Эпидемия на руинах российской медицины

Смертность от коронaвируса в России сильно занижена.

Эпидемия коронавируса стала тестом для российской медицины, реформа которой идет с 2010 года. Даже чиновники не раз ругали реформу, но врачи за редкими исключениями предпочитали "не выносить сор из избы". Во время эпидемии, когда приходится рисковать своей жизнью, жизнью и здоровьем родных и близких, медики заговорили.

"Радио Свобода" побеседовало с врачами и фельдшерами из разных регионов: им не хватает средств защиты, оборудования, больничных коек, даже реагентов для проведения анализов. Их нагрузка выше норм Минздрава, а зарплаты копеечные, но когда они решаются заявить об этом публично, против них возбуждают дела за "распространение фейков". "Мы не фейки", – говорят врачи и продолжают делать свою работу (если, конечно, не садятся в карантин).

Что говорят медики о состоянии системы здравоохранения

Татьяна Ревва, врач, Волгоградская область:

Если вдруг на самом деле здесь произойдет какая-то вспышка, тяжелые пациенты будут, то просто начнется естественный отбор в этой больнице. Потому что у нас два с половиной аппарата ИВЛ: два аппарата ИВЛ и один аппарат, у которого сломан компрессор. Два аппарата заняты сейчас больными.

Медицинские работники не обеспечены средствами индивидуальной защиты, потому что у нас нет противочумных костюмов, у нас нет респираторов М95 или ФФП, у нас нет специальных экранов, у нас нет очков, у нас нет кожного антисептика. Используют спирт, который во много раз разведен, не пахнет вообще на выходе. У нас нет реактивов уже полгода на электролиты, мы не можем узнать, какой у человека калий, натрий, хлор, притом что к нам очень часто поступают люди с аритмиями. Здесь происходят внезапные коронарные смерти на фоне аритмии – никто не знает, какой у человека калий.

На меня главный врач написал в прокуратуру, попросил меня привлечь к ответственности за разведение паники. Затем меня вызвали на опрос в полицию.

Ирина Шейкина, врач, Москва:

Больница рассчитана на 1300 коек, сейчас там почти 1600 [человек]. Развертываются дополнительные места, освобождаются ординаторские. В реанимации в среднем 100 человек, на ИВЛ где-то треть. Из 1600, может, 600 лежат с подтвержденными [тестами на COVID], остальные либо ждут результатов теста, либо тест у них отрицательный. Много тестов ложноотрицательных. Плюс не каждый тест показывает положительный результат с первого раза. Мы берем тесты на первые сутки, на седьмые сутки и на 10-е, и только третий тест может показать положительный результат, но я могу сказать, что большая часть, независимо от теста, переносит коронавирусную инфекцию. Процентов 90.

Статистика по смертности сильно приуменьшена. Если человек имеет клинику COVID и по КТ у него все признаки COVID, а например, тест еще не пришел и он умирает – естественно, он умирает от COVID. Мы, врачи, работающие в больнице, не знаем официальной статистики смертности в этой больнице, потому что это не афишируется, это все только на уровне разговоров в ординаторской. Даже по этим разговорам можно сделать вывод, что в России сильно уменьшены официальные цифры.

Дмитрий Беляков, фельдшер скорой помощи, Московская область:

Очереди [из машин скорой помощи на подъездах к больницам в апреле] появились по простой причине: не было мест вообще нигде. И тут вдруг открыли сразу два перепрофилированных стационара. Туда сразу все ломанулись. Поэтому очереди там были дикие. В Подмосковье мест нет вообще. У нас иногда по три города объезжают, чтобы сдать больного.

У меня на прошлой смене была поездка за 90 км. Я позвонил, мне дали место в городе Воскресенск. Я туда приехал, а там уже мест нет. И туда не только я приехал, туда приехали еще с двух городов. Мы звоним, говорим, что здесь больше нет мест. "Ждите, будем искать". Час мы где-то ждали. В конце концов больного вернули обратно в Железнодорожный и там сдали в нашу переполненную больничку.

Артем Борискин, медбрат скорой помощи, Пермь:

Мы живем в Перми, а не в Москве. В Москве сейчас сказали: "Ребята, если есть диагноз ОРВИ, значит, подозреваем COVID, соответственно одеваемся. Пациент с таким диагнозом на две недели самоизоляции дома". Мы в Перми, видимо, не такие важные люди, как московские, нас можно практически голыми гонять по пациентам с ОРВИ.

По мне, пора полностью одеваться на каждый вызов ОРВИ. Но, насколько я понимаю, количество средств защиты очень лимитировано. Изначально если ты наденешь туда, куда не надо было надевать, то получишь по башке от руководства.

Александр Косякин, фельдшер скорой помощи, Воронежская область:

Я разместил пост во "ВКонтакте", крик души, реальные факты о том, что нет средств защиты вообще, может, достучаться даже к высшему руководству, чтобы нас заметили. Я дал понять, что мы можем заразиться. Если мы заражаемся, едем к другим пациентам, сами понимаете, мы является распространителями данного заболевания.

В связи с этим меня вызвали сотрудники полиции, была вручена из рук в руки повестка, чтобы я явился к ним и дал объяснения по поводу размещения этого сообщения. Они хотят признать, что я разместил фейк, что грозит штрафом (от 30 до 100 тыс. – Прим. РС).

После того, как я был в полиции, прибыл на подстанцию, на входе меня встречает доктор, с которым я работаю, говорит: "Саша, ты извини, у меня положительный COVID-19. Мне позвонили сейчас из поликлиники, об этом высшее руководство уже в курсе". Но в течение часа главный врач отказывался отпускать его с рабочего места, ссылаясь на то, что у нас нет больных COVID-19 медицинских работников.

Дмитрий Серегин, фельдшер скорой помощи, Орел:

Не надо забывать, что инфаркты, инсульты никуда не делись, мы ездим по пожилым людям с хроническими заболеваниями – это основная группа риска. Иногда становится страшно от того, что мы можем заразить не только себя и своих коллег, но еще и больных, к которым мы ездим. Если я заболеваю коронавирусом, то вся смена, с которой я работаю, уходит на карантин и работать некому. У нас и так дефицит кадров существует. Врачей, по-моему, 60% не хватает, а среднего персонала 20% нехватка.

Марианна Замятина, врач, Санкт-Петербург:

У нас была срочная выписка 26 марта, мы всех наших пациентов отправили домой. 27-го с 11 часов утра началось массовое поступление. Они поступали весь вечер, ночь и к утру стационар был заполнен пациентами с внебольничной пневмонией. Когда они поступали, мы стали надевать им маски, но нам это запретили, сказали, что масок на пациентов не хватит.

Я написала в чате начальственном, что требую средств защиты для своего отделения, что выходить так работать – преступление против сотрудников, потому что с этими тряпочками на лице, с тем, что пациенты не носят маску, риск заражения очень высокий. Наутро, когда я пришла на работу, меня сняли с заведывания, я уже работала просто доктором.

Я три недели с лишним проработала в этом очаге. Последние полторы недели все мои 15 пациентов были исключительно с доказанной коронавирусной инфекцией. Я тщательно надевала халат, надевала перчатки. Муж мне купил строительный щиток, я без него не выходила к пациентам. Друзья привезли респираторы.

В процессе общения в ординаторской выяснилось, что несколько докторов болеют, но продолжают ходить на работу. Одна из этих докторов – это начмед, у которой я подписывала документы, с которой здоровалась. В этот момент в ординаторскую пыталась пройти медсестра, одетая в средства защиты, я ее не пустила. Я поняла, что работать в такой обстановке невозможно. Я береглась три недели не для того, чтобы заразиться от своих коллег, поэтому я пошла в отдел кадров и написала заявление на увольнение.

Николай Осадчий, врач, Пермь:

Аппараты ИВЛ номинально есть, но, как показывает мировой опыт, необходимы аппараты современные, с современными режимами вентиляции, чтобы эффективно можно было протестировать дыхательную недостаточность в условиях острого респираторного дистресс-синдрома. Таких аппаратов буквально два-три. Как только начнутся массовые поступления, даже не массовые, хотя бы один пациент поступит в клинику, то вся клиника будет заражена. Учитывая отсутствие нормальной вентиляции, изоляции пациентов, сложно будет сдержать распространение среди персонала. Как заявляли медики из Уханя еще в начале марта, в условиях даже самой жесткой изоляции, если медики не будут защищены должным образом, не будет организована маршрутизация пациентов и ранняя диагностика должным образом, тестирование на коронавирус, то именно лечебные учреждения превратятся в основной источник распространения вируса.

Татьяна Ревва, врач, Волгоградская область:

У нас некоторые врачи 50-летние с большим опытом работы, которые работали где-то на Севере, еще где-то, получают такие зарплаты, как и я, от 35 до 45 тыс., им приходится, чтобы содержать семью, еще искать какую-то другую работу. Например, у нас доктор пошел ремонтами заниматься, анестезиолог-реаниматолог стал заниматься ремонтами – это вообще нормально?

Валентина Белецких, фельдшер скорой помощи, Новгородская область:

В прошлом году я работала 10 смен – это сутки через двое, 240 часов, грубо говоря, при норме 160. Получила я 24 тысячи. Это я потом стала вникать, что, оказывается, чем больше работаешь, тем меньше получаешь. В марте, например, надо было отработать на ставку всего 151,2. Я отработала и получила 20 тысяч. А теперь мне скажите, есть мне смысл работать 240 часов за 24, или я могу 150 отработать за 20? Я лично смысла этого не вижу.

Мы же работаем в несформированных выездных бригадах, то есть по одному работаем, рук не хватает. Если человек начнет у тебя умирать, ты там хоть разорвись. Бывали случаи, когда мы проводили реанимацию и с водителем, и с родственниками, когда это дома. Это все было безуспешно.

У нас закрыли круглосуточный стационар в поселке Пола, закрыли в поселке Парфино. Мы теперь со всех наших деревень везем в Старую Руссу. Везти-то мы везем, а она же не резиновая, и берут не всех больных. Нам отсюда до Старой Руссы где-то 50 минут езды, смотря какая дорога, какая погода. Бывает, их обратно возвращают, старушки по 82 года едут обратно за тысячу рублей.

Юрий Бойко, фельдшер, Новгородская область:

Вот, воссоединили скорые медицинские помощи, сделали централизованно. Ну и что? В деревнях остается по одной машине. На вызова приезжают с задержкой шесть часов в районах.

Качество никого не интересует. Количество главное. Чтобы заработать деньги. Потому что мы же работаем на страховые компании, зарабатываем деньги. Сейчас с эпидемией отменены все профилактические мероприятия, осмотры, диспансеризации приостановлены, прививки, вакцинация тоже приостановлена сейчас. Но что будет у нас, если пандемия стихнет, тогда мы за год будем нагонять вообще. Как было: диспансеризацию не выполнил в этом месяце – план, например, 15, – в следующем месяце еще 15 прибавляют. Еще не выполнил – еще 15. И как ты будешь выполнять, если ты 15 не смог, не успел, а тут почти 50? А не выполнил – докладная, лишение стимулирующих.