Начало конца Путина

Российская политика на пороге серьезных перемен.

В январе правитель РФ Владимир Путин бросил в застойное болото российской политики большой камень, провозгласив серию конституционных поправок, которые передадут значительную власть от президента премьер-министру наряду со значительным увеличением социальных расходов (5% ВВП), пишет бывший посол Великобритании в Москве Тони Брентон для The Telegraph (перевод — inosmi.ru).

За этим последовала незамедлительная отставка давнишнего премьер-министра Дмитрия Медведева вместе с остальными членами правительства и его замена малоизвестным технократом Михаилом Мишустиным.

По размышлению это скорее шок, чем сюрприз. Путин любит широкие жесты, а факторы, обусловившие объявление в среду, накапливались давно. После нескольких лет национального упадка в российских политических кругах растет недовольство стагнацией, которую русские называют zastoi. Экономика рухнула. Уровень жизни упал. Правящая партия, которой предстоят выборы 2021 года, погрязла в коррупции и превратилась в анекдот — настолько, что даже ее члены, баллотируясь на должность, отказываются от партийного ярлыка.

Выборы партия, конечно, не проиграет, но если ситуация не улучшится, массовые фальсификации бюллетеней, — а без них победы не обеспечишь, — приведут к массовым демонстрациям, неловким и потенциально опасным. За информацией россияне предпочитают обращаться не к официальному российскому телевидению, а в гораздо менее подобострастный интернет.

Что будет с Россией после 2024 года, когда Путину придется отказаться от президентства, по-прежнему неизвестно. В народе он по-прежнему популярен: простые россияне видят в нем человека, который навел порядок после хаоса ельцинских лет и вернул Крым. Большинство россиян никакого уважения к политикам не питает, но в своем сознании проводят четкую черту между Путиным и остальными.

Некоторые из этих проблем Путин уже решает. Увеличение социальных расходов в сочетании с расширением полномочий парламента и новым премьер-министром призваны придать правящей партии необходимый стимул, чтобы пережить 2021 год.

Путин еще размышляет над собственным будущим, но уже ясно, что покинуть пост президента в 2024 году он готов. Это обстоятельство делает объявление в среду поистине историческим, — ведь оно возвещает начало конца 20-летнего правления Путина. Однако сам он, судя по всему, присматривается к другой высоте, откуда можно будет оказывать влияние и — будь то через раздутый парламент или (по примеру покойного президента Казахстана) [так в тексте recently departed, — прим.] в качестве главы Государственного совета, который контролирует важнейшие «силовые ведомства» — полицию, разведку, оборону, и т. д.

Сработает ли это? В каком-то смысле, безусловно. Господство Путина над российской политической системой практически полное. Шезлонги будут расставлены сугубо по его усмотрению. Но в более глубоком смысле, вероятно, нет. Основная проблема россиян заключаются не в распределении полномочий между президентом и премьер-министром, а в том, что сотрудникам «силовых ведомств» по сути дозволено бесконтрольно грабить государство. Нехватка прав собственности и верховенства закона — вот что действительно сдерживает российскую экономику и подпитывает неуклонно растущее народное недовольство, о чем свидетельствуют московские демонстрации минувшего лета. Есть пара соблазнительных намеков на попытку это исправить, но лишь неисправимый оптимист будет рассчитывать, что они осуществятся.

Примечательно, что манера и содержание объявления подчеркивают сохраняющуюся враждебность России к Западу. В своем заявлении президент подчеркнул ядерный статус России, а пересмотренная конституция предъявит к его преемнику, кем бы он ни был, националистические требования. Ужесточенное требование проживать в России не менее 25 лет и никогда не иметь ни иностранного гражданства, ни вида на жительства за рубежом фактически гарантирует, что следующий лидер будет насквозь русский. А деньги, которые теперь будут брошены на социальную поддержку, предназначались как неприкосновенный запас против западных санкций, — и это подчеркивает уверенность России, что она их переживет.

Таким образом ничто не сулит, что будущая послепутинская Россия окажется более податливой, чем нынешняя.