Нефтяные войны или семейные дрязги: куда идут отношения России и Саудовской Аравии

Дальнейшее противостояния Москвы и Эр-Рияда будет зависеть от многих факторов.

«Как и в любой семье, у нас случаются разногласия …но мы не планируем развода с Россией», – так в середине апреля успокаивал страсти министр энергетики Саудовской Аравии принц Абдель-Азиз бин Салман. Это было на следующий день после того, как крупнейшие страны – производители нефти достигли долгожданного соглашения о сокращении добычи, остановив стремительное падение цен.

Эр-Рияд предпочел сгладить неприятное впечатление от ценовой войны, которую несколько недель вел против России после того, как та отказалась брать на себя новые обязательства по снижению добычи в рамках предыдущий сделки ОПЕК+. Но осадок все равно остался. Семейный конфликт пришлось улаживать при посредничестве США, что не может не быть тревожным сигналом для Кремля – ведь там так гордились взаимопониманием и симпатией, которые возникли между российским президентом Владимиром Путиным и саудовским наследным принцем Мухаммедом бин Салманом (МБС).

Этот личный контакт помогал двум странам развивать отношения в последние годы. И хотя большинство совместных проектов пока представляют собой скорее декларации о намерениях, заметный прогресс в сотрудничестве трудно отрицать. Взять хотя бы то, что в 2019 году товарооборот между странами вырос в полтора раза и превысил $1,6 млрд. Это лучший результат за всю историю отношений, хотя понятно, что даже этот рекордный показатель очень мал на фоне масштабов торговли Саудовской Аравии с ее ведущими партнерами.

У сотрудничества были и политические дивиденды. Страны Персидского залива могли серьезно осложнить России жизнь, когда в 2015 году она начала военную кампанию в Сирии, – достаточно вспомнить, какую роль сыграла Саудовская Аравия в войнах, которые Москва вела в Афганистане и Чечне. Но до противостояния не дошло. Наоборот, последние пять лет стали временем расцвета связей России с монархиями Персидского залива – начавшись с Сирии, сотрудничество стало распространяться и на другие региональные вопросы.

Демонстрируя силу и умение наладить диалог с самыми разными игроками, Россия приобрела серьезный политический вес на Ближнем Востоке. В ответ саудовцы, конечно, не поддерживали российскую политику полностью, но старались прямо не противоречить. Первая сделка ОПЕК+, заключенная в конце 2016 года благодаря личным договоренностям Путина и МБС, помогла еще шире распространить на Ближнем Востоке миф о почти неограниченных возможностях российского президента.

Самым ярким символом взаимопонимания двух лидеров стало их дружеское приветствие в стиле «дай пять» на саммите G20 в Аргентине в декабре 2018 года. Это были непростые времена для МБС, который попал под шквал международной критики из-за убийства в Стамбуле саудовского журналиста и колумниста Washington Post Джамаля Хашогги. Приветствие российского президента и в целом спокойная реакция Москвы должны были показать, что Россия, в отличие от многих других стран, не считает, что случившееся может как-то негативно повлиять на двусторонние отношения. Напротив, контакты стали более интенсивными, но всего через два года не выдержали другого рода испытания.

Пока сложно сказать, какую роль сыграли личные контакты Путина и МБС в прекращении ценовой войны и что будет с ними дальше. Формальную часть переговоров российский президент вел не с наследным принцем, а с королем Саудовской Аравии. Причем переговоры были на троих – с участием еще и Дональда Трампа. Официальный разговор с принцем был всего один – 10 апреля. Зато хватало слухов, что их было куда больше и часть из них прошла на повышенных тонах и с большим количеством угроз.

Видимо, чтобы понять, как отношения двух лидеров пережили ценовую войну, придется дождаться их следующей встречи, которая должна пройти в конце года, на саммите G20 в Саудовской Аравии. Пока не похоже, что страны ждет резкое похолодание. Обнадеживают слова принца Абдаллы, который не просто министр энергетики, но и старший брат Мухаммеда бин Салмана, всего лишь о «семейных разногласиях», а также то, что в разгар нефтяного конфликта ведущие саудовские СМИ не стали разворачивать против России пропагандистскую кампанию.

Контакты на других уровнях идут как обычно, с поправкой на всеобщий карантин, а иногда и вопреки ему. В апреле – мае Россия благополучно отправила в королевство две партии пшеницы по 60 тысяч тонн каждая. Москва долго добивалась разрешения на поставки и получила его только в августе прошлого года. Это стало прорывом, учитывая, что Саудовская Аравия – один из крупнейших в мире импортеров и в год закупает до 3,3 млн тонн пшеницы.

Уже этой осенью Россия должна открыть в Эр-Рияде свое торгпредство. В Российском фонде прямых инвестиций уверяют, что несколько недель нефтяного противостояния не отразились на других совместных проектах двух стран. Да и диалог по нефти, похоже, восстанавливается – майская встреча российского и саудовского министров энергетики прошла так, как будто и не было никакого конфликта.

Дальнейшее развитие отношений двух стран будет зависеть от многих факторов, часто напрямую с ними не связанных. Например, от того, как саудовская экономика переживет нефтяной кризис. Сейчас королевство вынуждено сокращать государственные расходы и увеличивать налоги, под угрозой оказались многие амбициозные проекты принца. Король Салман стар, перехода власти к МБС можно ждать в любой момент, а это наверняка сделает саудовскую политику более импульсивной и непредсказуемой.

Многое будет зависеть от того, как сложатся отношения Эр-Рияда с Вашингтоном. Связи с Россией нужны Саудовской Аравии в первую очередь для того, чтобы хоть как-то уравновешивать те многочисленные рычаги давления на королевство, которыми располагают США. Речь тут прежде всего о вопросах безопасности Саудовской Аравии и личных позициях принца, которого все активнее критикуют за нарушение прав человека, в том числе и в Вашингтоне.

Насколько эффективным противовесом окажется Россия, будет зависеть уже от Москвы. Ей в ближайшие год-два предстоит продемонстрировать всему Ближнему Востоку, насколько успешно она может проводить не только военные операции, но и мирное урегулирование. Демонстрировать предстоит в Сирии, но результаты скажутся на российских контактах по всему региону.

Марианна Беленькая, «Московский центр Карнеги»