Чужое дело

Человеку в России не принадлежит ничего.

Главная причина, по которой Путин, правительство России и вслед за ними региональные власти решили (разрешили) смягчить режим ограничений в работе предпринимателей, одновременно ужесточая запреты для граждан (их сотрудников и потребителей) – это категорическое нежелание тратить деньги бюджета на поддержку частного бизнеса. Бизнеса, не связанного с властями.

Это решение не человеческое (отсутствие сочувствия) и не экономическое (ошибка в расчетах), это решение корпоративное и, как это ни парадоксально, ценностное. Его причина заключается в том, что власти не воспринимают бюджет как общественные деньги и собственность бизнеса как реальную частную собственность, реальную ценность.

Неуважение к частной собственности, частному труду, личному вкладу человека в общенациональное благосостояние является одной из основ системы государственных координат российских властей.

Общероссийский доход, сконцентрированный в бюджете, не является в понимании властей всеобщим национальным достоянием. Деньги, заработанные частным бизнесом, не являются в их понимании частью национального благосостояния, не являются ценностью, требующей государственной защиты. Происхождение денег в частном владении в понимании российских властей не является неотъемлемым результатом личного труда человека, а является следствием милости властей.

Единственным реальным собственником всего имущества, находящегося на территории России, власти считают себя. Налоги они воспринимают как свой корпоративный доход. Чужую собственность они воспринимают как временную, политически и юридически ничтожную, которую в любой момент можно отнять любым способом, в первую очередь с применением государственного насилия.

Поэтому для властей является нормальным остановить работу предприятия и потребовать от собственников оплачивать труд ушедших в вынужденный отпуск работников, платить налоги (пусть и не сразу), выполнять при этом все вводимые запреты и оплачивать затраты на эти запреты.

Человеку в России не принадлежит ничего, в том числе то, что он создал своими руками. Поэтому когда у сотен тысяч людей рушится дело их жизни, власти не просто равнодушны к просящим о помощи, они высокомерны и придирчивы: в предпринимательском сословии они видят не единомышленников, не равноправных и защищенных законом граждан, не совладельцев общественного богатства, а чужих людей, претендующих на корпоративные деньги бюрократии.

Крах частного бизнеса не является в глазах властей крахом экономики, потому что они не воспринимают частное дело как государственное дело, потому что в их понимании экономика – это то, что напрямую управляется государством, а все остальное – это несущественные частности.

В ситуации кризиса такие власти спасают то, от чего считают себя реально зависимыми, и равнодушны к гибели тысяч островков самостоятельной экономической жизни.

Как никогда раньше, сейчас частный бизнес в России является страдающей частью гражданского общества. Именно общество в этой ситуации, общество преимущественно бедных людей, должно выступить в защиту частного бизнеса перед властями. Потому что каждый рядовой человек вносит в национальное благосостояние свой вклад и здесь важна не сумма, а принцип соучастия.

Это личное участие дает людям возможность и право чувствовать себя частью угнетенного и бесправного частного мира, зарабатывающего не только себе на хлеб, но и государству на скипетр и державу. Бизнес и рядовые граждане сейчас в одной тонущей лодке. Выгребать нужно вместе.

Лев Шлосберг, «Фейсбук»