративному искусству — всего 14 человек: восемь экспертов и шесть представителей различных госструктур. По требованию жителей комиссия должна была рассмотреть дом Дениса Коробова на предмет «самовольно возведенных сооружений, основанных на синтезе архитектуры и произведений монументального и монументально-декоративного искусства без привлечения профильных специалистов», (…) проверить, был ли нарушен закон при создании произведений искусства, а также, опять же по требованию местных жителей, рассмотреть возможность назначения хозяину дома психиатрической экспертизы.

Денис Коробов на этой встрече не присутствовал — его никто не позвал. Из местных жителей были только Эдуард Чужинов с супругой, дом которых расположен на противоположной стороне улицы, чуть в стороне, а также пару соседей.

Встреча длилась больше часа и была эмоциональной. Так, Эдуард Чужинов зацепился за то, что постройка с черепами, расположенная во дворе Коробова, самовольная и вовсе не сарай, а якобы задумана под жертвоприношения. Представитель Ждановичского райисполкома возразила: постройка зарегистрирована, по документам — сарай. «А черепами он покрыт или черепицей — это уже личное дело хозяина. Потому что все, что за забором, — частная собственность», дополнил художник Василий Матусевич.

Выводы, к которым пришла комиссия, tut.by озвучили эксперты: Сергей Логвин, скульптор, доцент кафедры скульптуры Белорусской государственной академии искусств, и художник Василий Матусевич.

По мнению Василия Матусевича, у хозяина дома есть свои определенные морально-эстетические вкусы и взгляды, которые сильно отличаются от взглядов окружающих и живущих тут людей. Если пользоваться буквой закона, то человек, имея в частной собственности землю и строение, имеет возможность делать там все, что хочет.

— На мой взгляд, здесь вступают в борьбу какие-то странные вещи: христианская мораль, которая говорит о том, что живи сам и давай жить другим, с другой стороны — фетиш нового времени, демократия, которая говорит: я имею свои права делать на своей земле все что угодно, не обращаясь за советом к соседу или кому бы то ни было. Поэтому у нас есть закон и мы должны действовать исходя из того, что на своей территории человек может делать все что угодно, если это не разжигает межнациональную рознь, не взывает к войне, насилию и т.д. Потому что все, что изображено на этом доме, может трактоваться по-разному. Например, вот эта прекрасная полногрудая женщина куда-то мило машет рукой, руки протянуты за рукопожатиями (те самые, что торчат из забора. — Прим.). Какие-то страшные лица? Так они, наоборот, отпугивают злых духов. Раньше же черепа вешали на заборы, чтобы отпугнуть злых духов. Может, человек отпугивает таким образом соседей. Бог его знает, но я, как художник, не вижу во всех этих вещах ничего страшного.

И потом, должен сказать, что любая художественная экспертиза официально заявит, что все сделано на достаточно высоком художественном уровне. Другое дело, говорит Василий Матусевич, что, например, лично он в некоторой степени не разделяет эстетику хозяина дома [Дениса Коробова], но может ее оценить.

Скульптор Сергей Логвин, в большей степени принявший удар местных жителей на себя, рассказал, что лично вынес для себя из этих эмоций и криков.

— Мне становится жалко этих людей [соседей Дениса Коробова]: они настолько зашорены и зациклены на своей правоте! Они считают, что их мнение — это то, с чем все должны считаться, и надо и Конституцию, и законы поменять только потому, что они считают: это не так. Я вот молодым людям [тоже соседи] пытался объяснить, и они где-то так прислушиваются. Говорю, предположим, что на фасаде вашего дома вы рисуете цветочки и это не понравится вот этому гражданину (показывает в сторону «дома с чертями»), и будет вот такой шум и крики, и эти фолианты (показывает на толстую папку в руках Эдуарда Чужинова) — посмотрите, том целый написанный…

Логвин добавляет, что каждая эпоха рождает гениев, немного ненормальных людей, но настоящее искусство, оно всегда рождается в каких-то противоречиях. Есть массово признанные нормы и правила: вот так было всегда. И выходить за эти правила и нормы считается уже плохо, считается предосудительным, неправильным, несоответствующим. Но если бы этого не было, мы бы не двигались вперед, не двигалось бы искусство, культура не развивалась бы.

— Самое главное во всем этом, что мы должны рассмотреть все это и определить для себя, есть ли здесь агрессия, призыв к насилию, каким-то запрещенным в обществе нормам. Это с одной стороны. А с другой — понять, как это чисто на человеческом уровне может влиять на гражданина. Это призывает к каким-то агрессивным действиям? Нет. Я, например, во всем этом не вижу [агрессии]. Да, с художественной точки зрения могу что-то покритиковать, сказать: там не так и там не так. Но мне очень нравятся эти маски, которые он сделал и поставил, они великолепно вписываются в этот забор, выложенный из камней. Может быть, немного противоестественно выглядят эти руки, но опять же мы должны считаться с мнением конкретного человека, с его личной точкой зрения. Благо, что закон он в этом плане не нарушает.

Мы можем говорить о нарушении правил и норм каких-то градостроительных, говорит Сергей Логвин, когда хозяин вышел за пределы установленного планом застройки участка (если забор, например, стоит четко по границе участка, то выходящие за его пределы элементы — здесь руки — попадают уже на общественную территорию, и это считается нарушением. — Прим.).

— Это уже другой разговор. И тогда районная власть должна с этим разобраться. Здесь есть нарушения по линиям передачи (возле них ничего не должно быть. — Прим.). Кому-то не нравится желтый цвет здания, а мне — нравится. Все остальное, думаю, на уровне эмоций, и мы должны себя как-то сдерживать и воспитывать, ориентировать на то, что мы все разные люди, и у каждого из нас есть свое понятие красоты, правильности и т.д. Он [Денис Коробов] считает это так, и мы должны считаться с этим и где-то даже уважать его мнение. Мне жаль, что люди тратят столько много сил и времени, чтобы писать, ждать — фолиант уже накопили. А сколько времени потом тратят чиновники, чтобы написать все эти ответы! И как решить уже этот вопрос? Не знаю.