Ни диагноза, ни пенсии: чернобыльцы рассказали, как их обманули власти

Правда по «соцзащиту» ликвидаторов аварии на ЧАЭС.

На этот год власти запланировали запуск БелАЭС, и те, кто выступает против ее строительства, среди прочего ссылаются на опыт Чернобыля. Аварию на Чернобыльской АЭС 26 апреля 1986 года называют крупнейшей техногенной катастрофой в истории, передает «Белсат».

Главный удар приняла на себя Беларусь.

По данным 2016 г., 13,4 % территории страны все еще загрязнены, а под медицинским наблюдением остаются 1,5 млн людей, среди которых 72,5 тыс. участников ликвидации аварии на ЧАЭС. Сегодня государство не только уменьшило социальную помощь, которую они получали, но и не спешит давать ту, что им положено. То, как на деле выглядит социальная защита ликвидаторов и пострадавших, рассказали они сами.

«Двадцать лет был на группе. Потом сняли. Выходит – выздоровел»

Юрия Петрушенко мобилизовали на сборы и направили в район Чернобыля, где он и пробыл с июня по октябрь 1986 г. Сначала вместе с химбатальоном он принимал участие в «обработке» деревень, а позже – самого реактора, четвертого энергоблока. После такой службы начались проблемы со здоровьем – «ежегодно по больницам лежал». По словам Юрия, из его батальона, который насчитывал 500 человек, через 34 года осталось около сотни. За участие в ликвидации последствий аварии на ЧАЭС он получил квартиру в Минске. Его также признали инвалидом 2-й группы, которую через 10 лет сменили на 3-ю. Еще через 10 лет инвалидность сняли вообще.

«Двадцать лет был на группе. Потом сняли. Выходит – выздоровел», – горько шутит Юрий Петрушенко.

Теперь он не имеет никаких льгот, которые принадлежат не только ликвидатору аварии, но и просто пострадавшему от нее. Он так и не вышел на пенсию и работает дворником в детском саду, но денег на лечение подорванного здоровья не хватает.

«Это мало, – говорит Юрий Петрушенко о своей зарплате. – На лекарства нужно сколько! Одних только лекарств нужно купить на 200-300 рублей, чтобы нормально взять и лечиться. Хорошо, если получишь 300-400 рублей».

15 лет ходила по инстанциям, чтобы приняли диагноз мужа

Игорь и Татьяна Кудян поженились 26 апреля 1986 г. – в день аварии. Через месяц Игоря мобилизовали на сборы и направили патрулировать 30-километровую зону вокруг Чернобыльской АЭС. Работа там обернулась потерей двух детей: сын умер через месяц после рождения, а дочь – сразу. Врачи сказали, что если муж – ликвидатор, то стоит или подождать 10 лет, или отказаться от идеи иметь детей в общем. Сам же Игорь Кудян получил ряд хронических болезней, которые чиновники не хотят связывать с проведенным в 30-километровой зоне временем.

«И эти заболевания как раз связаны с ЧАЭС, у нас есть документы, – говорит Татьяна Кудян. – Эти диагнозы были поставлены в 2004 г. нашими медицинскими [учреждениями – прим. besat.eu]. Но в течение 15 лет этих диагнозов просто не принимали. И только в 2019 г. я пришла на прием к заместителю главы aдминистрации Лукашенко Рыженкова, показала документы, говорю: «Как же так? Диагнозы поставлены в Беларуси, но их не принимают». И только в 2019 г. нам выдали новое заключение, и эти диагнозы были вписаны. Но это прошло 15 лет!»

В свое время Игорь Кудян имел советское удостоверение ликвидатора и медаль «Участнику ликвидации аварии на Чернобыльской атомной электростанции», но сейчас этой медали нет.

«Моя жена бросила эту медаль в лицо бывшему министру обороны Жадобину, – вспоминает Игорь Кудян. – Может, он его носит до сих пор. Может, он считается ликвидатором?»

«Вас туда никто не посылал»

Игорь Вокалюк в детстве с родителями приехал 27 апреля 1986 г. в гости к бабушке в деревню в 15 км от Чернобыля. Через неделю их эвакуировали, но этого хватило, чтобы начались проблемы со щитовидной железой. Позже у Игоря Вокалюка удалили половину этого органа из-за опухоли, и он теперь остается под врачебным наблюдением. Но государство не связывает его проблем со здоровьем с аварией на ЧАЭС и не дает ни ему, ни его родителям статуса пострадавших.

«Нас не признавали. Не признали до сей поры, – говорит Игорь Вокалюк. – Хотя есть официальный документ: кто-то подсказал маме, что нужно взять [удостоверение – прим.], что мы в то время были в деревне, что были эвакуированы из 30-километровой зоны».

Но и документ о нахождении в 30-километровой зоне не помог матери Игоря Вокалюка, которая долго боролась за получение для родственников статуса пострадавших от аварии на ЧАЭС.

«В свое время моя мать очень много ходила по госучреждениям. Но в один момент ей сказали: «Вас туда никто не посылал», – высказывается Игорь Вокалюк.

Теперь он собрал пакет документов, чтобы идти с ними в суд.

«Для меня лично самое важное, обидное, что я сейчас не ликвидатор»

Иван Витковский в 1986 г. работал электриком на ЧАЭС и жил в Припяти. Во время ликвидации аварии он получил большую дозу облучения, но выжил. Он связывает это среди прочего с крепким здоровьем и хорошей наследственностью.

«В итоге я поймал крупную дозу радиации, тело гнило, почти распадалось. Мой диагноз звучал «органическое поражение головного мозга радиационного генеза», но я всегда был здоровым человеком, с хорошей генетикой. Возможно, поэтому удалось выжить», – рассуждает Иван Витковский.

По его мнению, ему повезло не только со здоровьем, но и с признанием аварии на ЧАЭС как причины его болезней. Сейчас он получает пенсию для 3-й группы инвалидности.

«Мне в этом плане немножко больше повезло, – говорит Иван Витковский – мне диагноз связали с Чернобылем почти сразу. Группы [инвалидности – прим.] не было, а заболевание связанное».

Обижается Иван Витковский на новый закон, согласно которому вместо старого советского удостоверения участника ликвидации аварии на ЧАЭС хотят предоставить удостоверение пострадавшего от аварии на ЧАЭС.

«Для меня лично самое важное, обидное, что я сейчас не ликвидатор. В Беларуси же ликвидаторов уже нет – все пострадавшие. Это все равно как у ветеранов войны: вместо «принимал участие в военных действиях» ему – «он пережил войну», – объясняет Иван Витковский.