«Если нужно интубировать пациента, я не думаю, что могу заразиться сама»</b>
Исповеди белорусских врачей.
Во время вспышки коронавируса многие профильные врачи — кардиологи, травматологи, гинекологи — стали инфекционистами. Они участвовали в тренировках, изучили много специализированной литературы и материалов зарубежных коллег, чтобы вовремя помочь каждому из нас. Сегодня многопрофильная 6-я городская клиническая больница Минска принимает пациентов с COVID-19. О специфике работы в новой реальности tut.by рассказали травматолог-ортопед, анестезиолог-реаниматолог и кардиолог этой клиники. Каждый из них уже спас не одну жизнь, при этом все, как один, отметили, что когда все это закончится, хотят поехать домой и наконец-то увидеть родителей.
«У 30−40% пациентов есть потеря обоняния»
Травматолог-ортопед 2-го травматолого-ортопедического отделения 6-й городской клинической больницы Владимир Малец до пандемии коронавируса был одним из авторитетнейших травматологов-ортопедов Минска. На базе больницы, где он трудится, функционирует Республиканский центр хирургии кисти. Сейчас Владимир Леонидович, как и все его коллеги по больнице, — инфекционист.
— Нам сказали, что наша больница будет перепрофилирована для оказания помощи пациентам — контактам по COVID-инфекции, а затем и самим пациентам, у которых инфекция уже подтверждена. Но перед тем как мы приступили к этой работе, у нас были учения, и нам объясняли, как проводить защитные мероприятия, диагностику, лечить пациентов. Нас консультировали эпидемиологи, наши пульмонологи, приезжали коллеги из инфекционной больницы. Да, не все было легко: жизнь повернулась на 180 градусов, совсем другое заболевание начали лечить, но мы стараемся и, как показывает практика, справляемся.
Правильно надевать и снимать средства индивидуальной защиты мы умели, потому что у нас каждый год до этого проходили тренировки и наши знания обновляли. Но, конечно, одно дело тренинги, а другое — когда это все по-настоящему и несколько раз на день.
У меня рабочий день начинается в 8 утра, я приезжаю, переодеваюсь в свой обычный медицинский костюм, затем у нас идет небольшая планерка с заведующим и медсестрами, где нам говорят, какие есть пациенты, кто поступил новый, у кого повышенная температура, сколько пневмоний.
У нас есть «чистая» и «грязная зона», так вот, чтобы попасть в «грязную», нужно надеть весь защитный костюм и делаем мы это в шлюзах. Только после этого идем к пациентам. В «чистой зоне» мы ходим в маске и своем обычном костюме, а когда идем в «грязную зону», в шлюзе надеваем очки, комбинезон, бахилы, респиратор, нарукавники…
Во время обхода мы общаемся с пациентами, корректируем лечение, назначаем обследования, затем возвращаемся в «чистую зону» и работаем с документами. Ближе к обеду у нас повторный осмотр пациентов, потому что к этому времени уже пришли результаты обследований, некоторые идут на выписку — и мы за этим тоже следим. К пациентам мы ходим три−четыре раза за день, помимо того, что туда ходят еще и медсестры. Что делать, так и работаем. В 16.00 у нас заканчивается рабочий день и остается только дежурная смена.
Есть пациенты, которые очень беспокоятся по поводу диагноза, и их приходится успокаивать. Каждый врач — немного психолог, поэтому мы с ними беседуем, и, в принципе, эту тревогу получается преодолеть.
То, что я заметил по своим пациентам: у 30−40% есть потеря обоняния. У тех, у кого развилась пневмония, — жалобы на одышку. Кашель и субфебрильная температура (37,1−38 градусов) — далеко не у всех. У некоторых вообще нет кашля, но есть просто потеря обоняния.
Потеря обоняния происходит из-за репликации вируса в носоглотке. Человек вечером может нормально себя чувствовать, а проснуться утром — и уже не чувствовать запахов.
У нас есть пациенты всех возрастов: от 18 до 90 лет, но у молодых все эти процессы — и инфекция, и пневмония — протекают в более легкой форме.
У нас в отделении все работают на позитиве, потому что в медицине без позитива нельзя. Это касается не только работы с COVID-инфекцией, но и с травмами, и с другими болезнями. О чем я скучаю? Об операционной! Сейчас операций мы не делаем, но хирургия для меня не профессия, а образ жизни.
Родители стараются лишний раз меня от работы не отвлекать, но волнуются, конечно. Когда это все закончится, поеду на недельку к ним домой, я родом из курортного поселка Нарочь. Главное, чтобы все это хорошо закончилось и мы вернулись к прежней жизни.
«Если нужно пациента интубировать, я не думаю, что мне страшно и что могу заразиться сама»
Анастасия Степусь работает анестезиологом-реаниматологом в 6-й городской клинической больнице Минска.
— Я работаю каждый день с понедельника по пятницу, плюс у меня есть ночные дежурства. Иногда полтора суток работаешь, идешь на ночь домой и с утра опять приходишь. Как я себя чувствую? Есть эмоциональное напряжение, потому что хочешь помочь людям, делаешь все, что возможно, а не всегда получается. И вот есть это чувство бессилия, а иногда и злости на саму себя из-за того, что не можешь помочь уходящим пациентам. Умом я все понимаю, но на душе очень тяжело. Я не знаю, как с этим психологически справляюсь, но пока что держусь. Всегда нужно помнить, что есть пациенты, которым ты еще можешь помочь.
Среди пациентов с коронавирусом уже есть несколько человек, которых мы сняли с ИВЛ и перевели в отделения на долечивание. Это и люди старше 60 лет, и среди них есть один молодой пациент. Я думаю, им помогло всё в комплексе: и лечение, и то, что все работают на износ, не жалеют ни сил, ни времени. Такие примеры, когда получается человека снять с ИВЛ, вдохновляют работать еще больше.
Наша больница многопрофильная, и до того как сюда в реанимацию стали поступать пациенты с коронавирусной инфекцией, я уже работала с пациентами и с обычными пневмониями, инфарктами миокарда, хронической обструктивной болезнью легких, алкогольными интоксикациями.
Во время коронавирусной пневмонии может развиться острый респираторный дистресс-синдром, и в этом случае пациенту нужен ИВЛ. Я сама интубирую пациентов, это моя обязанность. Но интубацию надо делать не каждый день, потому что не каждый день есть пациенты, которых надо подключать к ИВЛ. В такие дни я контролирую состояние тех пациентов, которые уже на искусственной вентиляции легких, слежу за их показателями, переворачиваю их в прон-позицию — на живот.
Если нужно пациента интубировать, я не думаю о том, что мне страшно и что могу заразиться сама. Если надо помочь, то я буду помогать. Сама процедура интубации технически достаточно сложная, у каждого человека вроде бы похожее строение, но все же мы отличаемся, и из-за этого могут возникнуть некоторые трудности. Да, мне страшно, что что-то может не получиться, но рядом со мной есть коллеги, которые в случае чего подстрахуют. Я всегда могу рассчитывать на их помощь.
Если мы вовремя не подключим человека к ИВЛ, не перевернем его на живот, что облегчает дыхание, то легкие не будут справляться со своей функцией и кислород не поступит в кровь, это отразится на мозге и сознании человека.
Все медики в зоне риска. И многие мои коллеги, чтобы не заразить семью, пожилых родственников, живут в гостинице, которую предоставили докторам. Я живу с мужем дома, он работает на скорой и тоже возит пациентов с коронавирусом. Когда после работы прихожу домой, стираю всю одежду, руки еще раз обрабатываю антисептиком и еще раз принимаю душ. Да, я это делала и раньше, но сейчас уделяю этому еще больше внимания.
Работы сейчас стало больше, и сегодня я даже вспоминала, какой день недели, потому что сбилась со счета. В прошлое воскресенье у меня был выходной, и я практически весь день спала, затем мы вместе с мужем пытались сделать уборку дома, что-то приготовить поесть.
Я родом из Ивья, что в Гродненской области, и родителей видела еще до вспышки коронавируса — в начале февраля. Мы каждый день созваниваемся, мама очень за меня переживает — и из-за того, что можно заразиться, и из-за того, что я вижу много тяжелых пациентов и это может на мне отразиться.
Когда все это закончится, я первым делом поеду к своим родителям, затем возьму отпуск хотя бы на неделю и проведу его в глухой деревне одна или с мужем.
«Я себя настраиваю на нужную волну — и все хорошо проходит»
Кардиолог Ольга Гаврильчик из 6-й клинической больницы столицы сейчас тоже инфекционист.
— Еще перед тем как к нам в больницу стали поступать контакты пациентов с коронавирусом, с нами провели инструктаж: научили, как правильно одеваться в защитный костюм, рассказали, что за инфекция, мы дополнительно читали научные статьи своих коллег из других стран. Пришлось изучить много материала.
Сначала к нам поступали контакты 1 и 2 уровней, мы брали у них мазки и их наблюдали. Но благодаря этому опыту, когда в больницу стали поступать пациенты с подтвержденным коронавирусом, у нас не было волнения, мы понимали, чего ожидать.
За день мы несколько раз переодеваемся в защитный костюм, потому что к пациентам нужно сходить неоднократно. В ординаторской, а это «чистая зона», мы ходим в халатах, масках и шапочках. К очкам и респиратору со временем привыкаешь, уже нормально — можно работать.
Если соблюдать все правила техники безопасности — риск заражения минимален. Конечно, когда идешь к пациенту, думаешь, что можешь заразиться, но ты защищен, и это придает спокойствия. Если я приду к пациенту взволнованная, это не очень хорошо, потому что нам самим приходится их порой успокаивать. Поэтому я себя настраиваю на нужную волну — и все хорошо проходит.
Смены бывают разные. Иногда сильно устаешь, но радует, что для работы все есть — и средства защиты, и медикаменты. Пациенты счастливы, когда выздоравливают и у них отрицательные мазки. Это значит, что они могут вернуться домой.
Сейчас я минимизировала все контакты, стараюсь никуда лишний раз не выходить, с бабушками и дедушками общаюсь только по телефону. Родители переживают за меня, но что делать, такая у нас профессия.
Когда это все закончится, я первым делом встречусь со своими родственниками и съезжу к родителям в Хойники.
13.11.2024
Родственник Путина оказался автором идеи объединить «Роснефть», «Лукойл» и «Газпром нефть»
Новости и события в Беларуси и мире.
Пресс-центр [email protected]