«Из-за нагрузки мы валимся с ног, а пациенты ждут скорой почти сутки»

Исповедь подмосковных медиков.

В российском Подмосковье, где подтверждено более 7000 случаев заражения коронавирусом, бригад скорой помощи перестало хватать еще до начала эпидемии. Из-за «оптимизации» системы здравоохранения и закрытия отделений больниц пациентов часто приходится везти на другой конец области, из-за этого медиков, обслуживающих вызовы в городах, становится еще меньше. Врачи скорой помощи объяснили The Insider, почему жителям Подмосковья теперь иногда приходится ждать вызова почти сутки, а бригады часами возят больных коронавирусом по области, чтобы найти больницу, которая согласится их принять.

«Пациентам приходится ждать скорую почти сутки»

Евгения Богатырева, председатель профкома работников здравоохранения «Действие» на Московской областной станции, врач скорой помощи, Королев

Вызовов стало больше, нагрузка на бригады увеличилась, стала непомерной. При этом бригад стало меньше, чем обычно: некоторых медиков и водителей отправляют на карантин, если у них был контакт напрямую с коронавирусными больными, либо они сами уже болеют. На подстанции в Мытищах, как сообщают в профсоюз сотрудники, многие вынуждены были уйти на больничный. Поэтому туда каждый день привлекают бригады скорой помощи из Сергиева Посада, Королева, Щелково. Но еще до пандемии в Подмосковье сложился дефицит кадров, поэтому эффективно затыкать такие дыры переброской бригад из других населенных пунктов не получится. Например, на подстанции в Пушкино, откуда первоначально тоже предполагалось «заимствовать» бригады, на линию сейчас выходит пять бригад вместо предусмотренных 10–11. Люди валятся от усталости, из-за нехватки бригад задержки по вызовам достигают порой больше 10 часов. Например, в Одинцово, как передают коллеги, на днях вызов бригаде был передан с задержкой более 23 часов — почти сутки!

У нас на подстанции раньше в сутки на работу выходило 8–12 бригад, сейчас — 7–8. В среднем я и мои коллеги за сутки выполняем от 20 до 25 вызовов. Бригады не полностью укомплектованы, они и до эпидемии не всегда были. Чаще всего работает один медик и водитель, хотя это идет вразрез с приказом Министерства здравоохранения № 388н, согласно которому бригада должна состоять из двух медиков и водителя. У нас чаще всего фельдшер и водитель, даже в инфекционных бригадах . Вследствие всего этого бригады работают практически без заездов на подстанцию, на износ.

Пока пневмония есть у одного медика, но она не подтверждена, еще будут делать снимок легких. А вообще, у врачей и фельдшеров чаще всего обычные простудные заболевания. На нашей подстанции они сами просят, и их тестируют на COVID. Знаю, что водители на подстанции в другом городе тоже просили, но им руководство сказало, что не положено. Я сама была на больничном, но буквально сегодня его закрыла. То есть к работе готова. Был кашель, температура, ставили бронхит, но тесты на коронавирус мне, к сожалению, не делали. Просто отправили на рентген легких, он показал, что легкие чистые.

С лекарствами все хорошо, но есть проблемы со средствами индивидуальной защиты. В эпидемию у нас должны быть выделены противоэпидемические костюмы «Садолит», но их очень мало, и чаще всего на бригаду выдают комплект из маски и строительного костюма — допустим, из «Леруа Мерлен», которые не обеспечивают защиту от коронавируса.

Вместо специальных медицинских костюмов нам выдают строительные.

Известен случай обслуживания пациента с COVID-19 бригадой в такой спецодежде. У нас практически нет респираторов — медики приезжают на вызовы в обычных одноразовых масках. Нет нормальных бахил, которые предусмотрены в составе костюма. Чаще всего это тряпочные либо обычные одноразовые, невысокие бахилы.

Бывает, что мы выезжаем на вызов и не знаем, что там подозрение коронавирус. Иногда пациенты сами не говорят, когда вызывают скорую, и бригада заходит в обычных масках, в обычных перчатках, в нашей обычной рабочей форме. Оказывают помощь, госпитализируют, но, когда возвращаются на подстанцию, ввиду того, что бригад мало и врачей не хватает, наше руководство не отправляет их на карантин, несмотря на то, что они, возможно, были напрямую в контакте с инфицированным. Наши начальники говорят, что вы и так все «контактные», поэтому ни на какой карантин не пойдете. И они продолжают работать в тех же масках, в тех же рабочих костюмах. Едут на другие вызовы к людям, которые не болеют коронавирусом. Эта проблема есть и на нашей подстанции, и на других в Подмосковье.

Если мы подозреваем пневмонию, то сообщаем старшему врачу смены, и он решат вопрос о госпитализации в нужный стационар. Если же это просто вирусное заболевание в легкой форме, чаще всего больные остаются дома. При тяжелой форме везем в инфекционный стационар, как и раньше, в центральную больницу. У нас по Подмосковью выделены города, где есть стационары именно для коронавирусных больных. На днях такой открыли в Мытищах, в Звенигород тоже везут. Но список городов постоянно меняется, это зависит от загруженности больниц. Динамика роста заболеваний увеличивается — с каждым днем все больше выявленных случаев. Буквально сегодня мне звонил водитель одного из подмосковных городов, говорил, что вез больного в стационар на госпитализацию с коронавирусной инфекцией и простоял в очереди из скорых несколько часов. Машины, которые везут либо подтвержденную коронавирусную, либо тяжелую пневмонию, пока неподтвержденную, стоят друг за другом. Как я слышала, в Москве могут простоять в очереди до 10 часов. В Подмосковье — по-разному, но несколько часов точно стоят.

«У всех нас есть контакты с больными COVID. Но если мы все уйдем на карантин, спасать вас будет некому»

Дмитрий Беляков, фельдшер скорой помощи, Железнодорожный

Пандемия на нашей работе не сильно сказалась, так как нагрузка уже не может дальше возрасти, она возросла еще до эпидемии. Физически уже невозможно выполнить столько вызовов. Может поменяться только профиль бригады — работаешь либо на обычной бригаде, либо на коронавирусной.

Когда выезжаешь к больному с коронавирусом, надеваешь спецкостюм, маску, перчатки, очки. Поднимаешься в квартиру, решаешь, нужна ли госпитализация. Если оставляешь больного дома, то возвращаешься и запрашиваешь следующий вызов. Если вызова на коронавирус больше нет, то костюм опрыскивают дезинфицирующей жидкостью, потом он снимается и укладывается в мешок для последующей утилизации. Если больного госпитализируют, то водитель, тоже одетый в защитный костюм, с фельдшером вместе усаживают больного в машину, везут его в больницу, сдают, там машину тоже дезинфицируют. На коронавирус после этого не тестируют — за полтора месяца у меня никто не удосужился взять мазок. То же самое в других городах Подмосковья и в Москве. У нас есть только тесты на антитела — пожалуйста, их можно сделать. Но они не показывают, болеешь ты или нет. Они показывают, есть у тебя антитела к этому вирусу. Мазок берут только в том случае, если у тебя появились какие-то признаки заболевания.

На коронавирус нас не тестируют — за полтора месяца у меня никто не удосужился взять мазок

Средств защиты нигде не хватает — ни в Москве, ни в Подмосковье, ни в других регионах. Страна была не готова к такому повороту событий. Поэтому наши руководители выкручиваются как могут. Защитные костюмы разные — некоторые для лакокрасочных работ. Но это не костюмы биологической защиты. Увеличилось количество случаев пневмонии с неподтвержденным коронавирусом, даже у молодых. У нас сейчас слегли с пневмонией две девушки-фельдшеры. Одна молодая, ей еще 30 нет. Подтвержденные контакты с коронавирусными больными есть у всей скорой помощи страны, неважно, в какой бригаде кто работает. Но если мы все уйдем на карантин, то спасать вас будет некому.

На нашей подстанции сейчас 16 бригад, и они практически не укомплектованы. Врачебные, как правило, по двое работают, фельдшерские — по одному. В день у меня бывает от 16 до 22 вызовов. С подтвержденным коронавирусом было случая три. Все остальное — контакт или неподтвержденный коронавирус, или просто пневмония. Однажды отправили к девушке с подозрением на коронавирус, и пока я к ней ехал, она сбежала из квартиры и выключила телефон. Я написал «больного нет на месте» и уехал дальше. А что я должен был делать? Ловить по всему городу?

Очереди в Подмосковье были не из-за того, что так много больных, а просто потому что открыли две больницы в один день на прием. Поскольку мест нигде не было, все рванули туда. А у нас пока очередей нет. Нашли место, и пока едешь, могут позвонить и сказать: «Там уже занято, езжайте в другой город». Пока туда едешь, опять могут позвонить и сказать: «Езжайте в третий город, здесь уже тоже все закрыто». Так что в день можно совершить экскурсию, допустим, из Железнодорожного в Коломну, из Коломны в Талдом, из Талдома в Солнечногорск. И это относится ко всем городам Подмосковья. Сейчас любая скорая помощь может возить только одного больного как минимум полдня.

«Если нас не добьет коронавирус, то добьет нагрузка»

Снежана Мурашова, фельдшер скорой помощи, Ивантеевка

Число инфицированных растет как снежный ком. Если в самом начале на мою бригаду приходилось по 20 вызовов, из них, например, 6–8 было с температурой и пневмонией, то, например, к десятому дню из 20 вызовов с пневмонией было уже 18. То есть практически за 10 дней это все выросло в разы. Пациентов с другими симптомами уже меньшинство. Многие говорят: «Что я вас буду напрягать?». А некоторые действительно переживают: «Ой, вас вызовешь, вы еще заразу мне в дом притащите». И они правы, потому что мы сейчас были у пациента с пневмонией, возможно, с подозрением на коронавирус, и в этой же форме приехали к ним. Мало кому понравится такая ситуация.

Сейчас я ушла на больничный с температурой. Первый тест на COVID был отрицательный, но были контакты с пациентами, у которых подтвержден коронавирус. Моим коллегам сделали второй тест, мне пока нет, жду, когда появится врач на повторный осмотр. У нас несомненно выросли нагрузки. В период, когда были сезонные пики ОРВИ, нагрузка на одну бригаду была до 20–22 вызовов. Сейчас это свыше 25–28 вызовов на бригаду. У нас и так был дефицит кадров, а сейчас очень многие ушли на больничный, соответственно, медики стали работать по одному. К примеру, вчера в Ивантеевке 80 тысяч человек обслуживали две бригады. Одна из них состояла из двух фельдшеров, а другая — из одного, то есть три человека на весь город. Но при этом пациенты никуда не делись — помимо COVID, остались, например, те, у кого плохо с сердцем, или есть острые нарушения мозгового кровообращения. До того, как я ушла на больничный, 8 апреля дежурила, а 9-го была вынуждена выйти в ночь, потому что в городе оставалось четыре бригады, из них три уехали — одна в Коломну, одна в Домодедово, еще одна в Талдом, повезли пациентов с пневмонией. И осталась на город одна-единственная машина с одним фельдшером.

Вчера 80-тысячную Ивантеевку обслуживали три врача скорой, при этом инфаркты и инсульты никуда не делись

И до пандемии у нас были достаточно длинные маршруты по госпитализациям из-за «оптимизации» здравоохранения. Раньше была ивантеевская ЦГБ, в составе которой был и роддом, и детская травматологии с детской хирургией. Сейчас роддом закрыли, детская травматология и детская хирургия тоже закрылись. Соответственно, всех рожениц и беременных с патологией мы везем в другие города. Так же с детками: детскую хирургию либо детскую травму мы везем в Пушкино — это ближайшее от нас место, где могут оказать помощь ребенку. Если у пациента острое нарушение мозгового кровообращения, мы тоже везем его в Пушкино, либо в Мытищи, либо даже в Сергиев Посад. То есть и так 3–4 бригады на город — и еще минус одна, которая повезла пациента в дальнюю медэвакуацию. А сейчас нагрузка возросла. И раньше было тяжело, но сейчас тяжелее в разы, люди просто валятся с ног. Раньше ты уходил со смены и у тебя не оставалось вызовов, которые были не обслужены, не закрыты. А сейчас часто ты уходишь со смены и у тебя остается «висеть» часть вызовов, которые так и не были обслужены. Например, в Королеве утром у меня уходил коллега, у него оставалось «висеть» еще 15 вызовов со временем ожидания больше 12 часов. Какой там за 20 минут доехать!

Очереди из скорых есть, были и будут. Во-первых, мест для пациентов с COVID или просто с пневмонией сейчас вообще ограниченное количество. У нас в Ивантеевке пациентов с пневмонией не принимают, мы вынуждены возить их в Мытищи, если есть место, или в Сергиев Посад. Если нет, тогда Звенигород, Коломна и так далее. Например, мой коллега вчера приехал в Звенигород одним из первых, перед ним стояло еще порядка 8–10 машин. Когда он уезжал, стояло уже больше 80. Потом подъехали еще две бригады из Королева, и перед ними было уже свыше 100 машин, они уже даже не могли попасть на территорию больницы, и им диспетчеры сказали: «Ребята, возвращайтесь назад, больница уже переполнена». То есть открывается новый центр по приему таких пациентов, в него начинают свозить со всей Московской области, и он укомплектовывается практически за каких-то 1,5–2 часа. Если ты успел сдать пациента в первых рядах, тебе повезло. Если не успел — везешь назад, домой. Хотя по законодательству у нас запрещено развозить пациентов по домам, мы поставлены сейчас в такие условия. Ведь если ты привез пациента в тот же самый Звенигород из какого-то другого города в состоянии даже средней тяжести, ты же не бросишь его там, возле приемного покоя.

Сейчас в принципе каждого пациента с ОРВИ надо рассматривать как коронавирусного, потому что бывает так, что первый тест отрицательный, второй мазок отрицательный, третий отрицательный, а на вскрытии — коронавирус. И это практически в 80% случаев. Либо выявляется коронавирус по симптомам. У меня нет компетенции давать оценку нашим тестам, но иногда они врут — в моей практике такое бывало. Когда только началась эта ситуация, я довольно-таки скептически относилась к происходящему — ну подумаешь, вирус, ОРВИ, какая разница, какой возбудитель. Но нет, за две недели работы с такими пациентами я прекрасно поняла, что это достаточно опасная штука. Если, например, ВИЧ-инфицированный пациент может болеть достаточно долго, то здесь болезнь развивается стремительно. Два-три дня человек покашливает, поднялась температура, а потом она опустилась. Пациент думает, что он выздоровел — ан нет, это не проходит бесследно. У моего пациента, который скончался, была точно такая же симптоматика: один день была температура, потом слабость, и 2–3 дня он ходил с этой слабостью без кашля. Температура не доходила даже до 35. Думал, что пройдет, устал, а в итоге скорую уже вызвали, когда он потерял сознание. То есть инфекционно-токсический шок развился практически бессимптомно, шел воспалительный процесс, было достаточно большое поражение легких, в итоге умер за четыре дня. Я его отвезла в реанимацию, и ночью он скончался.

У одной нашей сотрудницы уже подтвержден COVID, двое в ожидании тестов. Сейчас, когда мы уходим на больничный, то в любом случае поликлиническую службу ставим в известность, что мы сотрудники скорой помощи и что, конечно же, у нас были пациенты с положительным тестом на COVID. Соответственно, мазки у нас берут. Но это было только в последнюю неделю, когда весь процесс стал более упорядочен. Еще две недели назад, когда эпидемия хлынула волной, такой практики не было. Поэтому многие просто-напросто отсиживались дома, лечились антибиотиками, справлялись самостоятельно и не сдавали тест. Как показывает практика, даже на пациентов с пневмонией мест в стационарах зачастую не хватает, и мы прекрасно понимаем, что легче лечиться дома. Даже сейчас девочка-коллега, у которой положительный COVID-тест, сидит дома, лечение средней руки назначено участковым терапевтом, и все.

То, что у нас у всех уже были контакты, — это 100%. Нас это не особенно сильно беспокоит. Мы все равно всегда на передовой: и до коронавируса были менингиты и другие опасные инфекции, передающиеся воздушно-капельным путем, и сейчас их никто не отменял. Но мы переживаем за свои семьи. Я сейчас сижу на карантине, моя коллега, у которой подтвержденный COVID, сидит на карантине, и с нами вынуждены сидеть наши домашние. Это ужасно. У коллеги, которая болеет, двухкомнатная квартира, и в ней проживают пять человек. Средств индивидуальной защиты у нас практически нет. Выдаются строительные костюмы, которые защищают только от пыли и грязи. У нас нет респираторов, выдаются обыкновенные трехслойные хирургические маски, обыкновенные бахилы, которые закрывают только ступню, все остальное не закрывается. При такой сильной нагрузке иммунитет снижается очень хорошо, а учитывая, что никаких средств защиты практически нет, одно на другое наслаивается. Поэтому я своим коллегам всегда говорю: «Ребята, если нас не добьет коронавирус, нас добьет эта нагрузка».