Агония мафии

Есть два альтернативных состояния, в которые попадает Россия после Путина.

Агентство "Блумберг" полагает, что экономика России находится в гораздо более худшем положении, чем в любой момент своей новейшей истории. Сокращение экономики во втором квартале может составить 16%, причем есть иные оценки, которые дают еще более масштабное падение.

Технически произошедшее можно списать на эпидемию, хотя даже здесь возникают вопросы об адекватности реагирования на нее и совершенно преступный характер принятых хаотических мер. Тем не менее, проблема носит не только субъективный характер недееспособности и трусости верховной власти. Это еще полбеды. Проблема имеет и более глубокий, системный характер.

Если взглянуть на график поквартального роста ВВП, который приведен в статье Блумберг, то можно заметить вполне четкую картину замедления роста экономики после кризиса 2008 года.

Объясняется оно вполне очевидно. В системе, которая находится в предкатастрофическом состоянии, возникают так называемые "флаги катастрофы" или иначе маркеры. Одним из них является так называемое "критическое замедление" - то есть, никакое увеличение объема ресурсов, вбрасываемых в систему, не способно обеспечить адекватный им рост развития и устойчивости. Эту ситуацию мы наблюдали перед крахом Советского Союза, когда колоссальные ресурсы, вбрасываемые в экономику, не давали сколь-либо заметного эффекта, и система неуклонно шла к своей деградации и распаду. Путинская модель экономики на порядки более убога, чем предыдущая, а потому кризисные явления в ней наступают гораздо более стремительно. И цена на нефть здесь уже играет все меньшую роль - даже если бы она была сегодня в два-три раза выше, на общую динамику это не оказало бы никакого влияния, просто уровень был бы немного повыше, агония подольше. Но тенденции переломить уже невозможно.

Кроме того, нужно отдавать себе отчет в том, что помимо краха самой модели разворовывания страны путинской гангстерской кликой, российская экономика встроена в мировую капиталистическую систему на правах локальной периферии. А мировая система сама сегодня не просто стагнирует, а входит в катастрофический период, который тоже является многомерным и многофакторным - здесь и крах "однополярной" системы мирового устройства, и ожесточенная борьба за две глобальные концепции перехода, и попытка прорыва в Шестой технологический уклад. Две катастрофы - внутренняя и внешняя - не оставляют российской системе ни малейших шансов на то, чтобы отсидеться в уютном болотце "стабильности". И чем больше ресурсов будет вброшено в попытки удержать эту "стабильность", тем с более низкого старта придется начинать новой посткатастрофической России.

Оправдывает Путина и его уголовную братву только одно. Они цепляются всеми зубами за нынешнюю "стабильность" только потому, что у них нет никакого будущего. Они создали ситуацию, когда способны оставаться у власти (и при собственности) только в рамках этой модели экономики, власти и управления. В любой другой альтернативной системе и реальности их не существует. Они не смогут перейти ни в одну другую модель - там они немедленно превратятся в тех, кем являются на самом деле - серыми ничтожествами. И сойдут со сцены. Поэтому они любой ценой и держатся за нынешнюю ситуацию, даже если она пикирует.

Тем не менее сюжет социальной катастрофы уже развернут, и мы уже находимся в нем. Все без исключения "флаги катастрофы" показывают на то, что ситуация приняла необратимый характер (и это одно из непременных условий любой катастрофы - оно называется "необратимостью". Когда ребенок рождается из тела матери, для него это катастрофа, он совершенно не хочет выходить из уютного и привычного окружения. Но организм матери изгоняет его просто потому, что иначе ребенок убьет саму мать. Время пришло. И вернуться обратно он уже никогда не сможет, ему придется пережить эту катастрофу и жить в совершенно новых условиях.

Путин, конечно, пытается затянуть время своего неизбежного ухода. Это и пресловутая "конституционная реформа", и хаотические метания во внутренней и внешней политике, но все это обычные конвульсии. Это агония "его" персональной системы. Она может продлиться еще какое-то время, но тенденции неумолимы.

Система при приближении катастрофы всегда создает в нарождающемся хаосе несколько (обычно два, реже три) устойчивых состояния, и какое-то время между ними идет борьба за ресурсы системы. После чего скачкообразно происходит окончательный выбор одного из этих устойчивых состояний, и система целиком перемещается в него, отбрасывая все остальные.

Мы сегодня очевидно имеем два альтернативных стабильных состояния, в которые "после Путина" попадет Россия. Это либо фашизм, либо распад. Третьего стабильного состояния пока нет. При этом и фашизм (который сегодня все больше ассоциируется с Собяниным и применяемыми им мерами по "борьбе с коронавирусом") и распад (кластеризация страны на макрорегионы) являются более устойчивыми альтернативами нынешнему нарастающему хаосу. Сами по себе они тоже крайне неустойчивы, а потому система, сделав выбор в пользу одного из них, немедленно войдет в новое катастрофическое состояние с новым выбором альтернатив. Кстати, именно так развивалась ситуация 1917 года - поэтому между крахом монархии и Октябрем был Февраль - он был более устойчивым, чем идущая в разнос монархия Николая Второго, но внутренне нестабильным. Выбор между Учредительным собранием и Октябрем тогда был сделан в пользу Октября.

Сегодня общий рисунок происходящего приблизительно тот же. Распад путинского Мафия стейт приведет к слабому и временному промежуточному состоянию. Оно будет более стабильным, чем сегодняшнее, но точно таким же противоречивым и не имеющим шансов на создание стационарной модели развития. А вот что будет с этим новым Февралем - сегодня сказать невозможно, так как мы не можем сказать, каким именно он будет.

Эль Мюрид, «Главред»