Путина «раскусили» в Мюнхене

Москва недооценивает полученные ей предупреждения.

События на ежегодной Мюнхенской конференции по безопасности традиционно привлекают серьезное внимание Москвы, и минувшие выходные не стали исключением. В последние годы дискуссии с участием высшего руководства страны на этом форуме были крайне последовательны, но российский интерес до сих пор подогревается рассуждениями о выступлении Владимира Путина на конференции 2017 года, которое он сам, кажется, до сих пор считает своим звездным часом на мировой арене.

В ретроспективе старые жалобы кремлевского лидера на недостаточное внимание Запада к интересам России выглядят довольно банальными, однако, накануне августа 2008-го, во времена войны между РФ и Грузией, по крайней мере существовал определенный фундамент доверия, который Москва сама и уничтожила. Российский министр международных дел Сергей Лавров использовал Мюнхенскую конференцию, чтобы еще раз попытаться продать инициативу Путина провести саммит пяти постоянных членов Совета Безопасности ООН, однако госсекретарь США Майкл Помпео не проявил сколько-нибудь серьезной заинтересованности.

Российские комментаторы высказали свое мнение по поводу предупреждений, содержащихся в отчете мюнхенской команды экспертов по углублению противоречий между западными государствами и обществами, которые они описали как «беззападность». Любое противоречие между членами ЕС, равно как и любая очевидная склонность восстановить “просто бизнес” с Россией, особенно со стороны президента Франции Эммануэля Макрона, охотно преувеличиваются официальной пропагандой в Москве. Несомненно, бесконечный дискурс России о кризисе в евроатлантических отношениях постоянно обостряется, по сути вступая в противоречие с нарративом о якобы нарастающей военной угрозе для РФ, поступающей от НАТО. Тем не менее российские эксперты легко переключаются с одного на другое. Встреча министров обороны стран — членов НАТО на прошлой неделе показала существенный уровень единства в том, что касается наращивания возможностей сдерживать многочисленные угрозы, поступающие от России. Это обнадежило многих участников мюнхенских дебатов. Впрочем, российские медиа ухватились за доказательства снижения поддержки НАТО среди населения Европы и США.

Последние шесть лет агрессия России против Украины оставалась в фокусе дискурса о европейской безопасности на Мюнхенской конференции, а в этом году украинский президент Владимир Зеленский привнес в упомянутые дискуссии новый порыв вдохновения и надежды. Впрочем, его позиция была практически саботирована планом, составленным дружественными России экспертами из группы лидеров евроатлантической безопасности, которые осторожно обходили использование таких описательных терминов как «агрессия» или «аннексия». После резкого украинского демарша (при поддержке Atlantic Council и других аналитических центров и исследовательских институтов, базирующихся в Вашингтоне, план убрали из перечня документов, которые раздавали на конференции, а также удалили с официального сайта. Зеленский смог убедительно обосновать пересмотр тупиковых Минских договоренностей, способствующих беспрепятственной поддержке Россией сепаратистов в Донбассе. Также украинский президент решительно призвал к восстановлению территориальной целостности его страны как неотъемлемой части коллективной работы по поддержанию безопасности в Европе.

Проблемой, решение которой надеялись приблизить хозяева конференции, стала Ливия. Берлинский саммит 20 января, на котором побывал и Путин, предоставил основания для таких надежд. Однако, 12 февраля Россия отказалась поддерживать резолюцию 2510 Совета Безопасности ООН, закрепляющую официальный статус результатов встречи предыдущего месяца, которые Москва описала как «невыполнимые». Саботаж хрупкого мирного процесса не требует значительных усилий. Франция тянет в одном направлении, Италия — в другом, в то время как Германия не в состоянии управлять процессом без каких-либо обязательств со стороны США. Россия, однако, стремится играть в несколько игр сразу, срывая переговоры Запада и одновременно предоставляя прямую поддержку очевидно выигрышной стороне в этой хаотичной войне.

Эта подпольная деятельность подводит Россию к конфликту с Турцией, которая выбрала открытую поддержку другой стороны конфликта. Схватка за Ливию в то же время усиливает борьбу за главную цель российско-турецких споров — сирийскую провинцию Идлиб, которую удерживают повстанцы. Ни частые переговоры между лидерами, ни переговоры между военными не помогают разрядить это напряжение, а оценка рисков с обеих сторон искажается их политической позицией. Москву раздражают заявления Вашингтона в поддержку Турции, но ей все еще приходится признавать потенциально катастрофические последствия попытки остановить будущее турецкое контрнаступление против сил президента Сирии Башара Асада. Европейцы обеспокоены гуманитарной катастрофой, которая разворачивается в Идлибе, но не имеют возможности повлиять на властные игры России и Турции.

Одним из значимых моментов, озвученных на дискуссиях в Мюнхене, было то, что Россия постоянно стремится прыгнуть выше головы и желает казаться куда сильнее того, чем это «потемкинское государство» является в реальности. Стратегическая ловушка в Сирии, нарастание затрат и потерь в Ливии — неизбежные последствия этого амбициозного и безрассудного поведения, преследующего краткосрочные цели и отрицающего провалы.

Путин стремится сохранить за собой позицию абсолютной силы и нулевой ответственности за «временные трудности», но его власть дестабилизируется, уровень доверия к нему упал с 59% в конце 2017-го до несчастных 35% на сегодняшний день. Его приказы обеспечить ускорение экономического роста невозможны для исполнения новым правительством, а удар, нанесенный эпидемией коронавируса, может склонить траекторию вниз, из стагнации в рецессию. Цены на нефть, единственный наиболее определяющий фактор экономического благосостояния России, находятся под сильным давлением, в то время как устаревшие картельные соглашения в формате ОПЭК+ не могут компенсировать то влияние, которое тянет показатели вниз.

Кремль может утешаться оценками беспорядков на Западе, вызванных действием различных вызовов безопасности — от Украины и Ливии до пандемических заболеваний, и дебаты в Мюнхене предоставили достаточно болезненных доказательств упомянутых беспорядков. Путин даже может предполагать, что качество его правления, на самом деле капризного и безалаберного, в каком-то смысле лучше непостоянства западных политиков, поскольку даже канцлер Германии Ангела Меркель не смогла организовать упорядоченную преемственность в своей партии. Западные общества действительно противостоят многочисленным вызовам, в то время как Россия всегда рада добавить им проблем. Однако, западные демократические системы по-прежнему выглядят устойчивыми и пластичными, а также внимательными к предпочтениям своих граждан.

Диктатуры, наоборот, ненавидят перемены и цепляются за жесткую стабильность, ожидая, что отрицания динамики общества будет достаточно, чтобы сохранить статус-кво. Сейчас Путин переживает обесценивание авторитарного контроля, что происходит значительно быстрее, чем он себе представляет, и будет иметь куда более сложные последствия, чем он, возможно, опасается.

Павел Баев, jamestown.org, перевод — Charter97