«Врачи без перерыва говорили, что у 30-летней Ани тяжелое состояние»

Три истории молодости, которую убил коронавирус.

Кто-то придумал это в самом начале пандемии: молодым можно не волноваться, вирус целится только в пожилых. Давайте признаемся: тем, чьих родных болезнь не затронула, уже давно хочется расслабиться. А еще — снять маски и разбавить «изоляционную» ленту в Instagram свежими фото. Этот текст для тех, кому надоело жить в напряжении и уже не терпится выбросить из кармана ненавистный антисептик. Кажется, коронавирусу все равно на возраст, когда он выбирает очередную жертву. Эти три истории — прямое тому доказательство, пишет onliner.by.

36 лет. «Врач сказал: «Бояться не надо: так бывает»

— Я даже не знаю, как его описать… Представьте, что вы смотрите на человека — и он сразу вас понимает. Я могла с ним всем поделиться, мы даже никогда не ругались. Мне сейчас звонят бывшие соседи, говорят: «Вы всегда идете по городу такие счастливые, улыбаетесь». Мы для них были идеалом семьи. А Леня действительно был таким — самым-самым…

Ольга рассказывает о муже сбивчиво: пытается вспомнить детали, но вместо ответа чаще делает тяжелый вздох. Кажется, он говорит о ее моральном состоянии красноречивее любых слов.

Месяц назад Леонид был тем самым ценным работником, которому его фирма дала бы отличную характеристику. В обычный будний вечер он приходил домой после разборки с документами, целовал жену и, несмотря на усталость, все свободное время проводил с детьми. Месяц назад распорядок мужчины резко изменился, а с ним — и жизнь всей семьи Мильковских. Леониду было 36 лет, когда у него нашли двустороннюю пневмонию и положили на ИВЛ. Он умер через неделю, оставив жену и троих детей.

«Леня приехал под роддом и ходил кругами, переживая за меня»

— Мы познакомились у родственников на свадьбе. Я пришла со стороны сестры, он — со стороны друга. В этом году нашему браку могло бы исполниться 13 лет, как пара мы вместе уже 15, — рассказывает Ольга.

Леонид родился в Лиде, окончил школу и училище и получил два высших образования. По одному из них, экономическому, он работал постоянно. Через пять лет после знакомства у пары появился сын Глеб. Затем родилась дочка София, сейчас ей 8. Самой маленькой, Жене, недавно исполнилось 3 года.

— Леня отдал двух детей в спорт: сын ходил на футбол и дзюдо, дочка — на гимнастику. Он никогда не пропускал их тренировки и соревнования, всегда отпрашивался с работы.

Все время, пока Ольга рассказывает нам по телефону о муже, на фоне кого-то настойчиво требует маленькая Женечка.

— Все просит поиграть с ней: хочет, чтобы она была мамой, а я — папой.

— Скучает по нему?

— Очень, — отвечает Ольга и на минуту замолкает.

Она рассказывает, что постоянным хобби Леонида со студенчества был спорт. Это подтверждает и его страница во «ВКонтакте»: вся она в репостах из пабликов о бодибилдерах.

— Он знал всех их поименно: и жизнь, и достижения. Начал ходить в тренажерку еще до рождения детей. Леня такой с университета: ему нравилось участвовать в спортивных событиях. Даже на корпоративах он всегда сплавляется на байдарках, — добавляет Ольга.

Она замечает, что иногда говорит о муже в настоящем времени, и тут же поспешно исправляется.

По словам Ольги, у Леонида было много друзей. Обычно к ним приходили знакомые, все вместе они подолгу сидели и разговаривали. На праздники семья всегда старалась ездить к родителям или на дачу. Таким был их обычный совместный отдых.

— Летом мы планировали уехать с детьми на Свислочь. Наша маленькая дочка уже подросла — друзья предложили поездку, мы не стали отказываться. Но вот Леня заболел. Конечно, сначала казалось, что это обычная простуда.

В понедельник у мужчины поднялась температура, вызвали врача на дом. Леониду открыли больничный и назначили лечение.

— В четверг врач пришла снова, поменяла лекарства: температура поднялась до 38 градусов. Через четыре дня он пошел в поликлинику сам, сделал снимок. Итог — пневмония. Его положили в больницу.

27-го числа к Леониду впервые пришел врач. Тогда же его направили под кислород. На следующий день дежурный медик увидел, что показатели на аппарате занижены, но успокоил Ольгу. Сказал, что бояться не надо: так бывает. Через два дня Леониду резко стало хуже, мужчину забрали понаблюдать в реанимацию.

— Хронических заболеваний у него не было. Неделю он лежал на ИВЛ, тогда же ему пришел положительный тест на коронавирус. Вот и понаблюдали, — вздыхает женщина.

7 мая в 4:30 семье позвонили врачи. Они сообщили, что Леонид умер.

— Мы похоронили его в закрытом гробу. Прошла служба, затем завезли на кладбище, — медленно продолжает рассказ Ольга; она недолго молчит, затем добавляет: — Все говорят сейчас, что я сильная. А мне сложно понять, что я теперь одна. Рядом всегда был человек, на которого я без вопросов могла положиться в любую минуту, а что мне делать дальше?

30 лет. «Мамочка, я буду носить тебе самые красивые цветы»

Несколько дней назад история Анны Яцкевич взволновала все соцсети. Сообщение со словами «В Микашевичах от коронавируса умерла 30-летняя работница детского сада» заставило задуматься даже самых закоренелых оптимистов. А еще оно стало железным доказательством предполагаемого: вирус убивает не только пожилых. В марте женщина поехала вместе с детьми в санаторий «Рассвет-Любань», а назад вернулась через неделю, с кашлем и температурой. Вскоре ее положили на ИВЛ.

Татьяна Ивановна, свекровь Анны, рассказала нам, что у ее сына и невестки на лето были планы: посадить сад и достроить дом, который они недавно купили. Теперь в семье ищут ответ на единственный вопрос: зачем все это было нужно?

— Аня родилась в Микашевичах, там же пошла в школу, в Лунинце окончила училище — вышла швеей. Немного поработала в Жодино, вскоре вышла замуж. Когда у меня умер муж, я оставила им свою квартиру, они туда и переехали. Потом родился Тимофей, за ним — Василиса.

Татьяна Ивановна говорит с нами очень спокойно. Перечисляет все события четко по хронологии, без эмоций и по фактам. Стойкость дает слабину единственный раз, когда она вспоминает о внуках: Тимофей, который осенью идет в 2-й класс, понимает, что мама больше не придет. Маленькая Василиса младше его на год.

— Дети были на кладбище на второй день. Девочка сказала: «Мамочка, я буду носить тебе самые красивые цветы», — она еще не понимает ничего. Тимофей понимает, говорит: «Мама больше никогда не придет». Плачет, психует, очень скучает, — рассказывает Татьяна Ивановна сквозь слезы. — Мы говорим, что Аня за ними смотрит на небе, что они должны вести себя хорошо. Но мне уже 66 лет, я не знаю, как поднимать этих детей…

Татьяна Ивановна говорит, что у ее невестки любовь к детям была всегда. Поэтому, когда в местном садике освободилось место помощника воспитателя, Анна заняла вакансию почти сразу.

— Ей там очень нравилось. Она и сама была хозяйская и веселая, очень хорошая. Детям делала бантики, родственникам — маникюр. Находила себе занятие. Когда начался коронавирус, Аня боялась ко мне пускать детей: мол, я пожилая и не выдержу. А в итоге все получилось по-другому, — прерывистым голосом добавляет женщина.

Анна и ее муж купили дом, уже успели вставить в него окна, осталось завершить ремонт. Его семья отодвинула на лето.

— Весной Аня уже начала разбивать сад. Выбирала цветы, говорила: «Вот в этом месте я посажу одни розы, в этом — другие». Очень их любила… Понятно, с маленькими детьми хобби особо не разовьешь, но она говорила, мечтает научиться печь пироги.

Коронавирус у невестки Татьяны Ивановны начался с односторонней пневмонии. Через пять дней все переросло в двустороннюю, а закончилось полным поражением легких.

— В апреле Василисе исполнялось 6 лет — это была последняя возможность поехать с детьми в санаторий по путевке. Я уговаривала их не делать этого: такая обстановка в мире. Но Аня убеждала: «Если мне суждено заразиться, это и здесь произойдет». И они поехали. Пробыли неделю, она подумала, что у нее какая-то простуда: появился кашель, поднялась температура. Наутро отправили в больницу, взяли анализ, он пришел на девятые сутки. Сын забрал ее через три дня домой. В больнице Ане сказали, что все нормально. Посмотрели снимки, после них ее отправили в Лунинец. Там ей постепенно становилось хуже, в итоге пришлось положить под кислород.

Врачи говорили, что состояние у Анны тяжелое, но все это время женщина старалась дышать. Медики собрали консилиум: нужно было решать, переводить ли ее на ИВЛ.

— К вечеру ей стало так плохо, что вариантов не осталось. Ее ввели в искусственную кому, мы созванивались только с врачами. Они же нам потом сказали, что с ИВЛ одна дорога, — с паузами говорит Татьяна Ивановна.

Тем утром, когда невестка умерла, Татьяна Ивановна позвонила врачам. Ей сказали, что Анна чувствует себя очень плохо. О случившемся семья узнала от однофамильца: врачи по ошибке позвонили ему, а он перезвонил сыну Татьяны Ивановны.

— Мы ее забрали, привезли, похоронили в закрытом гробу, нижнюю часть обмотали целлофаном.

Женщина считает: если бы Анна знала, что последствия коронавируса бывают серьезными не только для пожилых, она бы не рисковала и отменила поездку в санаторий.

— Я в этом уверена. Если бы у нас была такая гласность, какая есть сейчас, точно бы передумала. Везде же говорили, что вирус убивает только стариков. Вот приходил ко мне сосед, я рассказывала ему: «Ночь не спала, невестка в тяжелом состоянии из-за коронавируса». Он спросил: «А что, он у нас разве есть?» В это же время мне без остановки звонили врачи, рассказывали, что у моей 30-летней Ани крайне тяжелое состояние и температура под 40, которую они не могут сбить…

52 года. «Все начиналось как обычная простуда»

Людмиле Певец из Ольшан было 52 года, когда ее забрали в местную больницу с температурой. Ее сын Павел рассказывает, что получить новость о смерти своей мамы он ожидал в последнюю очередь. Возраст женщины был далек от пожилого, Людмила Анатольевна ничем серьезным не болела и полностью отдавалась работе. Павел и его сестра были уверены, что у их мамы простая простуда. Так было, пока им не позвонили из больницы: «Вашей маме стало сложно дышать, она на ИВЛ».

— Когда я говорил с ней в последний раз, думал, что ее подержат еще день и выпустят. Мы все были в этом уверены. Оказалось, больше я ее не услышу, — тихо говорит Павел, когда мы связываемся по телефону.

Людмила Анатольевна родилась в Лельчицах, там же выучилась на швею. Потом она вышла замуж и переехала жить в Ольшаны. Здесь начала работать кондитером в местном кафе.

— Отец умер, когда мне было 5 лет. Через несколько месяцев родилась моя сестра. Наша мама очень переживала: она осталась одна, ни братьев, ни сестер. Сами понимаете: всю жизнь нас двоих придется поднимать одной. Замуж она так больше и не вышла, — продолжает рассказывать Павел.

Во время нашего разговора он несколько раз повторяет: его мама была сильным человеком и перед трудностями не сдавалась. Прекрасно понимала: обязанность вырастить из детей «настоящих людей» должна взять целиком на себя.

— Так было всю жизнь. Сама она очень добрая и отзывчивая, но с нами включала строгость. Когда я пошел в армию, мне на учебе дали благодарственные письма. Тогда мама сказала: всего, чего она добивалась, я достиг. Хотела приучить нас к ответственности. Для меня с детства было нормальным, когда я мыл одну комнату, а она в это время убирала вторую. Правда, после меня ей приходилось все перемывать, но уборкой я должен был заниматься. Мы за такие решения очень уважали ее.

Павел говорит, что Людмила Анатольевна отдавала детям последнее и старалась вырастить их самостоятельными.

— Когда она покупала конфеты, первую мы всегда должны были поделить на три части: маме, сестре и мне. После этого можно было брать хоть весь пакет. Она объясняла, как обращаться с людьми. Теперь в свои 28 лет я не могу сказать человеку младше меня «ты». Знаю, что ко всем должно быть уважение. Моя мама была для меня и другом, и отцом — я рассказывал ей больше, чем кому-нибудь другому. Она нас с сестрой постоянно просила: «Что бы ни произошло, держитесь вместе».

Желания Людмилы Анатольевны исполнились: сейчас Павел постоянно созванивается с сестрой. Он отслужил в армии и женился, растит троих девочек. Дочь женщины работает фельдшером-акушером.

— Для нее самой работа была смыслом жизни, любое занятие она воспринимала позитивно. Сначала работала в кафе, после рождения сестры ей стало далеко ходить туда. Пришлось уйти, она очень из-за этого расстраивалась. Потом 15 лет занималась огурцами, теплицами — тем, чем в Ольшанах зарабатывают многие. Когда я вырос, всегда приходил ей помочь. Мама уже тогда работала в «Санте» целый день, дома ждали парники. Как ей одной всем этим заниматься?

В свободное время женщина что-то делала по дому или помогала детям. Иногда звала подруг на чай или читала христианскую литературу. Кстати, с верой она связывала многое. Павел вспоминает одну из таких историй.

— Она приехала ко мне, когда я служил в армии. Сказала: «Сынок, если тебе тяжело, вспомни, что у тебя есть я, я всегда за тебя молюсь», — говорит мужчина.

О том, что у мамы коронавирус, Павел не знал до последнего. У Людмилы Анатольевны совсем не было кашля, смущала только повышенная температура.

— Мы решили: лучше отвезти в больницу, хоть официально отпустят с работы. Сделали снимок. Легкие были чистыми, все в порядке, но ее забрали. Пока она лежала, мы все время созванивались. Я был уверен, что ее выпишут. Но вот маме стало тяжело дышать, ее перевели на ИВЛ — так она прожила 13 дней… Ее смерть — это самое неожиданное событие.

Очевидно, что Павлу тяжело рассказывать о произошедшем. После каждой ремарки он молчит и, прежде чем продолжить, вздыхает.

— Обычно она звонила нам каждое утро в восемь часов. Вчера кто-то набрал мне в это время, я попросил дочку принести трубку: «Наверное, баба Люда». Вот тогда и дошло окончательно: она мне больше не наберет. Три недели я не могу с этим смириться.