«В реанимации подумал: Ну все, приехали!»

Белорусы рассказали, как заразились коронавирусом.

Onliner поговорили с белорусами, у которых выявили коронавирус. Их организмы отреагировали на инфекцию по-разному, но все они сходятся на одной мысли: это серьезная проблема, к которой стоит отнестись соответствующе.

«За две недели в инфекционке муж на развод пока еще не подал»

Ольге 36 лет. Она совсем недавно выписалась. А история следующая: белоруска летела из Франции через Литву. На следующий день после возвращения в Беларусь пошла в поликлинику по месту жительства. Там у нее взяли тест, хотя на тот момент Франция не входила в список эпидемиологически опасных стран, да и симптомов никаких не было.

— Я была во Франции с 11 по 14 марта. Тогда в стране было примерно 1000 зараженных. Количество росло потихонечку. В Беларуси же коронавирус большинство воспринимало как что-то далекое. Я, пусть и фаталистка, такую позицию не разделяла.

Несмотря на прекрасное самочувствие, сознательно решила сдать тест. Потому что у меня муж, дома маленькие дети, пожилая бабушка, которую хочется видеть, а не сидеть в самоизоляции две недели. Если бы у меня не взяли тест, провела бы рекомендованный срок дома.

Я приехала в Беларусь в четыре утра в воскресенье. День провела в Минске. В 20:00 позвонила в инфекционку, спросила, можно ли сдать тест. Там уточнили, есть ли симптомы. Узнали все и ответили: нет, точно нет, ничего не возьмем. Но парень, который был на трубке, посоветовал: «Попробуйте в поликлинике, может, возьмут».

«Когда мне сказали про подтвержденный коронавирус, я сразу не поверила»

Удивительно, но тест у Ольги взяли.

— Мне просто повезло. Позвонила в поликлинику: «Можно сдать?» — «Есть симптомы?» — «Нет». — «Откуда вы приехали?» — «Из Парижа». — «Приезжайте».

В понедельник надела маску и пошла в инфекционный кабинет поликлиники. Вернулась домой. Через 23 часа мне позвонил эпидемиолог и сказал: «Никуда не уходите, у вас положительный тест». Они молодцы, конечно. Сообщают эту информацию без паники. Никаких «стоять, не двигаться, никуда не уходить». «Не беспокойтесь, все хорошо, да, у вас нашли вирус, но, пожалуйста, никуда не выходите, скорая за вами уже выехала, соберите все необходимые вещи, пожалуйста» — в таком духе. Очень-очень вежливо.

— Вас поместили в этот красный кофр?

— Да.

— Что за ощущения?

— Нормальные, весело было. У меня нет клаустрофобии. Воздух туда попадает. Можно фотки делать. Честно, я боялась только, что меня уронят. Ладно, я 55 килограммов вешу, но эта штука немаленькая и нас несут два человека. Предложила дойти самой. Но по протоколу нельзя. Видимо, надо выносить из квартиры. Красиво.

— Правда, что тест неприятный?

— Скорее, очень неприятный, если его делают так часто, как мне. Я сдавала анализ девять раз. Смотрите, есть палочка, которой берут мазок с гортани. Это не больно, просто неприятно. А потом такой же палочкой вам залазят в каждую из ноздрей. Вот назальная зона — это прямо совсем неудовольствие.

Дня три-четыре ничего не ощущала, но в течение недели способность улавливать запахи вернулась полностью

Когда мне сказали про подтвержденный коронавирус, я сразу не поверила. Симптомов-то не было. В больнице сказала: неправда все ваши результаты, возьмите у меня еще раз. Результат подтвердился. После этого у меня стали потихонечку проявляться мелкие симптомы. И я приняла это. Но без драмы. Понимаете, если бы я была паникером, то не поехала бы во Францию.

— Что с семьей?

— Мужа и детей изолировали сразу вместе со мной. Втроем поехали в детскую инфекционную больницу, в отдельный бокс. Там они пролежали 14 дней, сдавали тест на 1-е и на 13-е сутки. Результат отрицательный. Все выписались. Все дома.

— Как вас муж поблагодарил за такие каникулы?

— Ну, рад, конечно, не был, но на развод пока еще не подал.

Ольга чувствует себя хорошо, вообще никаких вопросов. Дней восемь после госпитализации происходили мелкие неприятности: усталость, болела голова, болели глаза, температура поднялась до 37,1, появился кашель. Все закончилось тем, что пропало обоняние.

— Помню, это было в субботу. Дня три-четыре ничего не ощущала, но в течение недели способность улавливать запахи вернулась полностью. Все остальные мелочи — день, максимум два. Единственная проблема — они шли одна за другой. Глаза поболят, потом голова и так далее. Не все вместе. Если бы я не находилась в больнице, не поняла бы даже, что у меня есть какая-то проблема.

Да, физиологически со мной в целом все хорошо, но психологически — по-разному. Вначале немного переживала. Но не за здоровье. У нас молодая семья, мы спортом занимаемся, мы не в группе риска. По иммунитету вопросов не было. Но детей закрыли в четырех стенах, с отцом, и это меня беспокоило. Хорошо, что все восприняли произошедшее как небольшое приключение. Помогали друг другу и в итоге справились.

«Некоторые белорусы думают, что коронавирус — это где-то далеко, в новостях, но нет, он прямо здесь»

Первые два дня Ольга не понимала, что происходит. Потом осознала, что пошли симптомы, и восприняла это спокойно. Как простуду. Сложнее стало, когда начались тесты на выписку.

— Ты чувствуешь себя хорошо, но тесты положительные — в реальный мир по-прежнему нельзя. И так неделя. Начинает немножечко подрывать. Но спустя семь дней ты приходишь к принятию: «Наверное, так надо. Если у тебя выделяется РНК, лучше побыть здесь».

Правда, потом начался эпос, и меня стало подрывать по новой. Чтобы тебя выпустили, надо получить два подряд отрицательных теста. Моя седьмая проба была такой, и я стала надеяться, но восьмая оказалась опять положительной. Так что эмоциональные качели. Это объясняется чувствительностью тестов: они улавливают даже неактивные частички вируса.

Но я думаю, что таких, как я, пора бы уже отправлять на домашнее долечивание ввиду нынешних показателей прироста новыми случаями. Мне не оказывается лечение, и я занимаю место, которое наверняка кому-то нужнее.

Знаете, некоторые белорусы думают, что коронавирус — это где-то далеко, в новостях, но нет, он прямо здесь. Практически на каждой улице. Понятно, официальная статистика всегда опаздывает, так что случаев больше, чем озвучено. Тем более очень много людей болеют бессимптомно или с очень слабыми проявлениями и даже не понимают, что происходит. Потому я за социальную дистанцию. Это сейчас очень важно. Нам нужно, чтобы распространение было медленным. И да, еще я за маски в общественных местах.

«Читаю новости, а потом пла́чу»

Заслуженной артистке Беларуси Надежде Микулич 57 лет. Она болеет с 23 марта. Неделю была дома и пила антибиотики. Допускает, что, возможно, не те: ничего не помогало. Температура поднималась каждый вечер до 37.

— После этого позвонила врачу: «Давайте сделаем анализ, температура все равно есть». Снимок показал подозрение на пневмонию. Не знаю, может, ее бы и не было, если бы меня сразу забрали в больницу без этой недели дома. Даже не недели, а двух.

Во время нашего разговора Надежда Анатольевна рассказала, что ей было тяжело дышать. Она надеялась, что это пройдет. Артистке не казалось, что новости про коронавирус — это все враки. Женщина максимально серьезно относилась ко всей информации. Почти никуда не ходила (припоминает единственный осторожный поход в магазин), делая выбор в пользу доставки, на улице появлялась, только когда выгуливала собаку.

«Пишет много людей, я всем отвечаю, коротаю время. Помогает забыть про болезнь»

— Где я его подцепила? До сих пор понять не могу. Надо себя беречь, быть внимательнее в это время. Самое ужасное в нынешней ситуации — отсутствие необходимого лекарства. Я вот недавно спросила врача: «А как мои легкие?» — «Легкие (пневмонию) мы лечим. А от коронавируса нет лекарства, организм сам должен бороться». Вот и все. И действительно непонятно, как поведет себя организм. Реакции у всех разные.

Главное для меня сейчас — избавиться от пневмонии. Тем более врач сказал, что моя какая-то страшная — двухсторонняя. Не знаю, в каком она состоянии. Но где тут у них что спросишь? Приходят три раза в день, проверяют насыщенность крови кислородом. У меня пока еще недостаточная. Было 92, потом 95, потом 94. Посмотрим, что будет дальше. Делают вот эти измерения, а то, что у меня гипертония и давление... Тут даже аппаратов нет. Надо просить, чтобы из дома привезли.

— Вам было страшно?.

— Да. Как только подтвердили, сразу начала бояться. Стала думать про мужа. Мы же с ним едим одними и теми же приборами… Я вспоминаю, что была в гостях. Там было шесть женщин и молодой парень. Одна из женщин заболела, она лежит в той же больнице, что и я (в столичной «шестерке»), уже несколько дней с коронавирусом.

И тут попадаю я — из той же компании. Так вот не знаю, либо она меня заразила, либо я ее. Неизвестно. Но человек в реанимации, и это факт. Мне страшно.

«Шучу, что я царица с „короной“»

Сейчас меня много кто поддерживает, и это хоть как-то занимает. Пишет много людей, я всем отвечаю, коротаю время. Помогает забыть про болезнь. А так я читаю новости про коронавирус, узнаю, где и сколько людей умерли, это нагоняет на меня страх. Читаю и пла́чу. Тем более у меня диабет, и поднялся сахар. Прилично причем. У меня никогда столько не было. Спросила врача: «Почему так?» — «Это на фоне коронавируса. Но вы не бойтесь». Дали мне таблеточки.

Самое сложное — это психологический момент. Люди запуганы, это абсолютно точно. Очень много негативной информации. Я себя ругаю за то, что читаю. Но как я могу не читать? Я с этой болезнью лежу в больнице. Меня тянет почитать. Вот почитаю, а потом пла́чу. Почитаю — страхи всякие начинаются. Но хорошо, что есть поддержка. Некогда грустить.

При этом Надежда Анатольевна старается сохранять позитив.

— Шучу, что я царица с «короной», а мой муж через пару дней, если опасения подтвердятся, будет царем. Знаете, все это может казаться сколько угодно далеким, но стоит серьезнее отнестись к проблеме. Потому что она существует. И она очень опасна. Лучше сидеть дома и поменьше ходить по улице. Да, в магазин каждому человеку надо, но, во-первых, есть доставки, а во-вторых, масса рекомендаций о социальном дистанцировании и прочих мерах предосторожности.

«Проскакивали мысли: „Может, меня не коснется“»

Александр из Витебска, ему 38 лет. 17 марта мужчина пошел на больничный, 20-го числа попал в больницу, после чего начался его невеселый тур.

— Пришел домой с работы — температура. Очень резко, сразу до 39 за час. Я ее сбил, подумал еще: «Ну, наутро пройдет». Утром действительно прошла. 36,9 — я даже на работу сходил, правда, на обеде стало хуже. Пошел в поликлинику, там сказали: лежи дома, отдыхай.

Температура прыгала четыре дня. Мужчина пытался урезонить ее. Периодически страшно ломило тело. На пятый день стала болеть спина. Александр не выдержал и вызвал скорую.

— Меня отвезли в тубдиспансер, сделали рентген, взяли анализ крови, сказали, что все хорошо с легкими: «Вас перевезут в другую больницу. Это просто грипп». Я оказался в перепрофилированной больнице одним из первых. Меня лечили таблетками, как от гриппа, но с каждым днем мне становилось все хуже. Сказал доктору. Он: «Знаю, так здесь у всех, температура по неделе держится».

«Мои друзья работают дальнобойщиками. Один как раз приехал из Италии»

Александр стал задыхаться. Его перевели в другую больницу (в Железнодорожный район). Снимок показал, что все плохо. Мужчина провел в реанимации три или четыре дня, которые помнит слабо.

— Где я? Что я? Откроешь глаза — понимаешь, что лежишь под капельницей, натыкан разными датчиками, встать не можешь. Мне приносили еду, но в то время не то что ложку поднять — говорить было тяжело. Лежал молчал.

Как раз приезжали минские врачи. Учили витебских коллег брать тест на коронавирус. На мне и тренировались. Первые анализы у меня были хорошие. А потом оказалось, что это коронавирус. Методы лечения изменились. Стало легче. Потом меня перевели из реанимации в переделанную под палату операционную. Такая полуреанимация. А затем я снова переехал — уже конкретно в учреждение, которое специализируется на пневмонии и коронавирусе. Там я подписал бумажку, что не против таблеток, которыми лечат малярию. Мне их давали. Стало легче.

Помимо этого, были капельницы трижды в день. В итоге появились аппетит и вкус жизни.

— Понимаете, как заразились?

— Грешил на товарища. Мои друзья работают дальнобойщиками. Один как раз приехал из Италии. Мы все встретились на дне рождения общего знакомого, отмечали в бане, много народу — но COVID-19 только у меня. Тем более, когда дальнобои пересекают границу, у них берут мазок. И у товарища моего тест хороший.

«Обращался к врачу за неделю до того, как меня забрали в больницу. Доктор сказал заниматься иммунитетом и пить таблетки»

Я работаю на предприятии, на этаже 21 человек. Потом узнал, что до моего попадания в госпиталь четверо коллег уже болели. Пол-этажа в итоге слегли с пневмонией. В общем, на работе я все и подхватил. А дальнобойщики здоровы, их дети и жены — тоже.

Александр смотрел новости и был уверен, что коронавирус — болезнь стариков. А когда оказался в реанимации, подумал: «Ну все, приехали!»

— Не знаю, совпадение это нескольких причин или нет, но мне пришлось очень тяжело. Ведь никто ничего не знает. Я сейчас лежу в обычной палате, рядом со мной парень с положительным анализом, и он чувствует себя прекрасно — ни капельниц, ни таблеток, ни температуры. Ничего, абсолютно. Я так понимаю, это вопрос иммунитета. Неважно, сколько лет, если ты «закален», будем это так называть, симптомы проявляются неостро.

— А у вас не очень хороший иммунитет?

— Пониженный. Я даже обращался к врачу за неделю до того, как меня забрали в больницу. Было какое-то обострение, било по ушам. Доктор сказал заниматься иммунитетом и пить таблетки. Типа, весна, витаминчиков не хватает. «Пропейте, все будет хорошо». Ну, как видите, не получилось.

— Вас пугал коронавирус?

— Я видел статистику, видел людей, которые заболевали. От внешнего мира, конечно, не прятался, ну и не то чтобы специально ходил по местам массового сбора. Толпы на подсознании стал сторониться, но не думал, что коронавирус — это очень серьезно. Проскакивали мысли: «Может, меня не коснется».

«В реанимации я оказался в крайне так себе состоянии. Не помню, брали у меня анализы тогда или нет»

А потом, уже в больничке, начал говорить всем своим друзьям: «Ребята, смотрите внимательно. Если со мной случилось, то никто из вас не застрахован».

Во время разговора Александр держится бодро, но признается, что был момент, когда он испытывал страх.

— Страшно, что тебя не вылечат. Просто лекарств нет, мы пробуем на страх и риск. Эти таблетки не подходят — ну, давайте другие. Все правильно. А что делать? Хочется же, чтобы легче. Как-то так.

Я еще лежу в палате более-менее хорошей. Ну, холодильника нет. Аппетит появился. А если передадут какую-то еду, так это только на день максимум. Из палаты никуда нельзя. Еду передают через окошко. Там двойной стеклопакет. Открывается с одной стороны, дезинфицируется, тебе туда ставят еду, закрывают, ты с другой стороны открываешь, забираешь. Врачи приходят в полной экипировке: маска, очки, перчатки, бахилы и так далее.

— Чего вам сейчас больше всего хочется?

— Домой. Ну, выздороветь, естественно, дождаться нормальных анализов. За то время, что я лежу, у меня взяли три мазка. Но в реанимации я оказался в крайне так себе состоянии. Не помню, брали у меня анализы тогда или нет. Меня как будто пьяного везли на каталке.