Путин все только запутал

Россиянам надоело расшифровывать намеки и подмигивания Кремля.

Граждане России хорошо знают, что высочайшие слова на любую тему надо толковать аллегорически. А то и с точностью до наоборот.

Иногда людям это даже нравится. Скажем, шесть лет назад официальным заявлениям об отсутствии в Крыму российских военных никто не верил. Однако выслушивали их вполне сочувственно, считая полезной хитростью.

Но сейчас совершенно не тот случай. Намеки и подмигивания, с помощью которых высшее начальство объясняет предстоящие преобразования, рядовые россияне встречают безо всякой теплоты и расшифровывает не так, как от них ждут.

Три примера.

1. Народ был весьма расположен истолковать увольнение медведевского правительства как добрый знак и начало нового курса.

С тем, что старому кабинету «не удалось улучшить положение дел в стране», согласились 74% опрошенных «Левада-центром», а вариант «удалось» выбрали всего 22%. И правительство Мишустина, если мерить сегодняшней меркой, встречено с оптимизмом: «улучшения дел в стране» от него ждут 38% респондентов, «ухудшения» — всего 9%, а прочие полагают, что ничего не изменится.

Но какие сигналы послал народу Путин, осуществляя столь популярное и выгодное для собственной репутации мероприятие? Совсем не те, которых ждали.

То, что уволенных премьера и министров даже не пожурили и с такой демонстративностью шикарно трудоустроили, спишем на счет служебной этики, исповедуемой вождем. Ведь перед ним они и в самом деле ни в чем не проштрафились. Но новый-то кабинет он мог преподнести народу как нечто принципиально другое? Мог, но не стал.

Встретившись перед телекамерами с новым корпусом министров, он повелел им точно то же, что многократно приказывал сделать прежнему правительственному составу.

Ни одного непривычного слова. Разумеется, «главная задача — выход на устойчивый рост реальных заработных плат, доходов, качества жизни граждан». Задумано, видимо, как намек на то, что начинается новая эра — богатства и щедрости. Но телезрители ничего такого не уловили. Ведь этот тезис повторяется уже третий год на каждом собеседовании президента с правительством. А ритуальная фраза о том, что «нет ни одной минуты на раскачку», произнесенная, скорее всего, просто автоматически, может быть расшифрована публикой только одним способом: все будет как было.

2. После 15 января люди ждут от начальства все новых и новых денежных раздач. Раз уж оно безо всяких просьб снизу хочет перезагрузить государственную систему, пусть заплатит за это подданным.

Как ни относись к ВЦИОМовскому опросу о высоком якобы уровне одобрения всех конституционных поправок, он бесспорно правдив в том, что по-настоящему поголовное согласие (91% против 1%) вызывают в этом списке лишь обещания дать денег — индексировать пенсии, пособия, минимальные зарплаты и т. п.

Народ, кажется, еще не осознал, что эти поправки, будь они приняты, — вовсе не обязательства, а всего лишь двусмысленные намеки. Все это и без того прописано в федеральных законах, что ничуть не мешает властям индексировать или не индексировать выплаты таким порядком, каким они сами захотят.

Но чем дольше тянется поправочная эпопея, тем труднее будет противостоять народному толкованию этих обещаний. А оно конкретно, требовательно и не терпит лукавства.

Наверху отчасти улавливают эти флюиды. Ответ на них — указ о юбилейных выдачах 50—75 тыс. руб. ветеранам, их близким и тем, кто работал в тылу.

Однако нет признаков, что широкие массы отступят от главного ожидания — пересмотра всей системы социальных выплат в сторону их увеличения. Не исключу, что власти своими поправками намекали людям на что-то другое, гораздо менее дорогостоящее. Но если так, то момент, когда народ это расшифрует, окажется очень неприятным.

3. Предполагаемая цель поправочной кампании — увековечить власть вождя. Однако каким способом все будет проделано, не объясняют, и это тоже начинает томить людей.

Вместо ясности почему-то стараются усугубить неясность.

Как известно, на «встрече с представителями общественности» в Череповце Владимиру Путину было предложено засчитать успех предстоящего плебисцита как мандат на продление его полномочий.

Для тех, кто не следил за деталями мероприятия, сообщу, что оно было куда интереснее.

Представительница общественности предлагала вовсе не от своего лица. Она сообщила, что «достаточно много общается с талантливыми высокомотивированными школьниками и студентами». Что «дети становятся все более активными, в том числе интересуются политикой и политической стабильностью. Дети задают вопросы». И в ответ на уточняющую реплику Путина («они еще не подросли») разъяснила: «Они проектируют свое будущее, и поэтому им важно понимать… что будет происходить в стране».

То есть смысл пожелания талантливых школьников, как я его понял, просто чудесен. Дети «активно интересуются политической стабильностью» и потому хотят вырасти и прожить свою дальнейшую жизнь под руководством вождя. Четкая формулировка требовала такого же четкого ответа: «да» или «нет». Однако Путин не воспользовался хорошо подготовленной возможностью и сообщил лишь: «если мы говорим о выборах главы государства, это должно быть сделано на альтернативной основе».

Кто бы спорил. Но путаницы насчет порядка пролонгации его правления стало только больше. Российский телезритель хотел чего-то понятного хотя бы в этом, а дождался лишь очередного намека, который не поддается расшифровке.

Упорство, с которым верхи по всем поводам сыплют иносказаниями, утомляет людей. Оно не соответствует духу переживаемого момента. Благожелательного отклика на начальственную таинственность не будет.

Сергей Шелин, «Росбалт»