Реквием по «технократу»

Почему россиянам при Мишустине вряд ли станет «лучше» и «веселее».

С новым правительством России интересная история — вне зависимости от персональных симпатий все эксперты сходятся в одном. Мол, члены нового кабинета — технократы, мастера складывать два и два, волшебники, умеющие превратить большого живого человека в маленькую цифровую машинку для добывания бюджетных денег. Комментаторы спорят только, удастся ли новым министрам достичь целей национальных проектов сегодня вечером или завтра к утру.

Говорят, прежние министры были смещены за неспособность реализовать «нацпроекты». Помните, экономический рост, снижение бедности и все такое. Якобы, ушедшие «министры-капиталисты» не справились с поставленными задачами. Если это и так, где гарантия, что с задачами справятся назначенные «министры-технократы»? Они ведь не с улицы пришли в высокие кабинеты. Двадцать лет росли и развивались под руководством прежних начальников. И если отставные руководители не смогли решить государственных задач, почему эти же задачи окажутся под силу их ученикам? И что в действительности помешало прежнему правительству добиться результата? Хорошо бы знать, чтобы не повторять ошибок.

Трудности оценки

Настоящую, а не показную, эффективность работы министра оценить трудно. Каждый начальник говорит, что именно его усилиями растет и хорошеет страна. Но как это проверить? Цифры статистики в данном случае не аргумент. Экономическая теория утверждает, что страна богатеет трудом людей, а не указами начальства. Начальник может в лучшем случае им помочь, а в худшем — все испортить.

Может быть, если бы начальник не приказывал ускорить экономику, она сама по себе росла бы втрое быстрее. А ожесточение в сборе налогов может обернуться сокращением желающих их платить. Не узнаем.

Множество экспертов (не допущенных к бюджету) так и норовят дать правительству свои бесплатные советы. Одни предлагают «повышать открытость экономики» и «менять отношение к предпринимателям». Другие — «начать активный инвестиционный процесс» и «организовать экономический рост». Третьи ничего не предлагают, а только делятся своей верой в эффективность новых чиновников.

Но что должно мотивировать правительственных министров к действительно эффективной работе? Неужели зарплата? Вряд ли. Нынешние руководители — как минимум рублевые миллиардеры, министерским окладом их не напугаешь. Увольнение? Сколько их увольняли — никто из отставленных министров не побирается на улице. Так почему начальники именно сейчас должны сотворить чудо контроля, учета и прочей технократии и «организовать экономический рост»?

Ключи к росту

С экономическим ростом вот какая проблема. Ученые до сих пор спорят, какое правительство лучше справляется с его «организацией». Одни говорят, что долгосрочный рост обеспечивает только устойчивая демократия, и подтверждают это статистикой. Другие утверждают, что с ростом может справиться и диктатура. Примеров тоже полно. А третьи настаивают, что самое главное — это теории, которыми руководствуются начальники.

Все это ерунда, мог бы сказать политолог Брюс Буэно де Мескита. Неплохо, если начальники читали хороший учебник по экономике. Но это не главное. Правительство самых дисциплинированных технократов может быть совершенно неэффективным. И, наоборот, компания случайных людей может быстро выучиться ремеслу руководителя и добиться успеха.

Потому, что ключи от экономического рая спрятаны не в экономике. А в политике. Точнее, в степени консолидации власти. Там, где у начальника есть действительные конкуренты, там и у правительства есть настоящая мотивация к эффективной работе. Не умеют — научатся. Не хотят — заставят.

Но если главный начальник, как выражался Ленин, «сосредоточит в своих руках необъятную власть», у его сотрудников сразу исчезает мотивация к осмысленной деятельности.

Рост и развитие им уже не нужны. Отчитаться, они отчитаются. Только делать ничего не будут. И другим не дадут.

Как это работает, объяснял Мескита? Просто. Правитель — хоть демократический, хоть авторитарный, хоть наследственный — не может править в одиночку. Ему нужны соратники, которые ему помогают, потому что без него они были никем и будут ничем. Именно этих соратников правитель обеспечивает полномочиями. А они в случае необходимости поддержат правителя словом и делом. Но таким соратникам надо платить. И платить щедро.

Поэтому правителю нужны и бесплатные союзники. Простые люди, которые, как минимум, не возражают против его пребывания у власти. А как максимум — голосуют за него на выборах, подчиняются его приказам, избивают на улицах тех, кто правителем недоволен. Ничего особенного правитель для таких союзников не сделает, на это никакого бюджета не хватит. Они сами себя прокормят, если им не мешать. Главное устроить так, чтобы союзникам казалось, что с этим начальством они будут жить лучше, чем с другим.

Соратников, которых кормит правитель, должно быть мало (иначе они сожрут всю страну), а союзников — много. Чем больше, тем лучше. Хоть весь народ.

Зачем нужно много союзников? Затем, что желающие стать правителями тоже стараются собрать свою коалицию союзников и соратников. Это как соперничество между брендами газировки — если ты не пьешь «коку», значит, ты пьешь «пепси». И, чтобы твоя доля союзников стала больше, чем у твоего противника, иногда бывает достаточно привлечь на свою сторону совсем немного людей.

Так, как это сделал в свое время Дональд Трамп. Кандидат в президенты США обратился «к простому народу», обещая решить его проблемы лучше, чем это могла бы сделать Хиллари Клинтон. Никто не мог себе представить, что бедняки из старых промышленных районов поверят нью-йоркскому миллиардеру. Но поверили. И Трамп въехал в Белый дом. И — как бы то ни было — оказался вынужден действовать так, чтобы его избиратели почувствовали себя немножко лучше. А если бы Трампу не удалось выполнить хоть части обещаний, на следующие выборы он мог бы не рассчитывать. И без всякого импичмента.

Настоящая мотивация

Отсюда и возникает действительная мотивация правительства к эффективной работе. Соратникам приходится, скрипя зубами, работать так, чтобы союзникам правителя жить стало немножко веселее. И работать без понуканий начальства. И даже без большого воровства.

Там, где есть конкуренция между политиками и власть конкретного правителя действительно зависит от результатов работы назначенного им начальства, не сомневайтесь, начальство будет работать хорошо.

Министры будут орать на совещаниях, подгоняя себя и своих подчиненных. А заодно будут стараться избавиться от тех, кто своим неумением или воровством помешает всей команде соратников оставаться у власти. Ничего личного, скажут зарвавшемуся товарищу, это просто бизнес. Ты ровный пацан, но твои часы, дворцы, или развлечения подруги не должны вредить коллективу. Хочешь плевать на коллектив? Коллектив утрется. А если коллектив плюнет на тебя, ты утонешь. И хотел бы украсть — свои же не дадут.

Хорошо, возразят мне, но это работает там, где судьба главного кресла действительно решается на выборах, а не в бункерах или на стадионах. А что делать, если все избиратели голосуют за единственного кандидата единственной партии? Как это было в Советском Союзе.

Это работало и в СССР, просто мы не смотрели на развитие страны под этим углом. Почему в 1920-е годы Ленин разрешил частную торговлю и малый бизнес? Потому что нуждался в новых союзниках. Почему Сталин на первых порах поддерживал НЭП? Потому что было непонятно, кто заменит Ленина во главе партии, Сталин или Троцкий. Борьба между вождями и их соратниками шла все двадцатые годы. И все это время Сталину нужны были и эффективные соратники, и лояльные союзники.

Но как только Сталин победил и окончательно «сосредоточил в своих руках необъятную власть», так народ-союзник стал ему не нужен.

Получайте коллективизацию, карточки, нормы выработки и «пятилетку в четыре года».

Но потом на вершинах Советской власти что-то случилось. Не просто так в конце 30-х годов Сталин затеял массовые чистки в армии, в партии, и в НКВД, несколько раз сменив их высший руководящий состав. А для народа тем временем отменили карточки, повысили оклады специалистам, из Америки привезли заводы для производства пива, мороженого и колбасы, приказали снимать веселое кино, детям вернули праздничную елку. И объявили, что «жить стало лучше, товарищи; жить стало веселее».

После смерти Сталина, его наследники принялись наперебой задабривать народ. Маленков увеличил колхозникам огороды и уменьшил налоги, Хрущев приказал строить жилье для рабочих в городах. «Ставка на пролетариат» оказалась верной — к концу пятидесятых уже Хрущев «сосредоточил в своих руках необъятную власть». И сразу же в советской экономике начались проблемы — да такие, что в городах не стало хватать хлеба и мяса.

Но товарищи по партии сменили Первого секретаря — и пятилетка 1965–1970 гг. стала временем самого быстрого экономического роста в истории СССР. И причиной здесь были не экономические послабления товарища Косыгина (лютого сталинского наркома), а мотивация, заставившая товарища Косыгина немного отпустить хозяйственные гайки. По-другому быть не могло — у товарища Брежнева были влиятельные противники, вот и приходилось ему и добиваться от своего правительства эффективной работы в интересах людей.

Но как только Брежнев и его команда потеряли заинтересованность в союзниках из народа — так мы получили лозунг «экономика должна быть экономной», дефицит и прочие прелести развитого социализма.

Когда на вершинах власти снова развернулась борьба, кандидаты в правители вспомнили про народ. Посмотрев на экономические решения середины 1980-х с этой стороны, мы многое поймем. Другое дело, что эти решения приводили к неожиданным последствиям. Та же борьба с алкоголизмом. Потребление водки действительно удалось снизить, и денег в семьях стало оставаться больше. Только тратить эти деньги оказалось не на что.

В то же время в конце 1980-х предприятиям в СССР разрешили устанавливать зарплату работникам. Денег стало еще больше, но жить веселее не получилось. Не хватало товаров. Окончательно опустевшие прилавки буквально взбесили советских горожан на рубеже 1990-х. И первым шагом правительства России стала ликвидация дефицита.

Но в 1998 году не дефолт, не девальвация, а страх перед возвратом к пустым прилавкам опрокинул одно правительство и привел к власти другое. Которое, поначалу, обещало чуть ли не возвращение к социализму.

Но тут же выяснилось, что социализм никто возвращать не собирается, зато правительство занялось наполнением прилавков. И хорошо ли, худо занималось этим делом следующие 10 лет.

А вот в начале 2010-х все снова пошло не так. Мы можем только предполагать, о чем и как российское начальство договорилось между собой. Но как только такая договоренность была достигнута, так исполнители начальственных решений потеряли стимул к заботе о доходах населения. «Консолидация», которой так восхищались славильщики начальства, обернулась падением заработков людей и снижением потребления. По-другому быть не могло. Власть поверила, что союзников у нее достаточно и новые не нужны. Поэтому денег для них нет и не будет. Соратников бы прокормить.

Хоть в Африке, хоть в Сингапуре

Почему десятилетиями гниют и стагнируют африканские государства, земля которых буквально нашпигована полезными ископаемыми? Потому что там, где самое большое племя вполне демократически делает главным начальником одного из своих членов, он сам и его администрация тут же теряют мотивацию к развитию страны. Зачем стараться, если вечная победа на выборах гарантирована? Можно только немножко делить между соплеменниками доходы от продажи руды и нефти. Они все равно будут тебя поддерживать, потому что это малое — лучше, чем вообще ничего.

Но есть исключения, подтверждающие правило. Чемпион экономического роста в Африке — Руанда. Эта страна четверть века назад пережила геноцид, устроенный правящим большинством народа хуту против меньшинства тутси. Но в Руанде случилось так, что армия хуту натурально обезумела от мародерства, разложилась и ничего не могла противопоставить маленьким отрядам тутси. Страну возглавил Пол Кагаме, тутси, который правит уже 20 лет, однако делает это эффективно.

По-другому он не может — чтобы оставаться у власти, ему нужна лояльность чужого народа, более многочисленного. Голосов своего народа ему не хватит. Вот Кагаме и старается.

Другое эффективное государство — Ботсвана, символ экономического успеха на юге Африки. В Ботсване — самый высокий подушевой доход среди всех стран «Черной Африки» — почти как в восточной Европе. Только Ботсвана — государство почти мононациональное, что для Африки случай уникальный. При колонизаторах страна называлась Бечуанленд. На всех выборах там побеждает одна и та же партия. Но внутри этой партии постоянно идет конкуренция — кто убедит бечуанов, что именно он является лучшим начальником? Приходится стараться. И справедливо делить доходы от продажи алмазов.

Почему тогда успешны города-государства, вроде Сингапура? В Сингапуре власть полвека принадлежит одной семье, как Ли Куан Ю смог построить эффективное государство? Потому что Сингапур крошечный и беззащитный. Ли Куан Ю, чтобы продолжать сидеть на своем месте, пришлось найти могучих союзников за пределами страны. Союзники поверили Ли Куан Ю, открыли у него бизнес, до зубов вооружили его маленькую армию и прикрыли сингапурского правителя всей мощью своего авторитета. А для этого волей-неволей Ли Куан Ю нужно было обеспечить процветание своего города, доказывая, что с ним можно иметь дело.

Какие мы сделаем выводы из этой истории? Начальство может называться технократическим или красным, или зеленым. Это неважно. Важно, что заставить правительство действовать в интересах народа может только необходимость привлечь на свою сторону как можно больше бесплатных союзников и одновременно сократить число платных соратников — всех этих пропагандистов, агитаторов, наемников и администраторов. А такой необходимостью может быть только страх лишиться власти.

Можно сказать иначе: рост доходов людей — это производная от конкуренции за власть, а не от консолидации власти.

Если жить нам действительно стало лучше и веселее, значит, наверху идет какая-то борьба, даже вовсе не заметная нам на первый взгляд. И начальники нуждаются в союзниках среди людей. А вот если власть сосредоточена, сильна и зла, на лучшую жизнь люди могут не рассчитывать. Что бы им ни обещали начальники.

Дмитрий Прокофьев, «Новая газета»