Лукавая цифра

Надвигается катастрофа, которую невозможно замести под ковер.

Давно известно, российская статистика (как и официальная социология) дает информацию не о реальном положении дел, а о том, что в данный момент необходимо властям. По ней можно следить за затейливыми поворотами кремлевской политики.

Еще месяц назад Кремль пытался скрыть эпидемию, которая мешала планам провести голосование по поправкам и юбилейную победоносную вакханалию. В результате, несмотря на очевидные факты, российская статистика фиксировала лишь одиночные заболевания, причем исключительно у приехавших из заграницы.

Потом стало понятно, что надвигается катастрофа, которую невозможно замести под ковер. От парадных планов пришлось отказаться. Власти переобулись на ходу и решили повернуть неприятности себе на пользу. Под предлогом эпидемии они начали спешно строить в России цифровой концлагерь по китайскому образцу (мечта путинских чекистов). Чтобы оправдать репрессивные меры угрозой развития эпидемии, российская статистика стала показывать значительное число инфицированных (в реальности их, скорее всего, еще больше).

Однако при этом власти пытаются продемонстрировать населению, что справляются с эпидемией лучше, чем в других странах. Для этого нужна низкая статистика смертности по отношению к числу зараженных. Ее сейчас и рисуют. Каким образом? Да просто в большинстве случаев пишут, что человек умер не от короновируса, а от хронических заболеваний, с которыми, если бы не Ковид, мог бы жить еще много лет.

Вот последний пример. Известный ученый и журналист Сергей Медведев пишет. "Умерла от коронавируса моя близкая родственница. 80 лет, двусторонняя пневмония, 2 недели на ИВЛ, ковидное отделение больницы, врачи по телефону не раз подтверждали диагноз. Смотрю на справку о смерти: "застойная сердечная недостаточность, хроническая ИБС". Для сведения: тетя сердцем не болела, у врачей наблюдалась, вообще никакой хроники не было. Это к вопросу о статистике, летальности, смертности и наших умных спорах с сотыми долями процентов в руках".

Игорь Эйдман, «Фейсбук»