«Ходынка» Собянина в московском метро

Почему у российских властей блин снова вышел комом?

В Москве вслед за рядом других регионов России власти ввели пропускной режим. Первые же проверки вышли комом, соцсети заполонили видео с огромными очередями у входов в метро. За нарушение самоизоляции москвичей уже оштрафовали на 54 миллиона рублей. При этом, судя по всему, ни граждане, ни сами полицейские до конца не поняли, что можно, а что нельзя в режиме повышенной готовности к пандемии коронавируса.

На "Радио Свобода" тему того, как с короновирусом борются в разных странах, обсуждает журналист Мумин Шакиров вместе с бизнесменом Евгением Чичваркиным и музыкантом Максимом Покровским (группа "Ногу свело").

Британцев спасает правительство

Мумин Шакиров: Наш гость по скайпу из Лондона – Евгений Чичваркин, один из ярких представителей среднего бизнеса.

Евгений Чичваркин: Так меня давно уже не называли!

Мумин Шакиров: Яркий, эпатажный, умеющий удивлять... Дифирамбов много, но вопрос по существу: один мой знакомый бизнесмен из России сказал, что заработать на растущем рынке может любой, а вот вы попробуйте сделать деньги на падающем рынке. "Покажи, какой ты крутой!" – насколько корректен такой вопрос в данной ситуации?

Евгений Чичваркин: На растущем рынке в нашей стране всё еще было 140 миллионов человек. Посчитаем, сколько из них заработали деньги – настолько это и корректно. Деньги проще, конечно, заработать на растущем рынке, чем на падающем. Но есть огромное число бизнесов, которые сейчас расцветают, просто никак не показывая это.

Мумин Шакиров: Драма, связанная с пандемией, для вас – вызов или беда, от которой надо спасаться всем?

Евгений Чичваркин: Безусловно, это вызов. Нам очень повезло, что мы живем в Великобритании, и здесь правительство очень быстро среагировало, чтобы всех успокоить. Мы начнем платить кредит с октября. Мы частично, а где-то вообще не платим за аренду. Мы когда-то потом будем в рассрочку платить налоги. Государство готово было взять на свои плечи немедленно любое число сотрудников, практически даже задним числом... У нас была возможность перевести их на схему, когда государство платит около 2,5 тысяч. Мне, как либертарианцу, говорить это – как ножом по сердцу, но надо отдать должное: именно это государство, Великобритания, среагировало чуть ли не идеальным образом. Время покажет, кто более идеально поступил – Швеция или Великобритания.

Мумин Шакиров: Я хотел бы, чтобы мы посмотрели сюжет из Томска. Я попросил бы вас, Евгений, провести некие параллели между тем, что происходит в России и что происходит у вас, где вы тоже пытаетесь спасти свой бизнес. По всей России власти ограничили работу бизнеса и предприятий. Предприниматели остались со своими проблемами один на один. Денег на зарплаты нет, налоги отсрочили, а не отменили, арендодатели снижают ставки в исключительных случаях. Меры поддержки, объявленные властями, в большинстве своем оказались неработающими. Томская область занимает 10-е место в России по числу малых предприятий на 100 тысяч жителей, но местные бизнесмены уверены, что скоро ситуация изменится: из-за пандемии все они готовятся к издержкам и сокращениям.

Мумин Шакиров: Одно из самых обсуждаемых последних предложений Владимира Путина – выплата в 12 300 рублей каждому работнику при условии, если предприятие до 1 апреля сохранит 90% работающих. Эти деньги он получит не здесь и сейчас, а в лучшем случае через месяц. Помимо этого беспроцентные кредиты, которые очень сложно получить. Глава Минэкономразвития Решетников попытался это сделать инкогнито, но у него не вышло. Как вы можете это охарактеризовать? Путин хочет убить малый и средний бизнес? Или он просто равнодушен?

Евгений Чичваркин: Путин искренне считает, что все бизнесмены – воры и бандиты. Он так и сказал. Потому что он сам из воровского и бандитского петербургского бизнеса, где занимались распродажей гуманитарной помощи. Можно почитать доклад Салье – там подробно написано, чем Путин занимался. Путину абсолютно наплевать на, что будет с большинством бизнесов. Ему не все равно, какое настроение в МВД и в армии. Это единственное, мне кажется, что его беспокоит. И какая цена на нефть, чтобы они и дальше могли продолжать качать и продавать. А на людей Путину плевать. Никаких денег он никому не даст. Путин уже не понимает страну, которой он должен как бы руководить.

Мумин Шакиров: У вас есть винный магазин Hedonism Wines и ресторан Hide. Сколько человек вы сократили или отправили в отпуска? Какая ситуация с Hedonism Wines, там люди продолжают работать? И оказали ли власти вам какую-то поддержку?

Евгений Чичваркин: Люди продолжают работать. Мы всё еще платим зарплату. Государство оказало поддержку, мы не должны сейчас платить налоги, а потом, видимо, будет какая-то рассрочка. Арендодатель тоже пошел на существенные уступки, но это частная компания, частная договоренность между нами и арендодателем. В ресторане работает маленькая команда крайне важных для нас людей, которых мы хотим сохранить и с которыми надеемся переоткрыться, когда эпидемия закончится. Наша нынешняя команда занимается производством и доставкой. Осталось пять процентов от того бизнеса, который был. А еще мы кормим бесплатно госпиталь имени Святого Варфоломея, который лечит от коронавируса.

Мумин Шакиров: Путин обещал 12 300 рублей работникам при соблюдении определенных условий. А британская власть дала какие-то деньги вашим работникам, чтобы они могли покупать еду, продукты?

Евгений Чичваркин: Есть схема, она работает с 1 марта, при которой сотрудникам платят 2,5 тысячи фунтов.

Мумин Шакиров: Насколько свободно вы можете передвигаться по Лондону, нет ли проблем садиться за руль, ходить туда, куда вы хотите? Нет ли у вас страха, что полиция может задержать, оштрафовать?

Евгений Чичваркин: Если это не пикник, если не полная машина поющих людей, то вряд ли эту машину остановят. Машин немного. Я могу ходить в магазин, заниматься спортом. Совсем недавно мы занимались боксом, и спарринг – наверное, это не очень здорово, но полицейский подошел и порекомендовал, как правильно наносить апперкот. Огромное число людей в парках. Сказали, что парки всё-таки закрываться не будут. Мне кажется, нация хочет поскорее переболеть и вернуться к нормальной жизни. Просто шведский сценарий не может получиться в девятимиллионном городе, плотно живущем. Здесь они не справились бы, наверное, с этой вспышкой, с учетом того, что скорая помощь здесь хорошая, а медицина в целом далека от идеала.

Мумин Шакиров: Сколько вы рассчитываете продержаться вместе с вашим бизнесом, учитывая, что число клиентов у Hide резко сократились?

Евгений Чичваркин: Мы очень рассчитываем, что с 1 июля, наверное, сможем открыться с каким-то большим расстоянием между столами и со всеми мерами предосторожности. Последние данные говорят, что именно до этого времени будет действовать схема правительства по зарплатам. Каждый день обходится казне в 2,5 миллиарда. За это всё потом придется платить, причем всем. Мы до июля доживем благодаря этой поддержке. Наверное, доживем и до сентября, если потребуется. Но общественное давление велико: люди хотят работать, люди не хотят сидеть дома... Огромное число людей бездельничает. Кто усиленно занимается спортом, кто спивается.

Мумин Шакиров: Будет ли, на ваш взгляд, передел собственности после того, как завершится пандемия? Естественно, многие малые и средние предприятия обанкротятся или просто исчезнут. Не получится ли так, что те, кто покрепче, возьмут почти даром то, что осталось?

Евгений Чичваркин: Даром здесь не будет, это Великобритания. Но большое число магазинов одежды, ресторанов, которые себя плохо чувствовали, дышали на ладан, точно сметёт с карты. И свято место не будет долго пусто. Все-таки Лондон – мировая столица. Зависит от того, как власти потом решат ситуацию с инвестициями. Если откроют новые, приятные виды виз, чтобы приехало полмиллиона состоятельных китайцев, то быстро и закроют эту нишу. Все зависит от мудрости властей. Но я не представляю, как в этой ситуации можно сделать лучше, чем поступает правительство, Борис Джонсон и министр иностранных дел Риши Сунак.

Мумин Шакиров: Проигрывали ли вы мысленно, как вы чувствовали бы себя в этой ситуации в Москве, будучи бизнесменом, и что могли бы сделать?

Евгений Чичваркин: Если у меня был бы бизнес, я никуда уехать не мог бы. Бился бы об стену, наверное, сейчас. Либо совершил бы акт агрессии в отношении сотрудников правопорядка, сел бы в тюрьму и там наконец выучил бы английский... История не имеет сослагательного наклонения. Если я сейчас был бы в Москве, точно ничего хорошего не было бы.

Мумин Шакиров: В одном из интервью вы сказали, что когда вы владели бизнесом в России, некоторые ваши работники, имея хорошую зарплату и бонусы, все равно подворовывали. А в Англии по-другому?

Евгений Чичваркин: Есть несколько стран, молодые люди из которых могут быть нечисты на руку. Я очень корректно скажу. Об этой проблеме все знают. Да, случается. Но такого, как в России, когда "и моё – моё, и твоё – моё, и всё вокруг колхозное", – конечно, нет.

Мумин Шакиров: У кого предпринимательская жилка – у англичан или у россиян? Или так нельзя ставить вопрос?

Евгений Чичваркин: Если сравнить среднего англичанина и среднего русского, то у англичанина лучше. У русских очень хорошо работает выживаемость. Потому что у нас довольно суровые и бизнес-среда, и климат. Мы привыкли выживать.

Светлый праздник Пасхи дома и в церкви

Мумин Шакиров: Мой новый гость – рок-музыкант Максим Покровский. Максим, почему вы выбрали местом проживания Нью-Йорк, а не Лондон, Париж, Берлин, например, – ближе к дому и такие же интернациональные города?

Максим Покровский: Выходцам из нашей страны, наверное, проще обосноваться в Нью-Йорке. И он самый интернациональный с точки зрения музыки, смешения культур. Поэтому расстоянием пришлось постараться пренебречь.

Мумин Шакиров: Будут ли у вас завтра на столе куличи?

Максим Покровский: Нет, потому что мы не успеваем их испечь сами. Мы не идём за куличами в магазин, потому что в ближайших магазинах их нет, а не в ближайшие мы не пойдем.

Мумин Шакиров: А как вы проводите время в режиме самоизоляции? Это творчество, книги, фильмы?

Максим Покровский: Нам несказанно повезло, потому что домашняя студия была запущена в эксплуатацию буквально за несколько недель до того, как наступил карантин. И мы занимаемся практически всем тем, чем мы занимаемся всегда. Моя жизнь последние несколько лет состояла из работы в студии либо подготовки к ней, полетов по части земного шара. Второе – перелёты – разумеется, прекратились по понятным причинам. А первое осталось.

Мумин Шакиров: Вы рады, что в эти драматические дни вы оказались именно в Нью-Йорке, а не в Москве?

Я знаю, я вижу, я ощущаю, это есть в воздухе – что обо мне думают

Максим Покровский: От того, что происходит, не может быть радости. Но мне и здесь повезло. Мы выпустили недавно новый альбом, отыграли две замечательные презентации в Питере и в Москве, и я вернулся в Нью-Йорк. Мы не планировали карантин. Но когда мы сделали всё, что нам нужно было сделать, я вернулся сюда, к себе домой, в семью, на базу, в студию, в творческую мастерскую, куда угодно. И в этом есть, конечно, большое везение.

Мумин Шакиров: Чем отличается реакция американцев на эту беду от реакции россиян?

Максим Покровский: Она отличается весьма сильно. Несмотря на то, что мы следим за новостями из официальных и из альтернативных источников, с передовой, потому что моя тетя работает врачом скорой помощи, всё равно полной и окончательной картины пока нет. Я не могу сказать, что у меня есть окончательная и абсолютно объективная картина того, что происходит в штате Нью-Йорк, в городе Нью-Йорк, в США. Но по тому, как подается информация, как подаются рекомендации, просьбы и издаются указы здесь – и в штате, и в городе, у меня больше ясности, больше понимания того, что происходит. Это сверху. А снизу... Люди здесь уравновешены, весьма спокойны. По крайней мере, та часть Бруклина, в которой я обитаю... Превалирует ощущение, понимание и уверенность в том, что о тебе заботятся, что о тебе думают. Это очень важно. Я знаю, я вижу, я ощущаю, это есть в воздухе – то, что обо мне думают.

Мумин Шакиров: С 22 апреля режим самоизоляции в Москве будет ужесточаться. В метро и в общественном транспорте надо будет расплачиваться только картой "Тройка", которая фиксирует то, как люди передвигаются в общественном транспорте. Также будут фиксироваться камерами номера автомобилей и будут выписываться штрафы.

Мумин Шакиров: Завтра большой праздник Пасхи. Естественно, часть народа пойдет в церковь. Там сейчас уже стоят наряды полиции. На ваш взгляд, как в этой ситуации должна действовать власть?

Максим Покровский: Я, с одной стороны, очень не хочу, а с другой – не вижу способа повести себя иначе и сказать сейчас что-то отличающееся от того, как ведут себя власти, например, штата Нью-Йорк. Первое – это то, чего не хватает российской действительности, – последовательность. Гражданам говорили сначала, что практически никакой угрозы нет... Какого-то врача назначили на должность руководителя информационного центра, связанного с коронавирусом, он говорил, и этому есть подтверждающие видеокадры, что личная, персональная или индивидуальная вероятность (я не помню этого слова) равняется нулю...

Мумин Шакиров: Он сказал, что через месяц эта болезнь исчезнет.

Максим Покровский: Да. Сейчас появилась новая пытка –информационная. Я не знаю, куда деваться от информации. Надо учиться ее откладывать, фильтровать, пропускать через себя. Люди получают очень много информации, и людям надо миллионы раз повторять важные вещи. По американскому телевидению людей просят дистанцироваться. Здесь есть четкое словосочетание social distance, я его слышу по телевизору миллион раз. И всем людям нужно повторять. Но когда россиянам сначала сказали одно, а потом сказали другое, – вот это, конечно, большая проблема…

Здесь, в Нью-Йорке – огромное число конфессий. Одна Пасха была в ту субботу, другая – в эту. Говорится одно и то же: "Мы уважаем. Мы вместе с вами. Мы разные… У нас разные национальности, языковое происхождение, цвета кожи, вероисповедание. Пожалуйста, позаботьтесь о себе, позаботьтесь о ближних! Останьтесь дома!" Я не понимаю, как сейчас это сказать россиянам, которым администрация церкви говорила совершенно другое. Если один человек, сейчас услышав нас, воздержится от того, чтобы пойти в церковь, отдаст дань своей любви Господу дома и скажет много добрых слов своим ближним, если они, взявшись за руки и помолившись, проведут это время за праздничным столом дома, то значит, что мы сейчас не говорим зря.

Мумин Шакиров: Максим, выписано почти 60 миллионов рублей штрафов. Это близко к миллиону долларов, если перевести на американскую валюту. Полицейские используют насилие, чтобы доставлять людей в полицейские участки. Есть ли в Нью-Йорке подобные примеры? И что такое режим самоизоляции в Нью-Йорке?

В Америке людям раздали деньги, а в России людей штрафуют

Максим Покровский: У нас есть словосочетание – shelter in place, когда ты остаешься в своём убежище, дома. Я могу легально выйти на улицу, если на мне (или у меня с собой) есть маска. Я вижу полицейских – я их абсолютно не боюсь, они мне ничего не сделают, кроме как позаботятся обо мне. И за что меня штрафовать?.. Отдельный разговор о том, как (в данном случае я имею в виду российскую полицию) представители власти относятся к народу. Я не хочу валить всё в одну кучу, я ко всем отношусь с уважением, но тем не менее это, конечно, непонятная история. Люди не знают, за что их штрафуют. В стране не введено чрезвычайное положение, значит, не введен комендантский час. Люди могут легально передвигаться по улицам. Если люди не могут передвигаться легально по улицам, во-первых, один нормативный акт должен соответствовать другому, а во-вторых (что ещё более важно) – нужно заранее, последовательно и тысячу раз говорить одно и то же, подготавливать. А подготовленных людей уже начинать или не начинать штрафовать. Но только не сейчас, не в этой ситуации. У людей нет денег. В Америке людям раздали деньги, а в России людей штрафуют.

Мумин Шакиров: Когда вы сидите в своем нью-йоркском подвале, вам приходят в голову другие ноты, другие мелодии, нежели те, что вы писали бы музыку в московском подвале?

Максим Покровский: Я не был бы таким радикальным, потому что это все-таки один мир. Я много сил, эмоций и времени положил на то, чтобы весь мир стал для меня одним миром. Я всё-таки его не разделяю на то и это. И в Москве я чаще, чем многие думают. Но для меня было очень важным найти себя как часть мира, как часть общего мира. Я построил для себя тот мир, который мне хотелось обнять. Я его обнял – и так я его несу с собой.

Мумин Шакиров: Вы пишете музыку, чтобы попытаться расширить вашу аудиторию за счет американцев? Или это не имеет значения? А пишете то, о чем думаете, что чувствуете?

Максим Покровский: Я не могу ответить на вопрос однозначно. Вообще моя задача, цель моей жизни написать такую музыку, которая не зависела бы от места и от языка. И в тот или иной период времени я делаю это больше или меньше... Сейчас я конкретно нахожусь в полном творческом полете, я создаю песню за песней, в них нет слова "коронавирус". Основные слова песни, которую мы собираемся выпустить в ближайшее время, написаны до того, как случилась сверхвспышка и начался карантин, тем не менее она очень соответствует тому, что происходит. Она называется "Золотое время", как ни странно. Потому что мы выбирать можем все. Не всегда это получается, но влиять можем на все – на то, с кем мы живем, как мы живем, на то, где мы живем. Только мы не выбираем – когда мы живем. И мы сейчас находимся в том времени, которое мы должны принять. А почему я написал такую песню? Потому что я здесь? Потому что я везде? Потому что сейчас такая ситуация? Я этого не знаю и не хочу знать.