Путин напоминает шахматиста, который вознамерился сам себе поставить мат

Уж месяц близится к исходу, а ясности все нет.

Путин внес на политическую сцену России конституционное ружье и повесил его в дальнем углу. Сцена есть, ружье есть, а смысла нет. Все, что сегодня происходит вокруг конституционной реформы, с легкостью могло бы происходить и без нее. Но если ружье висит, то по законам драматургии оно должно к концу спектакля все-таки выстрелить.

Конституционный парадокс Путина

Наиболее существенные изменения в Конституцию носят сугубо идеологический, так сказать метафизический характер. Они реально важны, но к практической политике сегодняшнего дня особого отношения не имеют. Такие поправки даже удобней было внести сразу после присоединения Крыма на волне патриотической эйфории. Их можно было бы сделать позже — на политический процесс они особенно не влияют, так как из-за отсутствия в России правосудия либеральные принципы действующей Конституции и без всяких поправок давно стали анахронизмом.

Приблизительно то же можно сказать и о большинстве «структурных» поправок, которые только на первый взгляд кажутся существенными. Ограничение прав местного самоуправления, расширение полномочий президента в отношении силового блока, — все это лишь кажется революционным изменением. На практике никаких прав у местного самоуправления давно нет, а силовым блоком президент и так управляет единолично. Поправки приводят юридическое положение к фактическому, но не более того.

Единственное, что цепляет глаз, это разнонаправленность векторов движения президентской конституционной мысли. Здесь есть два фундаментальных противоречия, странным образом накладывающихся друг на друга и при таком наложении создающих кумулятивную парадоксальность.

В сугубо конституционной плоскости, с одной стороны, Путин резко укрепляет президентскую власть, что в рамках простой политической логики должно свидетельствовать о его намерении сохранить этот пост для себя вопреки конституционным ограничениям, но, с другой стороны, он устраняет конституционную двусмысленность насчет количества дозволенных президентских сроков, что делает возможность продления его второго «двухсрочника» затруднительным. Одновременно в политической плоскости Путин своими заявлениями создает видимость отсутствия у него каких-либо намерений бороться за продление своих президентских полномочий, а своими политическими действиями не оставляет сомнений в том, что так или иначе именно он будет и дальше руководить Россией.

Этот двойной конституционно-политический парадокс, когда Путин начинает напоминать политического «кота Шредингера» (не путать с «котом Шредером»), когда он одновременно как бы присутствует и как бы отсутствует на карте политического будущего России, является главным политическим ребусом, который необходимо разрешить. Путин действует иррационально: он как бы искусственно усложняет себе жизнь, напоминая сумасшедшего шахматиста, который во что бы то ни стало вознамерился сам себе поставить мат. Но мы знаем, что Путин до сих пор вел себя крайне рационально. Даже тогда, когда всем казалось, что он совершенно иррационален («ушел в астрал»), впоследствии выяснялось, что это не так. Практика — критерий истины. Поэтому с большой долей вероятности можно предположить, что Путин и сегодня весьма рационален, и должна существовать какая-то скрытая до поры до времени деталь, знание которой превратит иррациональное в рациональное.

Триггеры конституционной рациональности

Что такое мы должны узнать, что позволит нам объяснить происходящее не метафизическими, а практическими соображениями? Иными словами — в кого выстрелит подвешенное на сцене конституционное ружье? Пока, чтобы ответить на этот вопрос, мы можем опираться исключительно на логические умопостроения. Впрочем, и они бывают небесполезны.

Прежде, чем начать рассматривать логические сценарии, надо сделать небольшую ремарку относительно «белорусского проекта». Я не хотел бы втягиваться в дискуссию о его реалистичности. Я бы мог отшутиться, что он реализуем только через «труп Лукашенко», но боюсь, что это была бы плохая шутка. Дело совсем в другом — для реализации «белорусского проекта» не нужны все эти ритуальные «танцы с медведями» вокруг Конституции. Тогда затеваемая реформа совершенно бессмысленна, потому что в случае создания «союзного государства» Конституцию все равно придется переписывать. Я не отрицаю возможности такого поворота событий, но просто обращаю внимание, что конституционного парадокса Путина такой поворот не объясняет. А что же объясняет?

Политическое завещание

Как ни странно, но многое «непонятное» расставляется по своим местам, если предположить, что по каким-то независящим от него причинам Путин просто не может в обозримой перспективе позволить себе исполнять обязанности фактического руководителя государства в любом качестве, будь то президент, премьер-министр, председатель госсовета, вождь нации или ее святой дух. В этом случае его не может устроить ни казахский, ни туркменский, ни какой бы то ни было еще сценарий. И тогда действительно он заинтересован в том, чтобы укрепить президентскую власть и одновременно ограничить ее жестко по срокам. Ему нужен «сильный преемник», который однако помнит, что он не царь. Кстати, в этом случае также понятно, для чего нужно антилиберальное завещание: это послание потомкам, так сказать, вклад в историю — или сегодня, или никогда. Прецеденты таких «парадоксов» случались — например, при Андропове. Однако эта версия, которая неожиданно стала активно обсуждаться в «узких кругах ограниченных людей» на Западе, не находит пока никаких фактических подтверждений и парируется простым русским мемом: «Не дождетесь».

Пенсионер на заслуженном отдыхе

Несколько более жизнерадостной вариацией объясняющего иррациональность предлагаемой конституционной схемы сценария является предположение, что Путин, презрев весь исторический и даже литературный опыт, решил отдать при жизни власть наследникам — детям или кому-то, кому он доверяет так же, как своим детям. То есть допустим, что он решил, будто в отличие от шекспировского короля Лира, у него получится хорошо. В этом случае тоже все логично: сильный преемник, ограничение срока и духовная грамота антилиберализма в придачу. Зная, однако, каким «доверчивым» человеком является Путин, я полагаю, что такой сценарий хотя и возможен теоретически, но практически маловероятен.

Еще не конституционный вечер

Есть хорошая русская традиция, начало которой положил Борис Годунов, а может, она существовала еще задолго до него. Кандидат на царство должен трижды отказаться от власти и принять ее как бремя, уступая мольбам неистовствующей толпы. Если это так, то толпа тут как тут. Ее изображает «рабочая группа по внесению поправок в Конституцию», которая, как пьяный хор, слоняется по сцене с вожделением поглядывая на висящее под потолком ружье.

Здесь что-то есть, потому что совершенно очевидно, что создание «рабочей группы» в данной конфигурации совершенно избыточный политический шаг. Зачем создавать «рабочую группу по подготовке поправок» после того, как Путин уже внес свой вариант поправок в Думу в виде законопроекта? Честно говоря, это нонсенс, но если нонсенс на сцене зажигают, то это кому-нибудь и для чего-нибудь нужно. Значит, этот хор должен в какой-то момент исполнить свою лебединую песню. Момент это близок — через несколько дней начнется внесение поправок в поправки. Не исключено, что «рабочая группа» окажется «затебее» самого президента и предложит такие поправки, что всем мало не покажется. Дальше развилка. В одном варианте сценария этой группе «конституционных клакеров» уготована роль коллективного Жириновского образца 1993 года — они должны подводить к мысли, что уж лучше поддержать власть, чем тех, кто обходит ее по правой полосе. Другой вариант интереснее — в этом случае «рабочая группа» должна спеть арию из «Бориса Годунова»: «На кого ты покидаешь нас, отец наш!», и «отец» должен нехотя, в полном соответствии с традицией согласиться и принять поправки, предложенные «народом». На плебисците. Это, конечно, был бы дешевый спектакль, но никто не сомневается, что все билеты все равно будут проданы.

Февраль, становится горячее

Итак, 11 февраля должно начаться второе чтение президентских поправок к Конституции в Думе. Появляется первый шанс увидеть, что скрывает дымовая завеса. Если «хор» заголосит благим матом «отец наш» и депутаты начнут в спешном порядке принимать поправки к поправкам, которые вернут Путина в систему политических координат будущей России, то всем можно расслабиться. Мы просто констатируем, что перед нами разыграли конституционную комедию в двух действиях. А вот если президентские предложения пройдут на плебисцит в основных своих параметрах нетронутыми, то стоит напрячься. Это будет означать, что мы имеем дело не с комедией, а с трагедией, и отнюдь не в двух действиях.

Владимир Пастухов, «МБХ-медиа»