75 лет назад войска НКВД сожгли белорусскую деревню

Трагическая история Лавжи на Ошмянщине.

В ночь с 23 на 24 февраля 1945 года сожгли белорусскую деревню Лавжи, что на Ошмянщине. Сейчас о страшной трагедии напоминают два памятных знака, установленные посередине поля недалеко от литовской границы. Один — на белорусском языке, второй — на польском. И если первый мемориал дает очень скудную информацию, то на втором написано более подробно: деревню Лавжи сожгли войска НКВД. Погибли почти все жители, а также дислоцированный здесь отряд самообороны польской Армии Крайовой — по разным данным, от 53 до 80 человек. Произошедшее можно было бы списать на военные действия, однако к этому времени фронт уже был далеко на западе. Что же произошло в маленькой белорусской деревне в конце зимы 75 лет назад? Пишет tut.by.

Об этой истории в русскоязычных литературе, исследованиях и прессе есть всего несколько упоминаний, больше информации можно найти у польских исследователей. Правда, риторика и описания того, что произошло, очень разнится.

Вот, например, большой материал, посвященный белорусской деревне, был напечатан в 2016 году в польском издании Rocznik Bezpieczeństwa Międzynarodowego. Автор — историк, профессор Томаш Бальбус. Он работал в Литовском историческом архиве, где находится часть материалов, касающихся событий, произошедших в Лавжах в 1945 году. Также белорусская деревня упоминается в книге российского исследователя Елены Яковлевой «Польша против СССР. 1939−1950 гг.».

Предыстория

После того как территория Беларуси, Литвы и Украины была освобождена, в некоторых регионах этих республик было неспокойно. По сути, здесь продолжались военные действия, но уже не между фашистской Германией и Советским Союзом, а между отрядами самообороны Армии Крайовой (АК) и войсками НКВД, которые, в частности, были направлены в Беларусь в декабре 1944 года.

Целью Армии Крайовой было восстановление Польши в границах до сентября 1939-го, когда в ее состав входили Западная Беларусь, Западная Украина и Вильнюс. Ее бойцы считали эти территории оккупированными. Здесь вооруженные отряды самостоятельно действовали против фашистов. В этом вопросе с советскими партизанами им можно было временно сотрудничать, но избегать присоединения к ним. Во время войны было крайне нежелательно бороться с Советами.

На территории Беларуси к июлю 1944 года было около 20 тысяч солдат отрядов самообороны Армии Крайовой.

После перехода Западной Украины, Беларуси и Вильнюса под контроль Советского Союза члены формирований продолжали бороться уже против советской власти.

Для чекистов отряды самообороны АК — это бандиты, которых следовало уничтожить.

Бороться с отрядами АК на западе нашей страны было поручено VI отделу второго управления НКВД СССР. Для разработки и курирования специальной операции в Минск был командирован генерал-полковник Богдан Кобулов.

Профессор Томаш Бальбус пишет, что на территорию Беларуси было направлено около 19 тысяч чекистов. Но это были не единственные силы, предназначенные для подавления польского сопротивления. По словам действующего тогда советского сотрудника НКГБ Ивана Борисова, по приказу штаба в Москве было создано несколько подразделений, действующих под видом «власовцев».

В 1943 году АК начала проводить операцию «Буря»: предполагалось, что после того, как Красная армия перейдет восточную границу Польши, отряды АК вместе с советскими войсками будут бороться с фашистами, а потом на освобожденных территориях установят свою власть. Однако вторая часть плана сорвалась: партизанские отряды АК советская власть начала ликвидировать.

Частью «Бури» была операция «Острая брама»: солдаты АК вместе с советскими солдатами освобождали в 1944 году Вильнюс, районы которого потом стали совместно патрулировать. Армия Крайова добивалась признания с советской стороны, что она была отдельным корпусом. Не получилось — НКВД стало окружать отряды АК. Часть поляков разъехалась по домам, а часть польских военных стала собираться в лесах между Ошмянами и Вильнюсом, где начались стычки между советскими и польскими войсками.

К началу 1945 года многие части Армии Крайовой были уничтожены чекистами. На территории Западной Беларуси существовали лишь разрозненные польские партизанские отряды. В том числе и на Ошмянщине.

Для подавления оставшихся отрядов АК с января до мая 1945 года здесь работала чекистская группа майора Викторова, которого называли «Черным майором». Ее отряды действовали под прикрытием — как «власовцы».

Томаш Бальбус обращает внимание, что в то время фактически никаких формирований генерала Андрея Власова на территории Вильнюсского региона не было, а все те «власовцы», которые якобы находились на территориях Литвы и Беларуси, на самом деле были переодетыми чекистами.

Две деревни и два вооруженных отряда в лесах Ошмянщины

И вот — февраль 1945 года. Две маленькие белорусские деревни — Лавжи и Лукшаны. В каждом местечке — по 8−10 дворов.

И два вооруженных отряда.

В отряде чекистов были русские, литовцы, белорусы и поляки. Подразделение состояло из солдат, офицеров, телеграфисток и санчасти. Работая с агентурой, чекисты знали, что в Лавжах квартируется отряд АК — его было решено уничтожить.

Польским отрядом руководил 18-летний Влодзимеж Микуть «Ярема» . Ранее он участвовал в освобождении Вильнюса, позже присоединился к отряду Сербиуша Костялковского «Факира» , а после его смерти принял командование.

В феврале 1945 года в его подчинении было около 60 человек: вооруженные солдаты, а также медсестры. Бой в деревне Лавжи стал последним для подразделения. В одном из своих интервью Микуть рассказывал:

— Наш последний бой был около деревни Лавжи под Ошмянами. Он продолжался всю ночь, и деревня была практически полностью уничтожена. Польские партизаны, пойманные НКВД, были расстреляны на месте. Я спасся только потому, что был командиром отделения.

За четыре дня до трагедии

19 февраля 1945 года. В деревню Лукшаны входит отряд вооруженных людей.

Местные жители (оставшиеся в живых) вспоминали, что люди были одеты в польскую, немецкую и литовскую военные формы. Всего — 23 конные повозки. Особо не спрашивая сельчан, солдаты занимали хаты, заводили лошадей на постой в хлева, требовали еду. Местные не сопротивлялись, опасаясь за свою жизнь, пускали непрошенных гостей в дом и не догадывались, что перед ними — переодетые чекисты.

На 23 февраля была назначена встреча с отрядом АК, который размещался в соседней деревне Лавжи. «Власовцы» якобы хотели договориться, как «две группы будут действовать дальше».

От поляков на встречу выдвинулись несколько человек. Небольшой отряд переговорщиков возглавил Влодзимеж Микуть. В числе прочих были также Ванда Цейко, Анна Шишко, Регина Гейштор, Нина Голмирска, Витольд Шуповски, Станислав Прокопович — всего около 10 человек.

В Лукшанах в доме местного жителя Эдварда Юзеля солдаты АК встретились с майором в немецком мундире, а также офицером в польском мундире. В хате еще были люди.

Вот как описывает встречу Томаш Бальбус:

«Разговор проходил в непринужденной обстановке. Разговаривали, пили самогон, танцевали. Во время этой встречи хозяина дома попросили выйти, и он ушел к соседу. Вернулся, когда „власовцы“ вместе с польскими партизанами собирались уходить и уезжать из Лукшан. Он заметил, что польский командир был пьян».

Потом, во время допроса, Микуть говорил, что с «власовцами» он общался по-русски, а тема разговоров была одна — сотрудничество. Они предлагали польскому отряду вместе совершить нападение на подразделение НКВД, расположенное в окрестных лесах. Выпив и поговорив, назначили новую встречу. Партизаны АК собрались уходить, «власовцы» вызвались провести. В километре от деревни чекисты напали на польских партизан. Первым с саней был «снят» Микуть, потом были связаны Ванда Цейко и Станислав Прокопович. Некоторые члены группы были убиты. Оставшихся в живых повезли в Ошмяны.

«Алкоголь, отсутствие бдительности и опыта командира привели к трагедии деревни Лавжи», — резюмирует Томаш Бальбус

Из всей деревни выжила только одна семья

В ночь с 23 на 24 февраля чекисты окружили деревню, выкопали окопы, заняли позиции для атаки. На деревню напали с трех сторон. Сначала дома и хозпостройки обстреляли из пулеметов, потом закидали гранатами и бутылками с зажигательной смесью. Людей, которые пытались убежать, — расстреливали.

Причиной резни, как потом говорили чекисты, был «дружеский прием партизан местными поляками».

Оставшийся в живых (его только ранили) польский партизан Болеслав Симонович «Квят» позже рассказывал о том, как все происходило. Тогда он стоял в охране возле одного из домов. Все началось около 22.00. Мужчина заметил какое-то движение и услышал звук, напоминающий залп.

«После смены караула, когда я собирался отдыхать, прибегает медсестра Ирена, крича, что мы окружены. Мы схватили пистолеты и выскочили на улицу. Ирка, которая первой выбежала из дома, была расстреляна автоматной очередью и упала на землю. Мы добежали до нее. Она была уже мертва. Бой длился всю ночь. Вся деревня горела. Гражданские выбегали из дома. Люди просили нападавших оставить их в живых. Но никто их не слушал. Они расстреливали этих людей на месте. Наш отряд был уничтожен. Я понял, что у меня нет выхода. Выбросил оружие и лег среди трупов, притворяясь, что я мертв. Я слышал, как добивают раненых».

В книге российского исследователя Елены Яковлевой «Польша против СССР 1939−1950 гг.» упоминается, среди прочих, деревня Лавжи. Автор ссылается на польский журнал Nasz Czas:

«Еще одно свидетельство очевидца: «Лавж не было. Всюду на бывших подворьях лежали трупы убитых детей, женщин, мужчин. Один из жителей «сидел» мертвый у забора с продырявленной головой. Жена Ежи Дзедулевича лежала навзничь, а в одной и другой руке держала ручки своих неживых внучат… Рядом с руинами каждой из восьми усадеб картина выглядела подобным образом».

Из всех жителей деревни в живых осталась только одна семья — Дзедулевичи. Им удалось убежать, спрятаться, а потом тайком уйти в соседнюю деревню.

Александр Дзедулевич, в доме которого находились солдаты АК, потом рассказывал, что поляки пытались выводить местных жителей из местечка, но ничего не получилось.

О событиях 75-летней давности в 2015 году «Радые Свабода» рассказывала жительница деревни Юселишки Янина Гаспарович. В 1945 году ей было 10 лет.

— Выбілі ўсіх. Была польская партызанка пасля вайны. І НКВД рускае было. Мароз такі быў! Заехалі грэцца. Зайшлі ў хату. Да бацькі: «Знаете, дедушка, кто мы есть?» Тата кажа: «Зараз такі свет — нікога не пазнаеш». Тата хітры быў, бараду адгадаваўшы, каб не злапалі ў войска. Пагрэліся крыху, а іх многа падводаў наехала. Не ўсе былі зайшоўшы, толькі пара чалавек. Зорачкі рускія на шапках. Пагрэліся і паехалі. А наша карова як раз была на ацяленні. Маці ноччу пайшла карову глядзець. І будзіць бацьку: «Прачніся! Што на небе творыцца. Гарыць нешта, нейкі пажар. Натуны, мусіць, гараць». Тата: «Не. Гэта не Натуны. Гэта Лаўжы гараць». Ну, так і выйшла. Лаўжы. Назаўтра ранкам вязуць каля нас параненых. Вязуць і вязуць. Тады чуем, што Лаўжы згарэлі, выбілі ўвесь народ. Толькі адзін хлопец быў нежанаты, ён у Вільню быў паехаўшы. Дык ён застаўся жывы.

Вспоминала Янина и про Дзедулевича.

— Гэта было з пятніцы на суботу. А ў нядзелю мама пайшла ў касцёл. І пасля касцёла сабраліся людзі сюды глядзець. Нехта сваіх сваякоў стаў забіраць. Радня прыехала, каб якія костачкі забраць. Была адна забітая баба цяжарная, і дзіця ляжыць пры ёй. Абгарэлае. Там усе пагарэлі. А той Дзедулейчык пад бярвеннямі зрабіў акоп. І ён шугнуў туды з кажухом і з жонкай. І дзяўчынку пацягнуў. Пад бярвенні гэтыя. Частка тых бярвенняў абгарэла. Так засталіся жывыя. І пасля яшчэ паставіў на агнявіску хату. А пасля з'ехаў у Салечнікі.

Девочку звали Данута, а жену — Мария.

Остался в живых польский партизан Вацлав Жила. Когда горела деревня, он ходил в соседний населенный пункт за провиантом. Вскоре он был арестован НКВД и отправлен в Воркуту.

Симонович же утром ушел огородами в свою родную деревню, которая находилась в 11 километрах от Лавжей. Оттуда его, раненого, доставили в Корвелишки, он прятался в Ракишках, а в 1958 году перебрался в Польшу.

Жители окрестных деревнь вспоминали, что утром 24 февраля «власовцы» все еще были в сожженной деревне: снимали одежду с убитых партизан, а потом на обозах уехали в сторону Ошмян.

Вот воспоминания жительницы деревни Осиновка Елены Тургель, размещенные в статье Томаша Бальбуса:

«Мы пошли туда с мамой. Она узнала от кого-то, что в Лавжах русские убили польских партизан. Не знаю, кто ей об этом рассказал. Мой брат — Станислав Тур — был в партизанах. Не знали, что с ним. Мама хотела удостовериться, что среди убитых его нет. Когда пришли в деревню, были здесь уже люди из окрестных деревнь. Они искали своих родных и хоронили тела. Это было через день после трагедии. Уже на месте не было советских солдат. Целая деревня была сожжена. На пепелище лежали убитые и сожженые люди: мужчины, женщины и дети. Большинство было так сожжено, что нельзя было их опознать. Было там много тел. Сколько именно — сказать не могу. Ходили с мамой среди погибших в поисках тела брата. Не нашли. Вернулись домой. Мама потом еще два раза туда ходила. Я же возращаться туда больше не хотела».

Во время ликвидации было убито 50 человек

После обеда 24 февраля на место происшествия приехали руководители регионального отдела НКВД в Ошмянах. Они составили протокол, где было написано, что произошедшее — это «ликвидация белопольской банды».

В ноябре 1947 года в отчете наркома Сергея Бельченко о борьбе с антикоммунистическим подпольем значилось: «Польская повстанческая организация из Армии Краевой в составе 66 человек действовала в районе Ошмяны в Молодечненском крае во главе с поляком Владимиром Микутем. Во время ликвидации было убито 50 человек, остальные были арестованы, в том числе и Микуть. Было изъято большое количество боеприпасов и другой военной техники».

О потерях НКВД не сообщалось.

Как и о том, сколько местных жителей было убито в феврале 1945 года.

4 августа 1945 года Влодзимеж Микуть был приговорен к 8 годам лагерей. Относительно небольшой срок он получил, как считают историки, потому что был свидетелем на суде в Москве над руководителями Польского подпольного государства — но это совсем другая история.

Остальные участники отряда АК были приговорены к более длительным срокам: от 10 до 20 лет лагерей. Например, Ванда Цейко получила 20 лет лагерей, отбывала наказание в Воркуте.