«Ее уже врачи отдали – все, умирай»: исповедь пинчанки

История белоруски, бросившей вызов диагнозу.

26 апреля 1986 года произошла авария на Чернобыльской атомной станции. Отголоски той трагедии раздаются и в наши дни и отражаются в судьбах людей. Об этом свидетельствует исповедь молодой женщины из Пинска, которая выжила с четвертой степенью онкологического заболевания и стала художницей. А также, вопреки приговору врачей в 17 лет остаться бездетной, родила троих детей.

С пинчанкой поговорила журналистка издания 1reg.by:

«Мы расположились на уютной кухне двухкомнатной квартиры на восьмом этаже социального дома. На всех стенах, располагались на первый взгляд необычные, но притягивающие взгляд картины.

Сначала угостились ароматным чаем из трав, которые Ирина Вишневская сама собирала. Обговорили нюансы личной беседы…

И я поинтересовалась:

– А эти удивительные картины, твои?

– Мои. Эти картины я вижу во снах. Я их не рисую долго. Зарисовываю то, что видела одно мгновение. Это быстрые мазки. Особо не заморачиваюсь: просто переношу увиденные картинки на холст или на бумагу, а потом дорабатываю, когда у меня есть на это время. В моих представлениях мир совсем другой, не такой, как нам рассказывают в школе или каким мы его видим по телевизору. Мой мир, моя Земля находятся в чаше, которая имеет свои корни, свою структуру и выход сверху. Это сложно объяснить. Я не претендую ни на какие истины. Это просто мое мировоззрение. Поэтому мой мир у меня внутри. Я стремлюсь не наружу, а обращаюсь вовнутрь самой себя.

Молодая женщина задумалась… Глубоко вздохнув, продолжила:

– До 19 лет я никогда не рисовала. Не рисовала и не писала. Но вот однажды я прочитала книгу. Странно это звучит. Я тогда лежала в больнице, и не было никакой надежды на жизнь. И именно в тот момент я жизнь обрела. Я тогда поняла, чего у меня нет и чего я хочу. И самое главное – во мне появилась вера. Вера, которая исцеляет. Именно благодаря ей у меня есть прекрасные дети. Именно благодаря ей я осталась жить. Как бы не говорили в Библии и не говорили проповедники, священники. Если у человека есть вера, он действительно может свернуть горы. Он может все, что захочет. Он может исцелить свое тело. Больной может стать здоровым, если он будет искренне, со всей душой верить, и тогда все его органы подчиняться его сознанию…

Ирина встала. Подошла к подоконнику и, притронувшись рукой к колоскам пшеницы, заметила:

– Я их сама на поле собирала. Они символизируют плодородие и обилие в семье. Это то, что я ставлю для себя, чтобы понимать, что мой дом – полная чаша. Камни – это основание, растения – это то, что будет произрастать. И, естественно, плоды, которые будут в результате, чтобы в семье было изобилие. Я строю дом для своей семьи и вместе со своей семьей. Я всегда об этом мечтала: что у меня будет трое детей, свой дом на опушке леса. Это, кажется, так банально. Но это самое главное, то, что у нас есть близки люди.

И только на краю смерти ты понимаешь, что можешь с собою забрать. Не вещи, не автомобили, или еще что-то. Ты заберешь улыбки своего ребенка, любовь – в сердце. И доброе теплое отношение. Тогда в больнице я поняла, что я одна. Что нет никого: ни близких, ни родственников. И именно в тот момент я решила, что мне нужно о ком-то заботиться, чтобы отдавать свою любовь. Очень печально, если все пропадет… Я искала любовь в мужчинах, я искала любовь в других людях. Но я ее не нашла. Я нашла любовь в детях! Это то состояние, в котором я нахожусь, когда они рядом, или когда я думаю о них. Это то, что я им дарю. Любовь!

Супруг Юрий, молча слушавший жену, после этих слов, не выдержал и вступил в разговор:

– То, что она пережила – это для многих большой пример. Потому что в ее случае с четвертой степенью рака… Ее уже врачи отдали – все умирай. А ей всего семнадцать лет. Жизнь только начинается. А тут ей… Школа собиралась на гроб. Все думали, что все, она умрет. И она «выскребла», грубо говоря, из могилы. И ни одной ногой она в могиле стояла. Ее врачи уже положили в ту могилу и гроб уже заказали. Это пример для тех, у кого реально есть болезнь и которые думают, что все жизнь закончилась, скажу: жизнь не закончилась. Жизнь только начинается…

Ирина принесла коробку с документами и достала один.

– Этот документ – мой приговор, который мне вынесли врачи… четвертая Б стадия. Не знала, что у четвертой бывают стадии. Поражение… Документ подтверждает, что заболевание, приведшее к инвалидности, связано с последствиями аварии на Чернобыльской атомной электростанции. Впоследствии мне был присвоен статус пострадавшей от катастрофы на ЧАЭС.

– Твоя одноклассница тоже заболела, – заметил супруг.

– За две недели сгорела. Только определили, и все, на этом закончилось…

– Ну, скажем так, она в принципе сдалась, наверное. «Я хочу быстрее умереть», – вот ее слова. Правильно?

– Да.

– А ты не сдалась. Ты сказала: «Нет! Я не хочу и не собираюсь умирать!»

– Ни дня не думала о смерти и о том, что это может именно так закончиться. Я там жила. Я там жила той жизнью, которой могла жить… Мы радовались друг за друга, когда приезжали и видели, что еще живы. Я так рад тебя видеть… Мы катались на штативах, подключенных к капельницам. Там же, получается, ты постоянно к ним подключен. Когда идет подряд много блоков химиотерапии, с тебя катетер просто не снимают. Ты с ним ходишь, спишь, моешься. Бывали моменты, когда ты вообще с кровати не мог встать, и тогда приходили твои друзья, и вывозили тебя на кровати на коридор и катали там. Это были настоящие друзья. Жаль, что их осталось… Из того периода остались в живых только двое…»

Сегодня Ирине тридцать четыре года. Она продолжает писать свои чудесные полотна. У нее трое прекрасных детей и муж, с которым они строят дом. Пусть не на опушке леса, но тоже в живописном месте.

История Ирины Вишневской стала основой для короткометражного документального фильма. Режиссер Тамара Кейта-Станкевич, оператор Виктор Суховерхий, монтаж Данила Беницевич. Картина создана в рамках проекта «Мастерская социального кино» и находится на стадии постпродакшн. Работа над фильмом приостановлена из-за пандемии коронавируса.