«Наверное, внештатная ситуация повлияла на решительность белорусов»

Как незнакомые друг с другом люди пошили 9 тысяч комбинезонов медикам.

Сперва была крутая инициатива ребят из «Хакерспейса» по пошиву защитных костюмов для медработников. Потом запрос на швей. Потом активистка Марина, которая наполнила организацию энергией. Потом больше тысячи абсолютно разных белорусов, которые начали системно закраивать, шить, развозить. А потом 9 тыс. готовых комбинезонов. Рекорд — 437 единиц в день. Практическая реализация теории малых дел по-белорусски. Совсем незнакомые, малознакомые, шапочно знакомые люди объясняют, зачем делают общее дело отнюдь не для себя, пишет onliner.by.

«Полдня уговаривала себя никуда не вступать»

Кто: Людмила (швея)

Где: Жодино

Вторая апрельская декада только-только стартовала. Было воскресенье. Людмила вступила в чат и написала, что может пошить для врачей комбинезоны. Крой приехал из Минска уже через два часа. Потом спанбонд стали привозить рулонами. Материал белого цвета оплатили ребята из EPAM, черного — представители «Минскремстроя». Из него Людмила сейчас и шьет.

Рулон — в среднем 100—150 метров. Итоговое число комбезов получается в зависимости от его ширины. Из белого рулона вышло 78 единиц, из черного — уже 60, но треть пока не задействована.

Сколоченное из серого кирпича низкое здание на проспекте Мира — наша цель. Идем за шлагбаум, разминаемся с целеустремленным грузовиком «Белпочты» и поднимаемся на нужный нам второй этаж. Там очень «инстаграмный» задник из пестрых катушек с нитками и салон Людмилы по пошиву свадебных платьев. Еще у нее есть ателье, которое успешно трудится уже 10 лет. Салону только шесть месяцев, и назвать их продуктивными пока не получается. Сначала пост, потом пандемия.

Спасает, что многие не отказались от свадеб, а только переформатировали их: он, она, фотограф. Правда нынешней жизни состоит в том, что женщины готовы к торжеству без торта, ресторана и гостей, но в платье.

— В принципе, шить умеют многие, у нас же город швей…

— Мне казалось, БелАЗов…

— В хорошие времена на фабрике числилось 2800 человек. Когда-то реферат по этой теме писала в институте. Кто ж без института тебе доверит за швейную машинку садиться? — комната заливается нашим общим смехом и светом из большого окна. Людмила указывает в него и начинает перечислять: — Посмотрите. За тем вон домом четвертая школа. Ее коллектив закупал халаты. В ту сторону пошло кафе «Шале». Хозяйка висит на телефоне с утра до вечера и вызванивает респираторы, костюмы, прочую защиту. Мы с ней обмениваемся данными. Да, государство поставило нашим медикам костюмы. Но парни оказались плечистыми и высокими. Шили на них, можно сказать, индивидуально.

В другую сторону — БелАЗ и лицей (бывшее ПТУ). Они шили и закупали маски и халаты. Футбольный клуб что-то давал, «Світанак». В нашем здании два свадебных салона. Вместе с кафе «Шале» организовали сбор средств. Костел еще шьет. Я могу заставить флажками организации, которые помогали медикам, и останется очень мало свободного места. Жодино объединилось.

Ссылку на волонтерский чат Светлане скинула местная тамада Светлана Позитив.

— Если честно, я потом полдня ходила по комнате и уговаривала себя никуда не вступать. У меня салон плюс ателье, работы хватает. Я понимаю, какую нагрузку представляет из себя пошив комбинезонов. Но мысль о том, что такое большое количество людей делает такое доброе дело, а я отказалась, не давала успокоиться. И я присоединилась.

Считается, что очень опытные швеи делают один комбез за 40 минут. Людмила восхищается, конечно, но отмечает, что это рекордные значения. У нее на одну единицу уходит больше часа. Нас разделяют две швейные машинки. Фон беседы — полностью оборудованное помещение.

— У меня раскройный стол. Делать что-то на коленках очень тяжело. Здесь есть возможность собраться и нормально поработать ножницами. Хватает девочек с машинками советского времени. Там педалька — механизм работает как велосипед. Singer, «Чайка». Они не профессионалки и шьют после работы. Но мы же женщины. И после работы у нас дети-семьи-готовка-уборка. Девочки — умницы, что находят время. В общем, в группе последние сообщения могут приходить в три часа ночи: «Все! Иду спать. Извиняйте!» Это от души и на износ.

Жодинский филиал инициативы представлен десяткой местных женщин. Кто-то шьет маски, кто-то — нарукавники. Здешней больнице уже ушли 113 костюмов и приблизительно 300 масок (их уже не считают поштучно — отдают пакетами), 36 костюмов и маски направлены скорой помощи. Плинтусы прижимает целая туча мешков — уже сложенные костюмы, которые скоро отправятся медикам.

Людмила не может назвать себестоимость защитного костюма. Знает только, что в розницу их продают от 10 до 20 рублей.

— Но сейчас все прекрасно понимают, что настало время, когда надо. Приятно, что многие это осознают. Если честно, меня вообще поражало, как росли эти цифры в нашем чате. Я вошла в организацию (потом высчитала) приблизительно на четвертый день. На тот момент там было 400 с чем-то человек. Я еще хмыкнула: «Четыре дня и 400 человек? Подозрительно. Откуда столько людей разом?» Но потом началось. В день добавлялось по сотне-полторы. За неделю мы доросли до тысячи. Я удивлена. Мне стало проще верить в белорусов. Это потрясающе! Потому что раньше мы больше ассоциировались с разобщенностью.

«В первый день пришел и сказал, что буду делать плохо»

Кто: Александр (закройщик), Марина (координатор)

Где: Общежитие для медперсонала на улице Якубовского (Минск)

Левое предплечье Саши — в забитой под кожу краске. Татуировки принципиального значения не имеют. Знакомая училась бить. Парню было не жалко руки. На внутренней стороне — дерево. Саша поддерживает все экотемы. На тыльной — черепаха. Просто черепаха.

Просторное помещение на первом этаже высокого здания, совершенно не тронутое ремонтом. Везде таблички про заземленные розетки. Пол пестрит тканью и готовыми к отправке защитными костюмами. Саша стоит перед большим столом, накрытым мембраной. Его прижимают разной степени раритетности утюги. Один — абсолютно музейного вида. Здесь 20 слоев материала, детали из которых надо выкроить разом.

Сашина подруга работает медсестрой в БСМП. Как-то после разговоров с нею парень нашел ссылку на «Хакерспейс», оттуда перешел в швейный чатик. Неделю собирался с духом, чтобы предложить свою помощь. А когда предложил, отмалчивался еще день. Пока с энергичным нажимом не написала Марина: «Так вы будете помогать?!»

— Я работаю в инклюзивной мастерской, направленной на ресайклинг и восстановление частичной дееспособности пациентов «Новинок». То есть у них есть психоневрологические особенности. Ребята ездят в город и работают — шьют игрушечных зайцев. Во-первых, получают определенные навыки. Во-вторых, социализируются. Потому что некоторые из них чуть ли не родились в «Новинках» и не знают, что надо платить за проезд, что еда стоит денег и все такое.

Я пришел на посмертную выставку Миши Булича (художника, который лежал в «Новинках») в качестве фотографа. И честно, прятался за объективом. Боялся и не знал, как общаться. Но оказалось, что с этими людьми легко найти общий язык. Главное — начать разговор просто. К примеру, спросить: «Что ты любишь есть?» Они из себя никого не строят. С ними легко.

Саша кроит костюмы для медиков четвертую неделю. Первое время — из спанбонда, сейчас — из мембраны.

— Я вынес для себя пользу — чувствую разницу между тем, как я начинал, и тем, как работаю сейчас. В первый день пришел и сказал, что буду делать плохо.

Марина говорит, теперь парень может спокойно выкроить более 100 единиц в день. Это работа на ближайшие пару дней для 10 швей.

— Я не сильно удивлен количеству белорусов, которые вписались в эту инициативу. Я когда-то что-то читал про сравнение людей и муравьев. Для муравьев муравейник превыше всего. Для людей общество тоже превыше всего. Но если у муравьев появляется конфликт интересов, они начинают воевать. А люди могут урегулировать свои разногласия, отбросить предрассудки и объединиться. Вроде бы это называется эмерджентность. Я сталкивался с подобным и раньше. К тому же видел много волонтерских проектов.

Удивила Сашу разве что спекуляция, а конкретно — накрутка ценников на материалы.

— Но потом я увидел людей, которые готовы выполнять большую работу бесплатно и шить эти костюмы. Две крайности. Хотя я не считаю продавцов, которые завышали стоимость, плохими. Может быть, это я дурачок, что не умею использовать положение.

Саша — интроверт и признает свои проблемы с общением и знакомствами. Парню сложно на что-то решаться. Он не до конца верит в собственные силы.

— Недавно мы пообщались с психотерапевтом, но до конца еще не обсудили мои дела. Это вечная проблема. Для меня многие вещи тяжелы — допустим, заработок. В социальном проекте я получаю какой-то минимум, которого мне достаточно. А зарабатывать я как-то не хочу. То есть уровень социального выживания у меня проблематичный. Но я спокойно вписываюсь во все, что бесплатно. Это приятно. Это сделка с совестью. И я очень рад, что с данной инициативой меня поддержали все близкие. Есть важный нюанс: я могу себе это позволить. Я минчанин, у меня есть квартира, которую не надо оплачивать, — мне не надо выживать.

Инициатива с костюмами для Александра — это новое общение, новые знакомства, новые знания.

— Я настроил себя, что это будет мне полезно. Так, как и настроил себя на встречу с вами. Я переживал, боялся и не хотел. Потому наперекор себе согласился. К тому же мне не нравится все, что связано со славой и героизмом. Я не спасаю людей. Я занимаюсь нынешним кроем, потому что могу это делать. И это тоже надо понимать.

Будучи волонтером, парень имеет право работать, сколько ему хочется, но старается делать все на максималках. В среднем за день получается часов 6—8. Максимум — 12. В помещении есть проблемы с электричеством. Когда темнеет, здесь уже ничего не выкроишь.

Марина говорит много и с жаром, по ходу дела разворачивает пестрый комбез, чтобы показать нам. У нее магазин тканей. Сперва она предложила ребятам из «Хакерспейса» закрыть Фрунзенский район Минска, а спустя сутки уже курировала все направление.

— С тех пор мы отшили почти 9 тыс. комбинезонов. Это страшно, но, скорее всего, пробьем 10 тыс. «Хакерспейс» завершил благотворительную часть своей деятельности. 8—9 мая были последние развозы на регионы, после этого они вернулись к обычной жизни, но их водители помогают мне с доставкой кроя швеям по Минску и регионам. Но у нас еще много чего в производстве. Так что пока шьем.

«Наверное, внештатная ситуация повлияла на решительность белорусов»

Кто: Анна (швея, закройщица, курьер), Елена (швея, закройщица), Кузьма (кот)

Где: Грушевка (Минск)

Любыми ветрами продуваемая Дзержинка. В светлой квартире все подчинено рыжему очарованию Кузьмы. Кажется, даже мебель подбиралась под него. Лекала, гладильная доска, утюг, манекен, почти готовые платья, упакованные белоснежные комбезы с насыщенно зелеными молниями — кот позволяет всему этому существовать в своем окружении, в которое снисходительно пускает и нас.

Аня предлагает кофе и рассказывает, что, помимо основной работы, продумывает с подругами студию дизайна платьев и, соответственно, свой бренд.

— Мы помогаем животным, так что волонтерство — давно уже норма жизни. Вообще же, работаю менеджером по продажам в оптовой фирме, которая занимается кожами и тканями. Как-то беседовали с директором. Он рассказал, что его жена занимается пошивом комбинезонов. Я еще подумала: «Супруга обеспеченного человека, но тратит время, помогает…» Заинтересовалась инициативой, стала уточнять. Выяснилось, что был запрос на людей, которые умеют шить. Я, собственно, шью и по одному из образований дизайнер-технолог. Лена — тоже.

Бизнес, в котором задействована Елена, предоставляет бухгалтерские и юридические услуги на аутсорсе. Когда подруги присоединились к инициативе, в Viber-чате было около сотни человек. Стояло начало апреля.

— Швей изначально было много. Закройщиц — не очень. В какой-то момент мы пошли к Марине в ее цех, тогда он еще был на Лобанка. Нашли у знакомых электронож и стали кроить, — говорит Елена. — Многие швеи — надомницы, да еще изолированные. Не каждая могла выехать за материалом и забрать его. Помогали люди с машинами. И ездили не только в столицу.

— Мы не предполагали, что инициатива так затянется, — присоединяется Анна. — В итоге же наши комбинезоны попали едва ли не в каждый уголок Беларуси. Честно, думала, мы по нескольким очагам по Минску развезем и на этом все закончится. Молока хотите?..

Кузьма минует аккуратно уложенные в черные целлофановые мешки комбинезоны и лениво идет в людскую гущу, чтобы получить очередную порцию справедливого восхищения. Комбинезоны эти — далеко не результат романтического творчества, а суровая спецодежда. В производстве не очень сложная, но аудитория в плане профессиональных навыков была разношерстной, и чат быстро превратился в цифровой филиал журнала Burda. Более искусные профессионалы основали техподдержку, оставив в закрепленном сообщении фотографии с четкой инструкцией.

После основной работы девушки приезжали в цех координатора группы и там кроили.

— Рулоны огромные. Тут просто нет, чтобы показать. Мы их своими силами раскручивали и резали. Сперва был помощник из скорой помощи, но потом у него перестало получаться, — говорит Елена. — В день мы раскраивали рулон — это примерно 100 единиц. Дальше фасовали по 10 и отдавали по городу на пошив разным швеям. Постепенно подключались девочки и мальчики разных возрастов. За месяц группа выросла до 1000 человек.

Это именно тот спанбонд, которым ваши бабушки накрывают свои теплицы. Рулон одинакового материала (плотностью не ниже 42 единиц) стоит от 150 до 250 рублей. Все зависит от продавца. Когда спрос резко вырос, начались большие и маленькие спекуляции.

— Я не удивилась, — признается Аня, поглаживая Кузьму. — Когда началось мое волонтерство, я все эмоционировала: «Как это люди могут навариваться на вещах, которые идут на благотворительность?» Но не факт, что продавцы в принципе знают о назначении покупки. Они просто видят спрос и реагируют автоматически. Да, цены на фурнитуру и материалы росли всю весну. Нам оставалось только активнее гуглить и искать. Еще кофе?

Вежливый отказ.

— Зоозащитное волонтерство объединяет схожих людей, — продолжает Анна. — Но оно складывалось несколько лет. И мы порой довольно долго ждем результата — ищем хозяев животным. Люди присматриваются, думают, как и что, решаются. Здесь же мы видим пример едва ли не сиюминутной организации абсолютно незнакомых людей с четким результатом. Наверное, внештатная ситуация так повлияла на решительность.

Общий энтузиазм снизился, конечно, но находится на нормальном для продолжения работы уровне, говорят девушки. Они не против продолжить. Единственная загвоздка — поиск спонсоров для покупки спанбонда. Раньше они находились за счет усилий ребят из «Хакерспейса».

— Теперь этого звена нет. Но вся оставшаяся цепочка отлажена, — итожит Анна.

Прощаемся, кот придает морде вид генеральской важности и дает команду всем разойтись. Какой же он невозможно красивый.

«Вообще, люди — отзывчивые. Просто их нужно как-то пнуть к этому»

Кто: Екатерина (закройщица, швея)

Где: Боровляны

Затененная аллея из сосен упирается в шлагбаум. Отсюда Екатерина забирала свой первый рулон спанбонда. В расчете должно было получиться 40 комбинезонов. Расчет оказался неверным — вышло 80.

— Рулон — это чуть выше бедра высокого мужчины. Мне по подмышку. Тогда у нас еще не было, как их Марина называет, красивых водителей, а мне не терпелось начать. Отпуск как раз заканчивался. Вызвала человеку Uber. Я не знала, как все это выглядит. Таксист остановился у шлагбаума и достал эту «дуру». Ну, я, как сильная женщина, потащила все это домой. У подъезда как раз сидела бабушка. С каким уважением она на меня посмотрела! «О-о-о, цяпліцы будзеце рабіць!»

Катя встречает нас с сыном Ваней. Парень проявляет удивительное гостеприимство для своих неполных 4 лет, а также готовность делать кофе и вообще все, что мы захотим. Мы ничего не хотим, но Ваня сохраняет энтузиазм и отправляется на кухню смотреть мультик.

Пространство другой комнаты классно решено под швейные нужды Екатерины. Рабочая зона скрыта в одной из секций шкафа-купе.

— Когда муж пришел домой и увидел тот первый рулон, то обалдел: «А что это такое?» Один рулон я крою часов за шесть. Это 80 комбинезонов. Но тяжело, потому что у меня нет специального стола. Делаю на полу — потом колени болят и спина. Два дня подряд тяжело. В итоге до отпуска я успела раскроить три рулона и еще 30 комбезов в цеху у Марины. Получается примерно 270 штук.

Екатерина работает в шестой больнице Минска. Но она не особо пересекается с пациентами: функциональная диагностика — расшифровывает кардиограммы.

— Кто-то скинул в наш врачебный чатик ссылку. Тра-та-та, типа, нужны швеи, будем делать костюмы. Вряд ли кто-то из вас умеет шить, но если вдруг… У меня как раз хватало свободного времени. Мы думали, что немножечко пошьем, подстрахуем, так сказать, большие предприятия, пока они наберут производственную мощность, и быстро свернемся. Но в итоге мы пошили уже 4 тыс. или 5 тыс. комбинезонов.

— 9 тыс.

— Обалдеть… Я не ожидала, что все будет так глобально. Приятно, что есть люди, которым не все равно. У меня за коллег душа болит. Нас перепрофилировали под инфекционку, СИЗ выдают, все хорошо. Но есть места, в которых врачам приходится намного тяжелее.

Объем швейной инициативы Екатерину, конечно, удивил. Но сама готовность людей вписываться в добро — нет.

— Я особо волонтерством не занимаюсь, но немножко социально активна в Instagram. Прошлым летом стало известно, что у ребенка моей однокурсницы рак. Замутила небольшой флешмоб, чтобы им денег собрать. Очень много людей поучаствовало. Люди у нас отзывчивые. Как говорит мой муж, помогите людям творить добро. Вообще, они добрые и готовы помогать. Просто их нужно как-то пнуть и сделать, чтобы было просто. Если маленький человек чем-то занялся для других, это значит, что выбор между делать что-то или ничего не делать осуществлен. И это уже заслуга. Меня вдохновляет эта история, и поражает, что все продолжается. Уже давно можно было сдуться.

Ваня отрывается от мультика и прощается. Полифония птичьих голосов, чьих обладателей скрывают густые кроны, придает объем сосняку и наполняет вечер уютом.