Обнуление «тучных времен» Путина

Что будет со страной, власти которой отказались от финансовой поддержки своих граждан?

"Тучные времена прошли", – заявил министр финансов РФ Антон Силуанов. По его мнению, Россия к такому новому периоду готова.

Могут ли вернуться на приемлемый для России уровень мировые цены на нефть? Спасительно ли для режима Путина возобновление сделки ОПЕК+? Почему Россия в кризис на порядок меньше, чем иные страны, использует свои финансовые резервы для поддержки своих граждан? Есть ли у правительства возможность использовать ресурсы ФНБ?

На "Радио Свобода" эти вопросы обсуждают обозреватель агентства "Росбалт" Сергей Шелин и экономист Сергей Хестанов.

Ведет передачу Михаил Соколов.

Михаил Соколов: "Тучные времена прошли", – заявил в интервью РТР министр финансов России Антон Силуанов.

Перспективы российской экономики, власти и бизнеса сегодня обсудят наши гости. На связи обозреватель агентства "Росбалт" Сергей Шелин, и в студии экономист, доцент РАНХиГС Сергей Хестанов.

Мне Силуанов напомнил Кудрина, тоже министра финансов, но еще он был вице-премьером в 2008 году, когда он говорил о России как о тихой гавани. А здесь Силуанов говорит о том, что Россия готова к трудному периоду. Как вы оцениваете готовность России, ее власти к такому визиту "черных лебедей"?

Сергей Хестанов: Если говорить именно о государственных финансах, то, пожалуй, стоит согласиться с министром финансов. У нас действительно очень низкий дефицит бюджета. Условно безопасный уровень — это 3%. У нас, по крайней мере, по тем данным, которые есть, профицитный торговый баланс, даже с учетом оттока капитала, наша страна все равно пока зарабатывает больше валюты, чем тратит. У нас действительно достаточно большие резервы. Поэтому на относительно коротком временном отрезке с госфинасами все будет хорошо. Но то, что будет хорошо с госфинасами — это вовсе не значит, что будет хорошо большинству экономических субъектов, которые в России находятся. Но поскольку основная задача министра финансов — это поддерживать низкий, достаточно безопасны дефицит бюджета, то в этом плане действительно можно с ним согласиться.

Михаил Соколов: Качество резервов российских, как можно оценить?

Сергей Хестанов: После того, как у нас с большой помпой была проведена дедолларизация, у России заметно возросло количество резервов, номинированных в китайских юанях, соответственно в евро. Мы все видели в последнее время хоть активы, номинированные в евро, хоть в китайских юанях, ослабли к доллару, поэтому в какой-то степени наши международные резервы от этого пострадали. Но пока основное беспокойство внушает не это. Объем резервов для того, чтобы перетерпеть сильное падение экспортных доходов в течение года, полутора, даже двух лет, достаточен. Проблема в другом.

Во-первых, произошло обвальное падение цен на нефть. Причем большинство людей обращают внимание на фьючерсные цены, которые относительно высоки. Фьючерсы в основном играют роль индикатива, а реально торговля идет либо по долгосрочным контрактам, либо по спотовым ценам. Спотовые цены недавно падали до такой степени, что две партии нефти были проданы по цене ниже себестоимости с учетом доставки, экспортных пошлин и так далее. Никто не знает, как долго сохранятся такие цены, что произойдет. Либо спотовые цены подрастут ближе к фьючерсам, что было бы для нас желательно, либо, наоборот, фьючерсы упадут ближе к спотовым ценам.

Кроме того, дисбаланс на нефтяном рынке настолько велик, что, оглядываясь в прошлое, просто нельзя найти аналога. В 1986 году, когда нефть драматически упала практически в четыре раза, что и послужило началом конца СССР, перекос составлял 3–3,5 миллиона баррелей в сутки. Сейчас перекос около 20. Такой разбалансировки нефтяного рынка даже старожилы индустрии припомнить не могут. В конце 2014 – начале 2015 годов тоже 3–3,5 миллиона баррелей в сутки был перекос, цена тоже упала от пика до пика падения примерно в 4 раза. Фантазии не хватает спрогнозировать, что будет, если этот перекос в 20 миллионов баррелей как-то не будет снижен.

Михаил Соколов: Сергей, что вы скажете о сегодняшней ситуации с нефтью – критический, естественно, для России ресурс, и цены. Так все сошлось вместе: с одной стороны, объективные вещи, связанные с вирусным кризисом, снижением потребления Китаем, а с другой стороны – развал картеля ОПЕК+. По поводу этого развала, каково ваше мнение? Я знаю, что вы скептически относитесь к возможности продления подобных сделок.

Сергей Шелин: Я не то что скептически отношусь к возможности продления, я думаю, что, наоборот, сейчас будут предприняты многократные отчаянные попытки что-то продлить. К их результативности я отношусь с некоторой осторожностью.

Согласен с Сергеем Хестановым. Действительно спрос на нефть упала, наверное, на 15–20 миллионов баррелей в день, то есть на 15–20% в мировых масштабах. Можно ли уменьшить предложение на 15 или хотя бы на 10 миллионов баррелей в день? Кто будет уменьшать? Господин Трамп, президент Соединенных Штатов, написал в твиттере, что его друзья кронпринц Саудовской Аравии Мухаммед бин Салман и Владимир Путин якобы ему пообещали, что они вдвоем сократят на 10 миллионов баррелей добычи. Сократить для России на 5 миллионов баррелей добычи, значит ликвидировать свой экспорт нефти. Неужели это возможно у нас? Нет, невозможно. Согласится ли кронпринц уменьшить на 5 миллионов баррелей? Мне кажется, это тоже не очень реалистично. Хотя экспорт Саудовской Аравии примерно 10 миллионов баррелей, но все равно это довольно серьезное уменьшение.

Надо иметь в виду, что произошло уже личное столкновение. До недавних пор спарринг-партнером Владимира Путина на мировой арене был турецкий президент Эрдоган. Они ссорились, мирились, ссорились, мирились. А вот теперь эту роль Эрдогана, по-моему, взял кронпринц 35-летний, который был подростком, когда Владимир Владимирович возглавил нашу страну. Мухаммед бин Салман тоже человек трудно предсказуемый, он тоже довольно амбициозен, с ним тоже трудно вести переговоры. Именно поэтому совещание "ОПЕК плюс Россия" отложено, потому что саудитам не понравилось высказывание Владимира Путина, сделанное на совещании третьего числа этого месяца, где он трижды возложил ответственность за срыв предыдущего картельного соглашения на саудитов. А саудиты считают, что не они его сорвали. Спор переходит из практических вопросов о торговле, о сокращении на какое-то личное измерение. А когда начинается личное измерение между достаточно влиятельными фигурами, то жди, что много будет перипетий и не очень много результата.

Сергей Хестанов: Очень интересная историческая подробность, которая, к сожалению, иллюстрирует то, что достичь быстро и эффективно соглашений не удастся. Дело в том, что в начале 1980-х годов внутри ОПЕК уже предпринимались меры по сокращению добычи. Причем основное бремя и тогда брала на себя Саудовская Аравия. Но многие партнеры по ОПЕК нарушали свои квоты. В конце концов 8 сентября 1985 года шейх Ямани знаменитый, человек, который 24 года возглавлял Министерство нефти Саудовской Аравии, объявил о том, что Саудовская Аравия начинает бороться за место на рынке. Причем когда позже Саудовская Аравия увеличила добычу, потерянную долю рынка они вернуть себе так и не смогли. То есть у Саудовской Аравии есть исторический опыт, что они пытались односторонне поддерживать сокращение добычи, жертвуя своей долей, в результате цены не удержали и потеряли долю на рынке. Вряд ли с учетом этого опыта нынешнее руководство Саудовской Аравии легко согласится на хоть сколько-нибудь значимые уступки.

Михаил Соколов: А что можно сказать об этой истории? Говорят, что под давлением господина Сечина и по его рекомендации российские власти и приняли это решение разрывать сделку, мол, все равно ее не сохранить, зато мы отобьем долю на рынке? Я не большой специалист в области нефти, но я так понимаю, что теперь надо снижать добычу гораздо больше, чем предполагалось тогда. А насчет рынков мы увидели новые угрозы, например, тот же Дональд Трамп сначала второго числа поднял мировой рынок нефти одним твитом, пообещал эту сделку, а через два дня пообещал уже не сделку, а очень существенные пошлины на экспорт нефти в США. В общем, ситуация стала резко ухудшаться для России.

Сергей Хестанов: Резко ухудшится. Причем даже в момент, когда не было падения спроса, связанного с коронавирусом, технические возможности России увеличить добычу очень небольшие, максимум 0,3 миллиона баррелей в сутки. И то большой вопрос, насколько экономически оправданно с учетом затрат. С точки зрения здравого смысла отвергать соглашение, о котором просили саудиты, было очень иррационально. Здесь очень показательно высказывание господина Федуна, главый ЛУКОЙЛа, который с учетом позиции, которую на рынке занимает его компания, естественно в максимально мягких и корректных выражениях, но тем не менее, даже то, что он сказал в публичной плоскости, это крайне негативная оценка того, что соглашения достичь не удалось. Поскольку те потери, которые уже есть из-за падения цены, настолько больше того теоретического выигрыша, который якобы мы могли получить, что игра просто не стоила свеч.