Прямое столкновение с Путиным

В какую игру играет Эрдоган?

Вероятность прямого боевого столкновения между Турцией и Россией существует. Однако Турция, на мой взгляд, постарается избежать этого, потому что перед ней не стоит цель разбить Россию или учудить что-то с Путиным, а получить стратегическое преимущество или не допустить серьезного провала в Сирии.

Причем, я бы сказал, что в первую очередь все же не допустить провала. Турецкая политика в значительной мере оказалась завязанной на Сирию. Прямое вмешательство в эту войну, оккупация части Сирии, начало переговорного процесса с русскими, иранцами — все это завело Турцию в ситуацию, когда она не имеет очевидной стратегии в этом конфликте.

И проблема не в Идлибе. Просто в случае поражения Турции, Эрдогану и правящей партии выставят большой счет за всю эту доктрину, потому что кто-то же должен отвечать за ее провал. А доктрина не случайна, и возникла из представлений Эрдогана о мире и процессах, которые там происходят. Поэтому понятно, что турецкий президент хочет избежать этой головной боли. И когда вы уже в стратегической игре, то ваша главная задача — в ней остаться, а там, в будущем, может и выиграть. То есть у вас должны оставаться опции: вы каким-то образом должны учитывать интересы других игроков, но и самому оставаться среди них. Этим и занимается Эрдоган.

В формате стратегической игры президент Турции определяет страны, которые не просто присутствуют не территории Сирии, вот как США, а четко артикулируют свой интерес. Ведь американцы не артикулируются, они постоянно находятся в неопределенности: то уходят из Сирии, то еще немного остаются. Тогда как иранцы и россияне имеют позицию, четко артикулированный интерес. В рамках этого интереса Эрдоган и построил свою политику, реализацию как минимум двух ключевых моментов.

Первый — недопущение новой волны беженцев в Турцию, внутри которой они порождают кучу проблем с экономикой, преступностью и тому подобное. А второй момент связан с курдами. Как обеспечить безопасность своих южных границ в связи с тем, что курды усилились, и теперь они не просто население, а имеют свои вооруженные отряды, опыт и тому подобное.

Конечно, есть еще разные сантименты, туркоманы и много других вещей, которые греют душу, но ключевыми являются именно первые две задачи. В их рамках турки и выстроили стратегию взаимодействия с Россией, при которой Идлиб бы остался анклавом, зоной деэскалации. Понимал ли Эрдоган, что рано или поздно это все закончится, и как только будут уничтожены другие анклавы, так придет время Идлиба? Думаю, понимал. Но когда ты начинаешь играть в эту игру, имеешь обязательства, подписал соглашение-другое, то уже не можешь просто взять и соскочить — только играть по правилам, пока игра продолжается.

Сейчас Башар Асад увидел, что вместе с союзниками укрепился настолько, что может начать военную операцию по серьезному вытеснению повстанческих подразделений из Идлиба, и нельзя не учитывать турок. Так последние оказались в ситуации, когда заверения уже не проходят, и надо соответствовать иным, большим. А это значит эскалация. При таких условиях и прокси не работают. Ведь если до усиления напряжения они себя чувствуют нормально, то при самой эскалации уже воевать не хотят —бросают оружие и бегут, или же отступают. Тем более, когда в игру подключается сильный и готовый к действиям игрок.

Эрдоган никак не может бросить это все, потому что, в конце концов, поднял в Турции слишком высокую планку. Ценности туркоманов, история борьбы, бедное население — все это часть его риторики, от которой просто так не отказаться. Конечно, турецкий президент может как-то донести своему электорату, что вот он договаривается с Путиным, но на самом деле, мол, хочет его перехитрить. Но в условиях эскалации такая риторика не срабатывает. Здесь уже нужно что-то успокоительное для людей: мол, дадим ответ, сделаем все, чтобы наказать агрессора, убийц. У Эрдогана нет никаких серьезных альтернатив. Вместо этого он серьезно побил горшки с Америкой, Европой, НАТО. Да еще и эти его нелепые интриги с Москвой, ракетами, самолетами. Такие отношения — это часть торгов. С одной стороны — политические решения, с другой — лишние преференции, возможность получить большие деньги, и все это должно было бы работать, но вот с русскими не работает.

Зато открыть беженцам путь в Европу — это хорошая идея, то есть подкупающая своей новизной. Но проблема в том, что уже раз Эрдоган беженцев использовал, и все мы знаем последствия — волна ксенофобии, приход к власти правых партий. Европа тогда очень испугалась. А сейчас, на фоне коронавируса и еще одной волны беженцев, придет кризис, к которому никто не готов. Поэтому беженцы — это аргумент. Но Турция может использовать их как один патрон, выпустив в качестве оружия против Европы, но потом отвечать будут и европейцы, и турки, и все. То, что эта ситуация приведет к эскалации на европейских границах — уже очевидно. Но это и гуманитарная катастрофа также: европейцы видят, что Турция специально организует автобусы, чтобы перебрасывать беженцев.

Да, Эрдоган шантажирует Европу. И он всегда это делал. Просто Европа делала вид, что все это ее не касается, и происходит где-то далеко, а Эрдоган плохой, нарушает права человека и как бы оно так сделать, чтобы Турцию не видеть и о ней меньше говорить — к слову, как и об Украине.

Кто знает, станет ли эта стратегия с беженцами эффективной. Я не знаю, как может отреагировать Европа, а что еще менее прогнозируемо, так это реакция Трампа. Эскалация продолжается, и дальше уже некуда. Вопрос только в том, на чем остановятся. Размышляя обо всем этом, мы должны понимать, что есть цели, есть интересы, а есть ресурсы. Причем, последние могут быть не только материальные. Почему сейчас Турция обращается в НАТО и просит консультаций? Потому что это также ресурс. Если она заручается поддержкой НАТО, даже где-то и прямым вмешательством ее членов, получает разведданные, компьютерные космические снимки в прямом режиме, прослушивание телефонов, радиосвязи — это большой, комплексный ресурс.

Игорь Семиволос, директор Центра ближневосточных исследований, nv.ua