Держите его семеро

Почему главный герой пьесы в РФ постоянно грозится схватиться за ружье.

В очередном отрывке интервью Андрею Ванденко Владимир Путин без ложной скромности сообщил, что по вопросам обеспечения международной безопасности он, президент, «в материале» и может дискутировать на эти темы с кем угодно, хоть с журналистом, хоть с Дональдом Трампом. Спору нет, главный начальник России, очевидно, исправно читает доклады, которые в красных папочках поставляют ему военные и регулярно пересказывает их содержание подведомственному населению в части его, населения, касающейся. Однако исчерпывается ли этим набор знаний, необходимых верховному главнокомандующему. Ведь военные — великие мастера по снабжению руководства только теми данными, которые соответствуют представлениям начальства о том, как устроен мир. По моему же скромному мнению, быть «в материале» означает еще и знать возражения оппонентов и как минимум учитывать их в своей аргументации.

А этого в интервью Путина и не наблюдается вовсе. Вот он в очередной раз обличает планы США по созданию системы глобальной противоракетной обороны: «Американцы и хотели нарушить … стратегическую стабильность и стратегический баланс, полагая, что если они над собой создадут антиракетный зонтик, то тогда другая сторона (имеется в виду Россия. – прим..) не сможет соответствующим образом ответить в случае применения ими ядерного оружия». Безусловно, решение о создании глобальной ПРО относится к самым спорным решениям Белого дома. Однако нигде и никогда американцы не заявляли тех целей противоракетной обороны, которые приписывает им Путин, опираясь на логические построения отечественных военных. Наоборот, во всех пентагоновских директивных документах констатируется, что ПРО не предназначена для перехвата ни китайских, ни российских ракет.

Но, допустим, коварный Вашингтон, утверждающий, что целью ПРО является перехват одиночных баллистических ракет, запущенных каким-то не слишком адекватным государством, вроде Ирана или Северной Кореи, намеренно вводит в заблуждение. Но тогда подлинные замыслы США должны проясниться из реализуемых планов создания ПРО. А они таковы: предполагается развернуть до 64 ракет-перехватчиков (сейчас 44). По мнению сколько-нибудь серьезных специалистов (как наших, так и американских), для перехвата одной-единственной российской боеголовки (их у нас 1550) потребуется от 3-5 до 10 противоракет. Так что при наилучшем для них сценарии американцам удастся уничтожить лишь два десятка российских боеголовок. То есть американский президент, отдавая приказ о первом ударе, должен быть уверен, что он гарантированно уничтожит больше 98 процентов российского ядерного потенциала. Что в принципе невозможно.

Таким образом, Кремль вполне мог бы удовлетвориться этими несложными расчетами и не тратить миллиарды на отражение несуществующей угрозы. Путин, однако, пошел другим путем. В своем интервью он в очередной раз с гордостью сообщает, что Россия, которая вроде бы не собирается участвовать в гонке вооружений, на самом деле опережает в ней конкурентов: «Мы впервые с вами создали такие системы ударного наступательного оружия, которых нет в мире. Теперь они догоняют нас. Это вообще уникальная ситуация, такого не было никогда. Это, прежде всего, я имею в виду, конечно, гиперзвуковые ударные комплексы, в том числе межконтинентальной дальности». Речь, понятно, о планирующих с немыслимой гиперзвуковой скоростью на головы врагов боеголовках «Авангард». И снова Верховный главнокомандующий даже не пытается объяснить хорошо известные специалистам факты. О том, что «Авангарды» начали разрабатывать еще в СССР, больше сорока лет назад, чтобы ответить на рейгановские «звездные войны», как их тогда описывали в США. Те проекты действительно предполагали перехват советских ракет на заключительном этапе траектории. Но у нынешней американской ПРО такой возможности нет, она строится на других принципах. С этой точки зрения «Авангарды» ничем не лучше «старых» обычных боеголовок.

Наконец, нельзя не отметить данной в интервью путинской трактовки стратегической стабильности. Отталкиваясь от замечания интервьюера о том, что «если на стене висит гиперзвуковое ружье, в третьем акте или во втором оно должно выстрелить», Путин заявляет: «Оно выстрелит, если будет висеть только на одной сцене. А если будет такое же ружье висеть на соседней сцене, то вряд ли тот, у кого оно висит рядышком, позволит себе его применять». Вроде бы правильно. Стратегическая стабильность — это и есть положение, при котором никто не может решиться на агрессию, понимая, что в этом случае ему будет причинен неприемлемый ущерб. Однако ситуация решительно усложняется, если в какой-то пьесе весь сюжет строится вокруг этого самого висящего на стене ружья. Не секрет, что именно ядерное оружие (точнее факт обладания им) стало важнейшим внешнеполитическим инструментом Владимира Путина. То есть главный герой нашей пьесы постоянно сообщает всем, что у него есть это замечательное ружье, и все время делает вид, держите меня семеро, что вот-вот за него схватится...

Александр Гольц, «Ежедневный журнал»