Украинская писательница: Психически больной человек возглавляет соседнюю страну

Оксана Забужко — о языке и национальной безопасности.

В прошлую пятницу, 21 февраля, Украина отмечала Международный день родного языка. Днем ранее на YouTube канале российского ТАСС вышла часть программы "20 вопросов Владимиру Путину". В частности, лидер Кремля рассказал, что украинского языка не существовало до XVI века; объяснил, почему правильно говорить "укрАинцы" - с ударением на "а", и заявил, что после разрыва с РФ в Украине развалилась вся экономика и Киев больше ничем не торгует, кроме русофобии.

"Апостроф" попросил украинскую писательницу и интеллектуалку, лауреата Шевченковской премии-2019 в номинации "Публицистика" Оксану Забужко прокомментировать заявления российского лидера. Мы также затронули важную тему о современном состоянии украинского языка и его связи с национальной безопасностью.

- Как вы можете прокомментировать слова Путина?

- Я могу сказать только одно. Все то, что говорил Володя Путин, с фактологической точки зрения для любого хотя бы минимально образованного человека - это бред психически больного.

Проблема заключается в том, что этот психически больной человек возглавляет соседнюю с нами страну. Можно вспомнить, как деликатно сформулировала Ангела Меркель в 2014 году: "он живет в своем мире". Это оптимистический способ сказать, что он болен шизофренией и неадекват. В его мире "украинского языка не существовало до XVI века". В его мире Россия, то есть Московия, была уже в Х веке, хотя она тогда еще не существовала. В его мире мы "один народ", потому-то так его учили, или я не знаю, что с ним происходило - это вопрос к его психиатру или психоаналитику.

Проблема в том, что рядом с ним нет ни психиатра, ни психоаналитика, но есть, извините, "ядерная кнопка". И поэтому весь мир делает вид, что с ним возможен какой-то диалог и его можно как-то утихомирить. Надо реально осознавать, что соседней страной правит социально опасный шизофреник.

Я не считаю нужным и полезным разбирать бред шизофреника и полемизировать с ним по факту, рассказывать ему: "нет-нет-нет! Вот смотрите, есть учебники, написанные профессорами Колумбийского и Гарвардского университетов еще в прошлом веке, где изложена история украинского языка, в том числе и как он развивался", - и учить его лингвистике, филологии и др. Нет! Путина надо госпитализировать. И чем быстрее прогрессивное человечество это осознает, тем больше шансов у нас всех остаться целыми - и физически, и, кстати, психически.

Слова Путина являются классическим клиническим бредом. Завтра он расскажет вам, что в Украине ходят вверх ногами. Ну что-то подобное уже было - снегири, "распяты мальчики", пенсионерки с монтажной пеной и тому подобное. Все это часть безумной программы. И когда мы начинаем каждый раз реконструировать высказывания Путина и рассказывать, что "больной не прав", у меня возникает каждый раз ощущение, что мы что-то делаем глубоко неправильно.

- Путин в очередной раз продвигает свой тезис о "едином народе". Сейчас Украина на уровне власти достаточно сопротивляется, чтобы противостоять ему? Как вы оцениваете то, что озвучивают представители правящей верхушки?

- В Украине сейчас формируют "желудочно-кишечную" национальную идентичность. Это поворот в СССР. Молодое поколение не знает о Советском Союзе в его последние десятилетия, не происходит эта, так сказать, трансмиссия памяти.

Нас тянут в 1970-1980-е и пытаются нам создать представление как о "золотом веке", когда все было "хорошо и качественно". Если зайти на любой паблик в соцсетях с советскими фото, вы сразу получите целую волну ботов, которые рассказывают о том "какую страну проср*ли". Это еще один мем - они бывают не только современные. "А какое все было качественное. А мороженное какое вкусное, а ГМО не было". И 20 лет на украинском телевидении показывают "Иронию судьбы", чтобы "ах, ностальжи, ах, времена молодости". Но никто не рассказывает о том, какая были нищета - и даже не об очередях, потому что это первое, что во всех включается в памяти: чтобы вы все так жили как мы, бегая за кусочком мяса по очередям. Это чисто бытовые вещи. Но кроме них было еще много из того, что существует сегодня.

Эта новогодняя речь президента, где не было ни флага, ни каких-либо символов, с месседжем "какая разница, как называется улица, если она заасфальтирована" - это риторика брежневской эпохи. Это риторика всех тогдашних фильмов. Это главная аксиома на уровне мема. Это то, что в конце фильма "Пять вечеров" пафосно произносит Людмила Гурченко, смотря красивыми глазами в кадр: "Только бы не было войны!.. Только бы не было войны!.. Только бы не было войны!.." Это закладка, это прошивка. Это говорилось со всех экранов, всех репродукторов: "Какая разница?! Хлебушек есть? Главное, чтобы войны не было! Спасибо партии и родному советскому правительству за заботу!". И еще выпустят какую-то ткачиху на сцену, которая расскажет, что ей квартиру дали - и люди сидят, слушают, опустив глаза, и думают, когда их домой отпустят.

Сейчас происходит возврат вонючего, голодного, оборванного и униженного "совка" 1970-х годов, который рассказывает, что "будет хорошо! Лишь бы перестать стрелять и помирится с Россией - и все будет хорошо!". Это именно та идеологема. Это не новая идентичность. Это совковые мемы.

- Что происходит, когда на "языковой вопрос", скажем, «забивают»?

- Показательной в этом плане является весьма драматическая история потери Беларусью своего языка. Она длится не одно поколение, началась не при Лукашенко. Я помню дискуссии времен "Перестройки", когда тогдашняя белорусская интеллигенция создавала «Таварыства беларускай мовы", боролась за возрождение. С их молодыми поэтами, а также с грузинскими, литовскими и выходцами из других угнетенных народов, на конференциях мы обсуждали наше будущее. Они уже тогда жаловались, что в их городах практически не осталось белорусскоязычных школ. Их было около 20 процентов, рассыпанных в основном по сельской местности. В селах уже общались на "трасянке" - на суржике. А на время распада СССР у них не осталось регионов, где можно было бы послушать живую белорусскую речь. Разве на Полесье можно было найти места, чтобы послушать полищуковский диалект. Это, как правило, была какая-то глушь, куда можно только по реке добраться - места, как в романе "Людзі на балоце" белорусского классика Ивана Мележа.

В Украине на время распада СССР тоже была кризисная ситуация - российских школ был 51%, впервые с 1920-х больше, чем украинских. Это результат программной андроповской русификации 1970-1980-х годов, которая просто катком прошлась по Беларуси. В начале 1990-х у них было короткое возрождение - Москва на Беларусь "забила", хватало своих проблем: "белый дом" брали, все время происходили пертурбации. А когда в 1994 пришел к власти Лукашенко, он резко вернул советский флаг, советский герб и русский язык как государственный. Поэтому это официальное "двуязычие" привело бедный, всячески дискриминированный и неполноценный белорусский язык к исчезновению. Поэтому в Беларуси выросло поколение, которое действительно не знает белорусского языка, не может прочесть классику - того же Ивана Мележа или детективы о временах литвинский шляхты "Дикая охота короля Стаха" Владимира Короткевича.

В ЮНЕСКО есть классификация - языки под угрозой; языки под угрозой исчезновения; вымершие языки. Рассчитывается это по проценту и возрастом носителя. Например, уже исчез и, вероятно, возрождению не подлежит один когда-то большой и важный славянский язык - так называемый верхнелужицкий. Он еще фигурировал в списке славянских языков, когда я училась в школе. Западные лужичане заселяли территорию нынешнего востока Германии. "Ляйпциг", как его произносят немцы - это Липск и это славянское название. У них все происходило так же, как и у белорусов. Их язык развивался, начиная с XVI века, когда Франциск Скарына перевел на верхнелужицкий язык Библию, потом было национальное возрождение и появление собственных классов в XIX веке. По состоянию на 1918 год они имели уже собственную политическую партию, которая объявила борьбу за независимость. А потом их, извините, "накрыло" Гитлером. А после Гитлера их "накрыло" Советским Союзом, то есть ГДР. Судьба белорусского языка попадает в этот самый паттерн.

Однако язык очень трудно убить. Это природная стихия - не только феномен культуры. И надо прилагать усилия на протяжении веков тоталитарного режима, использовать танки, тайную полицию и что угодно, чтобы ее уничтожить. Белорусский язык попадает в категорию "на грани исчезновения" и начинает выдавать вспышки, шипучие искры - не хочет умирать.

- Опять же, белорусский исчезает из-за риторики "один народ". Верхнелужицкий, как я могу предположить, исчез по той же причине. То, что происходит сейчас в Украине - эти процессы несут угрозу украинскому языку?

- Нет, такого с украинским не произойдет. Мы многое сделали за эти постсоветские годы, чтобы украинский не попал в список языков под угрозой - и это правда. Мы выдернули язык, когда она был на краю (пропасти). Если бы еще одно поколение шел такой "прессняк", как в годы моей юности, где катком все заливалось, то произошла бы потеря речи, когда исчезают люди, которые являются ее носителями, и прибывают люди, которые ее не понимают.

Но это вовсе не означает, что мы уже проскочили эту опасность. Сейчас существует тенденция к сокращению числа языков на планете Земля, и пока не видно, что будет сопротивление. Это так называемая тенденция к языковой централизации. Если ты попадаешь в сотню распространенных языков - у тебя есть будущее. Если нет - растворяешься в "желтой", "смуглой" или еще каком-то языке, как это происходит со списком многочисленных языков Южной Азии. Украинский пока удерживается на плаву, но это не бывает раз и навсегда. Это во-первых.

А во-вторых, пока у нас идет война с Россией за независимость, до тех пор у нас будут продолжаться - назовем это своими именами - языковые войны. На территории Украины продолжается объявленная Путиным языковая война с момента, когда он заявил, что его интересы там, где есть "русский язык". Он защищает "русскоязычных". Это концепция того самого "русского мира", который своим языком и оружием обозначает чужие территории. Войны за язык шли не раз и не два - достаточно вспомнить ковенантов в эпоху Реформации (шотландское национально-религиозное движение XVII веке за независимость от английского короля и церкви, - "Апостроф").

Язык - это не просто средство общения, а компонент идентичности. Это надо понимать тем, кто говорит "не обостряйте языковой вопрос". Если мы не будем защищать украинский язык абсолютно всеми ресурсами (от общения и до максимального расширения его в жизни), то мы проиграем объявленную нам лингвистическую войну.

У нас очень обширная проблема с языком бизнеса. Когда был принят закон о языке, одна ведущая на "плюсах" абсолютно цинично ляпнула "язык на хлеб не намажешь". Эту фразу неправильно истолковали. Сразу начали лирически говорить, что и маму не намажешь, и любимого не намажешь, и своего ребенка не намажешь. Начали переводить язык в план абстрактных духовных ценностей. Это все очень хорошо - я сама люблю сказки о пони и единорогах. Но штука в том, что язык является очень весомым экономическим фактором. Если ты говоришь, что язык на хлеб не намажешь, ты прекрасно знаешь, что в Украине до сих пор на хлеб куда жирнее пачкается "язык", а не язык. Знание русского сих пор престижнее, чем знание украинского. Экономически русский до сих пор обещает больше дивидендов, - после целого поколения, которое выросло в условиях независимости.

И, собственно, война идет за то, чтобы язык мазался на хлеб. Чтобы ситуация, при которой его "на хлеб не намажешь", осталась в колониальном прошлом. И чтобы знание украинского языка давало человеку профит по всем показателям. Вот это защищенный государственный язык - тот, который выгодно знать и который мажется на хлеб. Но согласитесь, что до этого нам еще очень далеко.

- Даже во Львове бизнесмены "говорят на общепонятном". Ну ты же не заставишь людей в обязательном порядке общаться на украинском!

- Должна быть целая государственная программа развития речи. Это от бесплатных языковых курсов и до всего, что описывают страшным словом "украинизация". У нас никогда не было правительственной программы. Только в прошлом году приняли закон. Не надо открывать больших велосипедов. Можно поехать поучиться у Израиля, как они возрождали язык евреев.

Но обратите внимание, что при каждой попытке говорить о государственной языковой политике вой поднимается сразу до небес. И только когда Путин объявил о "едином народе" и "русской мире" - задумались. Но если мы с русскими "один народ", то это означает, что из двух народов должен остаться один, как правильно определил Лесь Подервянский еще в 2014 году. Поэтому фраза "один народ" - это уже объявление войны. Потому что это означает, что "вы умрете, а мы останемся", хотя совсем не факт, что останутся они.

- Так чем грозит Украине ее слабая позиция в плане национальной идеологии во время войны с Россией?

- Смертью. Попытка России поглотить нужную ей территорию грозит смертью - причем всему украинскому народу. Посмотрите на Крым, куда понаехали из российской глубинки на все должности, а крымчукам говорят: если хотите карьеру делать, то вас ждут в солнечном Магадане. У россиян куча необитаемых, неосвоенных территорий, где надо держать умирающие остатки сталинской индустриализации, которая делалась кровью и костями ссыльных. Это все вымирающие города. Без людей там остановятся железной дороги. Трубу надо обслуживать из того же Уренгоя.

Им надо ресурсы, надо кадры, надо людей. Им надо тупо выселить миллионы украинцев на ту же железную дорогу и забрать часть себе в армию, потому что "без хохлов армия не работает" - они признали это еще в 1990 году. Как они говорят, "хохлы" были тем самым цементом, младшим офицерским составом, который создавал скелет. Им нужен наш ресурс. Не только уголь и заводы, которые они сразу вывезли. Посмотрите, что они делают на Донбассе - и поймите, что им надо больше!

Это очень простые вещи и они должны постоянно озвучиваться: люди добрые, если вы хотите поднимать "солнечный Магадан", - вперед! Взял, упаковал вещи, забрал детей - и уехал. Но не тяни этот "солнечный Магадан" сюда, в Украину, которая как-то вырвалась из тех смертельных тисков и имеет шанс удержаться! Одним словом, независимость - это жизнь, потеря независимости - это смерть. В частности, физическая. В частности, миллионов.