Путин и жизнь на $170

Что мешает России победить бедность?

Непросто жить на десять тысяч восемьсот российских рублей ($152), соглашается президент России. Только не надо обобщать, подсказывает начальник поменьше. И объясняет, что для «поступательного подъема жизненного уровня» делается «очень много», но «к сожалению, невозможно ожидать сиюминутных результатов». Действительно, поднять жизненный уровень нам обещают уже много лет, и одно время он даже поднимался. Примерно до 2010 года. А потом как заклинило. То есть у начальства жизненный уровень уже перемахнул за стандарты саудовских королей, а у всех остальных поднимается ну как-то совсем поступательно. То есть медленно. Что-то мешает. Лежит бревном на светлом пути.

Сколько вы тратите на еду и при чем тут бедность?

Как выразился директор Всемирного банка по России Рено Селигманн, «бедность в России многолика, и ее сложная природа мешает достичь масштабного прогресса в деле ее сокращения». Кстати, согласно прогнозам того же Всемирного банка, сделанным на основе данных Росстата, к 2024 году уровень бедности сократится в лучшем случае до 9,7%, в то время как российское начальство обещает уменьшить число нищих до 6,6%. Действительно, все непросто.

Сложность природы бедности начинается с определения ее пределов.

Рассказывают, начальственные эксперты чуть ли не дерутся, выясняя размер прожиточного минимума.

Двенадцать тысяч триста ($187), кричит один. Нет, перебивает другой, двенадцать тысяч триста один! Между прочим, если доплатить каждому россиянину по одному рублю, это будет уже целых сто сорок миллионов ($2,13 млн), волнуется третий, а где их взять? Повысить налоги, подсказывает четвертый. Ну, и так далее.

Прожиточный минимум, на самом деле, можно прикинуть на пальцах. Для большого города он будет выглядеть так: десять тысяч ($152) в месяц — дешевые продукты из самого дешевого маркета, еще десять — проезд на работу, обратно и немного по городу; поесть на работе — двести ($3) умножить на двадцать два, то есть на круг еще пять тысяч ($76) ; коммуналка с электричеством и интернетом — меньше десяти не обойдешься (это если еще не снимать квартиру)… Получается тридцать пять ($534), и это без лекарств, одежды, гаджетов и развлечений. Платежи по кредитам — тоже тысяч десять, и это еще хорошо. Так что минимум мало-мальски приемлемой жизни — это сорок – пятьдесят тысяч ($610-760), а не двенадцать ($183) и даже не двадцать пять ($381). Шестьсот – семьсот евро, как и в странах с сопоставимым подушевым ВВП. Экономику не обманешь.

А мы ее и не обманываем. Как ни суетятся государственные счетоводы, как ни жонглируют цифрами, показатель медианной зарплаты (сумма, меньше которой получает половина работников) крутится около цифры тридцать пять тысяч. И еще, крикнет начальник по налогам, тридцать процентов доходов населения никак не получается учесть и прищемить, хотя мытари над этим работают. Вот и получается, что «полтинник» — минимальная сумма для существования. Такая, чтобы оправдывала хождение на несложное рабочее место. Настоящий уровень настоящей честной бедности. Семьсот евро.

Можно посчитать и по-другому.

Прикиньте, сколько вы тратите на еду? Если расходы по этой статье домашнего бюджета превышают 25% от общей суммы, поздравляю со вступлением в «клуб бедноты».

Для «нормальной» страны и «нормальных» доходов эта доля не должна превышать 10%, в крайнем случае 15%. Если больше — у вас проблемы.

Почему бедность обходится нам дорого

На самом деле бедность представляет для экономики гораздо большую угрозу, чем кажется на первый взгляд. Не просто так шестьдесят лет назад советники из штаба президента Линдона Джонсона взялись за разработку теорий «Великого общества», в котором не будет бедных. Они понимали, что бедность и дешевый труд станут препятствием на пути к технологическому развитию. Если наниматель уверен, что может платить работнику меньше меньшего, он не будет заинтересован ни в каких инновациях. Зачем внедрять какую-то новую технологию, если можно приставить к станку еще пару рабочих рук.

Вы скажете — хорошо, но если зарплата будет высокой, есть риск, что работу получат не все. Высокие технологии оставят за бортом тех, кто «не впишется» в новые рабочие места. Мысль верная, но в этом случае вам нужна политика по регулированию рынка труда, которую у нас ошибочно понимается как «борьба с безработицей». Безработица — это не та ситуация, когда человек не может найти работу. Безработица — это когда человек не может найти работу, по своей специальности, причем не любую работу, а, скажем так, хорошо оплачиваемую. Пособие по безработице — это ведь не подачка, чтобы человек не умер с голоду. Пособие по безработице — это стимул, чтобы человек со специальностью не хватался за дворницкую метлу, а имел возможность найти себе другое место. Потому что если специалист возьмется за метлу, это будет означать, что экономика потеряла тот продукт, который он мог бы произвести, работая «по профессии». И еще пособие нужно, чтобы человек не потерял в потреблении, потому что каждый рубль, который он не тратит — это рубль, которые не получают продавцы и производители еды и потребительских товаров.

Бедность гораздо более затратна для общества, чем вы можете себе представить.

Например, бедность — это синоним плохого здоровья. Необходимость работать на двух и на трех работах — это прямой к путь к больнице, у человека есть «предел сил», превышать который нельзя. А плохое здоровье — это снова большие расходы и очереди в поликлиниках и больницах.

Да, еще. Бедность — это преступность. Вы можете либо снижать уровень бедности, либо платить охранникам и полицейским, строить лагеря и тюрьмы, развешивать повсюду видеокамеры, и городить заборы. Расходы «на безопасность» — это убытки общества в целом, и убытки очень серьезные.

В свое время еще Чингисхан говорил, что правильное государство — это когда девушка с подносом золота в руках может пройти из края в край страны, не опасаясь ни за свою честь, ни за свое достояние.

Правда, при суровом кагане воров и разбойников, застигнутых на месте преступления, просто убивали.

«Справедливость» или рост?

Но с бедностью есть другая проблема, разводят руками специалисты по распределению социальной помощи. Да, допустим, реальный прожиточный минимум в стране — это пятьдесят тысяч. Но одному не хватает до этой суммы 20 тысяч, другому — 15, а третьему — всего 2. Как узнать, кому сколько нужно? Доплачивать разницу? Выглядит как-то не справедливо, по отношению к тем, кто зарабатывает больше. Доплачивать всем поровну? Кто-то получит лишнее, а кому-то не хватит. Проверять уровень расходов? Долго и дорого. Верить на слово? Но тогда окажется, что у людей возникнет мотивация занижать свои доходы, чтобы получить такую субсидию?

Отвечу. Видимо да, там, где вы начинаете помогать бедным, придется мириться с тем, что люди не идеальны и захотят «получить больше». Да, какая-то часть людей будет пытаться жить «на пособие». Но сегодня мы не знаем, насколько велика такая доля. Объективных российских данных по этому вопросу нет, потому что нет социальных пособий, на которые можно жить. Но есть британские данные, согласно которым постоянно «живут на пособие» не более 0,5% семей. Не более 10% получателей социальных выплат пользуются ими больше года, остальные находят работу, и как-то устраивают жизнь в течение трех месяцев. Может быть, овчинка не стоит выделки, и нам придется просто согласиться с тем, что сколько-то тысяч людей мы будем просто кормить, не требуя от них работы. Тем более, что эти деньги в любом случае вернутся в экономику.

С минимальными зарплатами — тоже сложная история. Классический аргумент «против»: повысим МРОТ, бизнес не справится с возросшими издержками. Согласен, но налоги для бизнеса — те же самые издержки. Может быть, посоветоваться с бизнесом? Мы вам снижение налогов, вы нам повышение зарплат? Зарплаты, налоги и так далее — для бизнеса это затраты, размер которых понятен, и если одна часть затрат растет, давайте думать, как сократить другую. Чем не тема для предвыборной программы какой-нибудь «партии подъема»?

Четвертая экономика мира по числу миллиардеров

Кстати, о партиях. Как вы думаете, почему в стране нет ни одной политической силы, которая построила бы свою программу на теме ликвидации бедности? Не на славословиях СССР, не на обещании «взять и поделить», не на «восстановлении величия», а на обещании среднего дохода в тысячу евро. Ах да, нам даже больше обещали двадцать лет назад, но что-то пошло не так. Пора подумать, может быть, другие люди с решением этой задачи справятся лучше?

Здесь возникает другая проблема. Тридцать лет назад политолог Адам Пшеворский из Чикагского Университета доказывал, что в стране возникает устойчивая демократия после того, как подушевой ВВП превышает 6000 долларов на человека в год (ну, и доходы растут соответственно). Люди перестают думать о выживании, и начинают чувствовать себя людьми. Сейчас с учетом инфляции «граница демократии» проходит на уровне 13-15 тысяч долларов в год. В 2011 году Россия уже подходила вплотную к этому рубежу (а Москва его даже проскочила). И именно на этом рубеже доходы граждан (вот совпадение!) перестали расти. Зато доходы начальства устремились вверх по экспоненте. Страна и общество как бы разделились, но не «поперек», а «вдоль». Верхний слой живет по стандартам и правилам Европы и даже лучше, нижний - по правилам Африки. А середины нет. Вы уверены, что начальство действительно хочет роста ваших доходов?

Есть и еще третья проблема. По самому лояльному подсчету ВВП российская экономика сейчас примерно на 12-м месте в мире. А вот по числу легальных долларовых миллиардеров — на четвертом месте. Если учесть миллиардеров нелегальных, то будет на первом. Так что же должно произойти, чтобы российские богатые захотели поступиться своим прибылями в пользу бедных?

Дмитрий Прокофьев, «Новая газета»