Как наши предки воспитывали своих детей

Воспитание в семьях шляхты и крестьян сильно разнилось.

Прибавление семейства было для семьи литвина громадной радостью. Не зависимо от социального статуса. Крестьянин рассчитывал, что в семье со временем появится новый работник и благосостояние его увеличится. Шляхтич полагал, что наследник умножит славу рода на полек брани или на дипломатическом поприще, пишет "Литвин".

Правда, смерть не делала различий между простолюдинами и аристократами, косила косой без разбора. Детская смертность была даже в 18 столетии ужасающей. В мемуарах конца Века Просвещения можно найти такие факты. В семье шляхтича из 19-ти детей выжило только семеро. Остальным не суждено было дожить до совершеннолетия из-за мора, детских болезней. В семьях крестьян детская смертность была, разумеется, выше, поскольку шляхтичи могли прибегнуть к квалифицированной врачебной помощи, чего не было у крестьян.

Появление первенца в семьях всех сословий обычно сопровождалось древними языческими обычаями. Роженица не могла пойти в костел, в гости к чужим людям. ее нарочно ограждали от мира. Боялись сглаза, дурной молвы. После появления на свет новорожденного как бы приобщали к обществу, совершая магические ритуалы. К примеру, ребенка могли класть на пол, убранный свежей хвоей, сеном. Этот обычай символизировал вхождение нового человека в дом.

Особенно пышно все сословия старались совершать обряд крещения. Князья и богатые купцы созывали гостей на пиры, стоившие целые состояния. На крестьянском дворе по случаю крещения наследника резали свиней, птиц, варили пиво.

Крестьяне, естественно, с малых лет приучали своих отпрысков к тяжелому труду на сенокосе, на хлебной ниве. Учили держать косу с двух лет, а с пяти ходить за конем, коровой, овцами. В десять лет мальчишка из крестьянской семьи уже бороновал поле.

В бедных семьях хлеборобов, особенно у закабаленных, на одежду детей не тратились за недостатком средств. Зачастую подросток лет до 14 мог ходить в холщовой длинной рубахе. Про начальное образование в таких семьях речи не шло. Существовали парафиальные школы, но они могли создаваться в имениях только с разрешения панов.

Помещику казалось излишней роскошью учить мужиков грамоте. Считалось, что грамотные мужики горазды на мятеж, на бунт. Хотя и в парафиальных школах в первую очередь учили катехизису, основам веры, благонравию, то есть вещам, которые в обычной жизни вряд ли могли пригодиться поселянину.

Признавались только родные, зачатые в браке дети. Так называемых "крапивников" содержали в крестьянской семье на самом бесправном положении, но нередко и просто убивали. Причем делали это сами матери, ведь ребенок обрекался на муки и страдания, на вечный позор, если выживал и вырастал.

Шляхетское воспитание не исключало постижение крестьянской премудрости. Даже литвинские магнаты отдавали своих сыновей на воспитание в семьи мелкой шляхты, экономов, старост. Считалось, что без жизненного опыта не обойтись, а вот грамота, всякие науки могут и подождать. Конечно, без искусства фехтования, мастерского владения саблей и пикой никакой шляхтич не считал себя мужчиной. Воспитание будущих воинов было поистине спартанским.

Сельский учитель больше полагался на розгу, чем на педагогику

Из мемуаров Булгарина мы узнаем, что отец Фаддея будил его выстрелом из ружья, в любую погоду, даже зимой, обливал студеной водой. Причем делалось это в подражание не только спартанцам и римлянам, которые воодушевляли образованную шляхту, но и по традиции, унаследованной от предков.

Шляхетская детвора, конечно, могла себе позволить игрушки, развлечения (шахматы, шашки). Для своих детей супруга полоцкого кастеляна, к примеру, заказывала механических драгун и всадников из далекого Дрездена, где мастера создавали удивительные игрушечные шедевры.

Честь учились защищать смолоду. Беспокойные 16 и 17 века заставили шляхетскую молодежь с особенным усердием упражняться в сабельном бое и в верховой езде. Обычно для воинской подготовки будущему рыцарю-литвину подбирали "дядьку", бывалого солдата, соратника пана во многих битвах.

Для молодого панича понятие чести не было пустым звуком с самого юного возраста. Шляхтич Малиновский, учившийся в 1830-х годах в одной из виленских школ, вспоминал, как отец наказывал его за трусость. За околицей юный 12-летний Малиновский встретил одногодку-соседа, сына хозяина ближнего от имения фольварка. Вместе с крестьянской ребятней тот ловил птиц.

Малиновский не поделил с ним силки и парни здорово намяли ему бока. В слезах бедолага прибежал с жалобой к отцу. Но старый шляхтич осерчал и повел сына на берег Немана, где вырезал добрую лозину.

Тем прутом старик Малиновский вразумил сына: ему следовало не убегать от обидчиков, а драться пусть и против нескольких врагов. Шляхетскую честь следовало оборонять даже с самом безнадежном положении, не уклоняясь от боя.

Воспитание сословной гордости, независимости давало свои плоды. Порой очень горькие.

Урок в суровой школе для мальчиков

Особенно доставалось тем юным шляхтичам, которым в начале 19 века приходилось из-за материальных трудностей в семье обучаться в казенных военных учебных заведениях Российской империи. Там господствовала муштра. Кадетов наказывали розгами.

Нередко юноши из благородных литвинских семей во избежание позорного наказания решались на самоубийство. Такие случаи отмечались в середине 19 века в Брестском кадетском корпусе.

Что же касается школьного образования, то еще в 18 столетии среди шляхты существует явное недоверие к разным школам.

Тот самый Фаддей Булгарин -- литвинский шляхтич и недруг Пушкина

В мемуарах Фаддея Булгарина говорится о некоей пани, которая отказывалась посылать в школу своего великовозрастного сына. Причина такова -- религиозные школы отнимали много здоровья, а латынь и греческий совершенно не требовались для того, чтобы собрать оброк с мужиков или приказать старосте выгнать народ на барщину. Конечно, постепенно нравы смягчались.

Ян Барщевский с гордостью вспоминал о своем обучении у иезуитов в Полоцком коллегиуме, где успешно прививали привычку думать и свое мнение иметь.

Но больше, чем на школы, надеялись шляхтичи на домашнее воспитание. Проще и дешевле было выписать в имение какого-нибудь итальянца или француза, который с грехом пополам учил юных господ иностранным языкам и азам поведения в благородном обществе.