Трагедия прагматика

Он считал, что единственный шанс для оппозиции это ставка на диалог с властью. Но вместо политического диалога власть решила навязать ему «диалог» агентуральный.

С письменным обязательством о сотрудничестве, доносами и куратором из контрразведки КГБ.

Диагноз поствыборной ситуации, который задолго до 19 декабря сделал Алесь Михалевич был следующий: Лукашенко остается в своём кресле, диалог с Западом продолжается, «старая оппозиция» обречена.

После 19 декабря, по его мнению, должно было произойти переформатирование политической сцены и шансы на успех в новых условиях, будут только у умеренной политической силы. Такой, которая, отказавшись от революционных сценариев, станет частью системы (например, будет иметь парламентскую фракцию) и будет подталкивать власть к медленной, но неуклонной демократизации. При этом она, в отличии, скажем от партии Гайдукевича, должна быть реально независимой и самостоятельной и в качестве таковой быть признанной за пределами РБ.

Иными словами играть Михалевич был готов по установленным правилам, но решения принимать собирался самостоятельно.

Сделав такой диагноз он выбрал соответствующую модель поведения. При этом руководствовался исключительно политическим прагматизмом. Стены ж головой не проломишь...

Участие Михалевича в президентских выборах, по сути, было заявкой на создание этой новой политической силы. Именно поэтому его предвыборная кампания была мягкой и максимально неконфликтной. Там не было персональной критики Лукашенко, использовался слоган власти «Вместе мы Беларусь» и кроме этого политик всячески дистанцировался от коллег по оппозиции. На фоне оппозиционных «радикалов», Михалевич должен был выглядеть подчёркнуто умеренным.

Первая часть прогноза сбылась. Лукашенко действительно остался в своём кресле. Однако после 19 декабря Беларусь пошла совершенно в ином направлении, чем того ожидал Михалевич. Убедиться в этом он мог уже ночью с 19 на 20 декабря, когда спецназ КГБ «Альфа» выбил двери в его квартире.

О том, что было дальше, он уже рассказывал и теперь, пребывая в безопасности, в одной из стран Евросоюза, думаю, расскажет ещё более подробно.

В новых условиях желание диалога с властью и готовность к уступкам была квалифицированна как слабость. А слабых у нас давят. Поэтому давили и Михалевича. Причём давили по нарастающей. Уступил – согласился на «диалог» с оперативными работниками – получи, согласился на исследование на детекторе лжи – получи, написал письмо Лукашенко – получи... «Хорошие» оперативные сотрудники контрразведки КГБ и плохие люди в масках, предположительно из Службы Безопасности Президента на самом деле преследовали одну и туже цель – сломать и морально раздавить Михалевича.

И это, в некоторой мере, удалось. Он подписал обязательство о негласном сотрудничестве с контрразведкой. Опер, наверняка в душе упиваясь своим успехом, (не каждый день вербуешь кандидата в президенты!) успокаивал Михалевича:

— Про это будут знать только я и Зайцев.

Кстати, контрразведка появилась в деле Михалевича по очень простой причине. Президентская компания проходила на глазах всей страны. И очень трудно было бы кого-нибудь убедить, что Михалевич принимал участие в «погромах» либо под лозунгом «Вместе мы Беларусь» планировал свержение конституционного строя. Специалисты из ведомства Зайцева решили, что более убедительно будет, если кандидат в президенты окажется шпионом. Поэтому и велись с ним беседы о западных дипломатах, изымались сертификаты о образовании, полученном заграницей и т.д.

Однако полного успеха КГБ достичь не удалось. Не 1937 год всё-таки. И Михалевич их переиграл. Выйдя на свободу он усыпил внимание органов «пустым» и «правильным с точки зрения ГБ» интервью для «Нашай Нівы» (в то время под его домом дежурила машина с гражданами в штатском), а потом нанёс удар.

О том, что Михалевич даст пресс-конференцию, знало, по его словам, несколько человек. Ночь перед ней политик не ночевал дома, опасаясь, что КГБ прознав про планы, вернёт его в «американку», сорвав таким образом его план. Этого не случилось. В результате мир узнал о том, что в центре Минска пытают политических заключённых.

Алесь говорил, что не уедет, что останется в Беларуси, но спустя не целые две недели уехал. Почему? Получил информацию о том, что будет арестован или не выдержали нервы? На самом деле это не так важно. Поскольку ещё раз подтверждает, что какого-то чёткого политического расчета или стратегии в его действиях не было. Он всего лишь старался, сохранив самоуважение, остаться свободным человеком. Ну и отомстить тем, кто его пытал в тюрьме КГБ.

И это ему удалось. Власть получила серьёзную проблему. И теперь в ГБ наверняка кусают локти. Ошиблись. Недооценили. Промахнулись.

Самое интересное, что после подписания бумажки в КГБ, Михалевич как никогда был близок к реализации своего плана – создания «новой политической силы». Однако на условиях КГБ этого делать он не захотел.

Уже только за это его стоит уважать.

«Дело Михалевича» - это очередное (которое уже за 16 лет!) подтверждение, что Александр Лукашенко не собирается ни с кем договариваться и готов терпеть вокруг себя только людей с «поломанными позвоночниками». Только марионетки имеют шанс занять место в системе власти. Самостоятельности хозяин не потерпит. Ни во власти, ни в оппозиции. «Конструктивная оппозиция», по мнению Лукашенко, это карманная оппозиция. И иного не дано. Именно это главный вывод из истории Алеся Михалевича.

Анджей Почобут, «Белорусский партизан»