Закат углеводородной эры

Готова ли к нему Россия?

На днях Анатолий Чубайс дал пространное интервью изданию Forbes, в котором в числе прочего объявил о конце эпохи углеводородов. «...Невозможно подвергать страну стратегическому риску из-за такой структуры экономики. Этот технологический уклад устаревает, это факт. Есть известная ковбойская поговорка: если лошадь сдохла, с нее надо слезать». По сути, первым из официальных лиц России — а руководитель госкорпорации это, как ни крути, лицо официальное — Чубайс сказал о том, что век нефти подошел к концу. И пандемия коронавируса только ускорит процесс перехода.

Недавно стало известно, что Польша отказалась от продления на период после 2022 года долгосрочного контракта на закупку российского газа, рассчитывая заместить его импортным СПГ и норвежским трубопроводным газом. Турция в марте сократила закупки российского газа в несколько раз против марта прошлого года, так же увеличив долю СПГ в импорте газа.

Больше того, в среду, 20 мая, Турция с Катаром заключили валютный своп на $15 млрд в целях «улучшения условий двусторонней торговли».

Закупать в Катаре, кроме СПГ, Турции в целом нечего. Тем более на такую сумму. Даже если представить, что на приобретение катарского сжиженного газа пойдет лишь половина этой суммы, а цена на газ вырастет вдвое против нынешней (для спот-контрактов), Турция приобретет 75 млрд кубов катарского газа при годовом объеме потребления в 45 млрд кубов газа.

А ведь еще совсем недавно Турция была третьим после Украины и Германии покупателем нашего газа.

Катар планирует нарастить производство СПГ с нынешних 77 млн тонн до 110 млн тонн в 2024 году и 126 млн тонн в 2027 году и для этого готов кредитовать новых крупных покупателей.

Поведение Турции тоже понятно:

• СПГ сейчас обходится ей в несколько раз дешевле российского трубопроводного газа, цены на который реагируют на падение цены на нефть с задержкой до полугода;

• схема «бери или плати» усилиями европейских судов практически перестала работать, покупатель газа может быть уверен, что почти наверняка выиграет при попадании дела в суд;

• Турция конфликтует с Россией в Сирии и Ливии.

На наш бывший крупнейший рынок сбыта, Украину, Россия с 2015 года поставляет газ по схеме «реверса» из Словакии, Польши и Венгрии, что при наличии в Европе избытка газа или выстраивании не таких уж и дорогих мощностей по приему и регазификации СПГ существенно упрощает для этой страны замену российского газа.

Поставки российского газа на территорию самопровозглашенных «народных республик» Донбасса осуществляются и вовсе бесплатно как гуманитарная помощь — с начала 2018 года «Газпром» перестал выставлять счета украинскому «Нафтогазу» за потребленный «народными республиками» российский газ.

Ветровая и солнечная электрогенерация уже вытесняет генерацию на газу: в Германии, обладающей четвертой в мире промышленностью, в январе-апреле 2020 года ВИЭ обеспечили 56% всей электрогенерации.

Европа отказывается и от угля, экспорт которого в 2019 году принес России $16 млрд. Экспорт угля в Европу составляет треть от всего российского угольного экспорта.

Обсуждается введение углеродного налога на импорт — чем более «грязен» импорт в ЕС, тем выше таможенные пошлины на него.

Председатель Еврокомиссии Урсула фон дер Ляйен выдвинула инициативу т.н. Border carbon adjustment — «Пограничной корректировки выбросов углекислого газа», цель которой — дать компаниям ЕС возможность конкурировать с иностранными компаниями в условиях, когда работающие в ЕС компании вынуждены нести высокие издержки на обеспечение экологичности своей продукции, а их иностранные конкуренты таких издержек либо не имеют вовсе, либо они гораздо меньше. По сути, это угроза уже нашему несырьевому экспорту в ЕС.

Страны одна за другой запрещают применение одноразовой продукции из пластика, а это около половины мирового рынка пластика, потребляющего 8% всей производимой в мире нефти.

В Евросоюзе в 2021 году вступают в силу новые стандарты экологичности автомобильного двигателя — на 20% более жесткие, чем сейчас, а с 2030 года еще более жесткие и предусматривающие двойное снижение выбросов СО2 против норм 2020 года. В таком раскладе понятно, почему ведущие европейские автопроизводители один за другим отказываются от разработок новых моделей автомобилей с двигателем внутреннего сгорания.

Эта ситуация чревата тем, что автоконцерны откажутся от выпуска бензиновых автомобилей скачком. Тем более что в 2025–2027 гг. практически у всех крупнейших автокомпаний мира будут линейки легковых электромобилей и гибридов, полностью дублирующие их линейки обычных автомобилей. Поддерживать два параллельных, дублирующих друг друга производства, во-первых, невыгодно, во-вторых, в свете ужесточения норм 2030 года бессмысленно.

На этой неделе Еврокомиссия рекомендовала странам — членам ЕС отменить взимание НДС при покупке электромобилей, что существенно удешевит их для покупателя: во Франции, Германии и Италии, то есть на основных европейских авторынках, реализация предложения Еврокомиссии приведет к снижению стоимости электромобилей на 17–19%.

Что будет происходить в таком случае на рынке нефти, который потеряет от четверти до трети спроса, можно понять по ситуации марта-апреля, когда:

— карантин снизил потребление нефти в мире на те же самые 25–30% и стоимость нефти упала до однозначных значений;

— Саудовская Аравия, пользуясь тем, что себестоимость ее нефтедобычи значительно ниже, чем в России, принялась захватывать наши рынки сбыта, добравшись со своей нефтью даже до Беларуси.

Собственно, королевство и не скрывает, что именно так все и будет: наследный принц Мухаммед Аль Сауд в интервью агентству Bloomberg еще в октябре 2019 года заявил, что «к 2030 году ряд стран, включая Россию, серьезно сократят свои позиции на рынке нефти, в то время как продажи нефти со стороны Саудовской Аравии только вырастут — вместе со всем рынком».

Век бензина, а значит, и нефти может закончиться очень скоро и, что прискорбно, не постепенно, растянутым во времени процессом, а «одним ударом» — по сырьевой экономике России.

Март и апрель дали нам достаточно полное представление о том, что будет с рынком нефти в 2030-х гг.

Эпидемия коронавируса, вероятно, приведет к тому, что 2019 год окажется историческим пиком мирового потребления нефти. В будущем люди будут меньше летать и отправляться в морские круизы, какая-то часть офисных работников перейдет на постоянную работу на удаленке, сократив поездки на работу и тем самым сократив спрос на бензин.

Вывод производств из Китая, который станет следствием разрыва производственных цепочек во время эпидемии и политики «наказания» Пекина за сокрытие информации об эпидемии, сократит мировые судоперевозки.

Интересны также попытки придать выходу из кризиса «зеленую» окраску — чего не было в прошлый раз, во время кризиса 2007–2010 годов, когда США потратили триллионы долларов займов. Сейчас же власти ЕС пытаются обставить получение государственных субсидий рядом условий, направленных на повышение экологичности. С печалью констатируя, что в настоящий момент 92% предпринятых в целях выхода из кризиса мер экологически нейтральны.

Конечно, далеко не все угрозы воплотятся в жизнь. Но вопрос в том, что вызовов для сырьевой российской экономики слишком много. И что-то с этим надо делать. Но первое, что необходимо, — это признать, что углеводородная эра подошла к концу. Решение любой проблемы начинается с признания того, что она существует. Чубайс уже признал, что «лошадь сдохла». Теперь дело за Кремлем.

Максим Авербух, «Новая газета»