Путинский сценарий для Си Цзиньпина

Как Гонконг становится вторым Крымом.

Некоторые опасаются, что параллели с аннексией Крыма Россией от Украины в 2014 году означают, что в Китае появляется гораздо более напористый Китай, пишет Bloomberg.

Вскоре после того, как Китай подтвердил свою готовность обходить законодательную власть Гонконга для введения нового закона о государственной безопасности, медиа-магнат и активист-демократ Джимми Лай написал в Твиттере, что его дом — бывшая британская колония, стремящаяся избежать тяжелой руки господства на материке — стал «Берлином последней холодной войны». К сожалению для Лая и других либералов на территории, он, вероятно, ошибается. Если и проводить какую-то параллель, это куда больше похоже на недавнее решение России аннексировать Крым у Украины.

Как и в случае с демаршем президента Владимира Путина, осуществленным в период политической нестабильности в Киеве и на фоне продолжавшихся зимних Олимпийских игр 2014 года в Сочи, этот шаг президента Си Цзиньпина и оппортунистический по времени, и стратегический по своей цели.

COVID-19 еще больше ослабил грозных сторонников демократического протеста в Гонконге, что снизило риск массового сопротивления движению, которое приблизило бы полное объединение Китая под контролем из Пекина. Как и Путин, Си принял это решение, зная, что оно может отравить отношения с Западом на многие годы.

Текст закона о госбезопасности по факту еще не разработан. Чиновники пытались заверить бизнес-сообщество в том, что Гонконг сохранит свои свободы, а более мягкие формулировки в законе могут минимизировать ограничения из-за рубежа. Но, с учетом того, как как китайские дипломаты троллят США из-за беспорядков в связи с гибелью Джорджа Флойда, Дзиньпин, похоже, не особо о чем-то переживают.

Ситуация в Гонконге, конечно, отличается от Крыма и Берлина, и не в последнюю очередь потому, что суверенитет Китая неоспорим. В Народной Республике к тому же воздержалась от отправки дополнительных войск в Гонконг (гарнизон Народно-освободительной армии находился там еще до начала протестов).

Китай становился все менее терпеливым и все более категоричным в отношениях с остальным миром еще до того, как Си пришел к власти в 2012 году. Как следствие, администрация Трампа объявила Пекин «стратегическим конкурентом» в своей первой доктрине национальной безопасности в 2017 году. А в следующем году начала торговую войну. Тем не менее, изменение подхода Пекина к решению вопроса в Гонконге знаменует собой сдвиг, который беспокоит соседей Китая и Европу — все они оказались в центре быстро растущего соперничества сверхдержав. Этот сценарий они видели раньше — с Россией. И он не заканчивается прогибом Пекина перед торжествующим Западом.

«Китай, по крайней мере, в Европе, до сих пор считался более ответственным и предсказуемым игроком, чем Россия», — говорит Бруну Макаэш, бывший государственный секретарь по европейским делам в Португалии и автор двух книг о подъеме Китая, включая «Рассвет Евразии: по следам нового мирового порядка» (The Dawn of Eurasia: On the Trail of the New World Order). Решение Си игнорировать жалобы Запада в Гонконге, в сочетании с агрессивной дипломатией с начала распространения Covid-19 в этом году, говорят о том, что различия исчезают. «Это своего рода крымский момент для Китая», — говорит Макаэш.

Сходство заключается в подходе Китая, убежден Лай. Он надеется, что США признают изменения в Пекине и мобилизуются для противодействия любому посягательству на самоуправление Гонконга с той же решимостью, которую они продемонстрировали в 1948 году, когда Сталин стремился взять оккупированный союзниками Берлин под советский контроль.

Если США и другие международные сверхдержавы не смогут противостоять Си в отношении Гонконга, то Тайвань и другие американские интересы в Азии скоро перейдут под господство Пекина, говорит Лай в телефонном интервью из Гонконга, где он является исполнительным директором медиаконгломерации Next Digital Ltd., владеющей газетой Apple Daily. Президент Гарри Трумэн приказал поднять авиацию для противодействия советской блокаде Западного Берлина, проведя четкую красную линию против дальнейшей советской экспансии в Европе.

Лай считает, что, как и в период старой холодной войны, новое противостояние между США и Китаем является схваткой противоположных ценностей. Он говорит, что либералы Гонконга являются естественными союзниками США в этой борьбе и могут стать плацдармом для распространения их общих ценностей среди материкового Китая, в том числе и в подъеме против режима Коммунистической партии. Партия, напротив, могла бы «воспользоваться этой возможностью, чтобы напасть на Тайвань — если бы они думали, что США недостаточно сильны, чтобы противостоять Китаю», говорит Лай. «Гегемония США в Азии будет полностью дискредитирована».

Трудность для Лая и других ориентированных на запад либералов в Гонконге заключается в том, что, как и в Украине, угроза начала войны со стороны США, которая в конечном итоге вынудила Сталина отказаться от своей блокады Берлина, сегодня не заслуживает доверия. Американских войск на территории Гонконга нет, не будет и Седьмой Кавалерии. Скорее всего, США введут санкции и ограничат визы для некоторых китайских чиновников — поступят так же, как они сделали с для Россией после того, как Путин аннексировал Крым.

Эти меры причинили боль российской экономике и формализовали все более враждебные отношения с Западом, но это не убедило Путина изменить свою политику. Этот опыт вселяет опасения в Европе по поводу того, как будут развиваться события в Китае. Учитывая глобальную пандемию и напряженные трансатлантические связи, Трампу будет гораздо сложнее координировать международную реакцию, чем Обаме шесть лет назад.

Если Си не удастся отговорить от навязывания Пекином законов в Гонконге, Запад снова окажется бессильным в своих попытках остановить его, и будет вынужден отступить от взаимно невыгодных санкций, считает Жан-Морис Рипер, бывший посол Франции в Китае. «Риск таков, что может возникнуть ситуация, как в Крыму», — говорит он.

Для Си и руководства Китая навязывание их воли крупнейшему в мире офшорному финансовому центру было политической необходимостью. Как и предыдущие поколения коммунистических лидеров в Пекине, в вопросе легитимности правящей партии Си сделал ставку на выполнении обещания «национального омоложения» после того, что партия называет столетием унижения со стороны западных держав. Этот период начался с первой Опиумной войны 1839-42 годов, когда побежденный Китай был вынужден уступить Гонконг Великобритании. Целое крыло национального музея в Пекине посвящено рассказу об этих колониальных унижениях и о героическом успехе Коммунистической партии в возвращении власти с 1949 года. Эта постоянная выставка, открытая в 2011 году и с тех пор обновляемая, чтобы отражать достижения после прихода к власти Си в 2012, называется «Дорога к омоложению».

Любая предполагаемая угроза претензиям партии в отношении Гонконга рассматривается как прямой вызов этим национальным целям, и этот факт помогает объяснять настойчивое утверждение Пекина о том, что прошлогодние протесты в поддержку демократии в Гонконге были спонсированы силами из-за рубежа. «Вне зависимости от криков, ударов и лая правительства США, никто в мире не может изменить статус Гонконга как части Китая», — говорит Гао Жикай, бывший китайский дипломат и переводчик Дэн Сяопина, лидера, который вел переговоры с Великобританией о возвращении острова.

Окончательное соглашение 1997 года с Великобританией предусматривало принятия Гонконгом законов, запрещающих государственную измену, отделение, подстрекательство к мятежу, иностранное вмешательство и подрывную деятельность против центрального правительства — что так и не произошло из-за споров между сторонниками и противниками участия Пекина в создании законодательной базы в регионе. «Никто не должен притворяться удивленным, будто у Китая есть легитимность и власть», — говорит Гао.

Вопрос авторитета Коммунистической партии представляет собой особую проблему для Си, который сделал проявление силы определяющей чертой своего правления. К ним относится создание массовых «лагерей перевоспитания» для мусульманского уйгурского меньшинства страны в дальнем западном регионе Синьцзян, а также военная поддержка новосозданных административных единиц на островах двух архипелагов в Южно-Китайском море.

Но когда в 2014-м и в прошлом году в Гонконге начинались массовые протесты, Си оказался не в силах остановить их, даже когда они стали жестокими, и протестующие открыто подвергли сомнению власть партии над городом. Недовольство общества властью из-за неудачи в сдерживании COVID-19 и резкое замедление экономики лишь увеличили энтузиазм Трампа в оказывании политического давления на Китай. В первом квартале 130 миллионов человек остались без работы или обделены.

Дэниел Расселл, бывший помощник госсекретаря США по делам Восточной Азии и Тихоокеанского региона, считает, что выполнение Си популярной внутри страны миссии по объединению родины является одним из нескольких отголосков российского нападения 2014 года на Крым. «Мускульное насаждение суверенной власти в момент слабости дома» — другое. Путин боролся с низкими рейтингами одобрения с момента возвращения к власти двумя годами ранее и не мог позволить себе оказаться слабым после того, как проиграл борьбу за то, чтобы удержать пророссийского президента Виктора Януковича у власти в соседней для России Украине. Он также обвинил США в организации демократических протестов в Киеве, которые привели к падению режима Януковича.

По словам Рассела, ныне занимающего должность вице-президента по международной безопасности и дипломатии в Нью-Йоркском институте Азиатского общества, еще одним таким отголоском является то, что «как и в Крыму, ни одна страна не способна оспорить подобный шаг». Конгресс и администрация Трампа рассматривают лишь вариант с санкциями.

Безусловно, между Крымом и Гонконгом есть огромные различия. Во-первых, Путину пришлось аннексировать Черноморский полуостров, и подавляющее большинство правительств по всему миру по-прежнему считает его частью Украины. Право собственности Китая на Гонконг было урегулировано в 1984 году. Более позднее соглашение с Великобританией, которое создало основной закон острова, гарантировало, что Китай будет соблюдать формулу «одна страна-две системы» в течение 50 лет, до 2047 года. И многие в Гонконге выступают против предстоящих изменений.

На самой территории также гораздо менее рады тому, что ее поглощает более крупный сосед, чем большинство этнических русских в Крыму. И экономические ставки значительно выше, учитывая статус Гонконга как мирового финансового центра, который долгое время служил воротами для иностранных инвестиций, а также для возвращения переработанного капитала в Китай. Это помогает объяснить, почему правительство в Пекине до сих пор не решалось жестко подавлять гонконгское продемократическое движение: это может поставить под угрозу восприятие независимости судебной системы, которая сделала остров привлекательным для иностранных банков и компаний. Тем не менее, поскольку экономический вес Гонконга относительно материка снижается, а администрация Трампа уже пытается уменьшить экономическое взаимодействие между Китаем и США, Си, похоже, решил, что, играя жестко, он может потерять меньше на международной арене, чем выиграть — на внутренней.

«Раньше они уделяли первостепенное внимание экономическому росту и до середины 2010-х годов избегали любых конфликтов с Западом», — говорит Василий Кашин, старший научный сотрудник Института Дальневосточных исследований Российской академии наук. Хотя он и скептически относится к аналогии с Крымом, Кашин говорит, что власти в Пекине теперь «демонстрируют, что они готовы действовать решительно; это было неизбежно, потому что США решили быстро нарастить влияние, пытаясь остановить рост Китая, и Китай должен был ответить».

Согласно несентиментальному взгляду Кашина на бедственное положение Гонконга, город уже отслужил пользу США — не как плацдарм или союзник, а как дискредитатор политики Китая «одна страна — две системы». Фото полиции Гонконга, столкнувшейся с протестующими в прошлом году, ухудшили мнение Тайваня о Пекине настолько, что в январе выглядевшая хромой уткой президент Цай Инвэнь, была переизбрана на еще один срок.

Если захват Крыма был неудачей для США, сигнализируя об их неспособности предотвратить первую аннексию территории в Европе после Второй мировой войны, и стал концом старого мирового порядка, попытка Китая навязать свою волю Гонконгу — чистая победа США, убежден Кашин. «Это может быть использовано для формирования общественного мнения против Китая на Тайване и в других местах», — говорит он.

Лай в свою очередь не оставляет надежды. По его мнению, Крым действительно был совершенно другим случаем, но только потому, что Россия — с валовым внутренним продуктом, составляющим менее одной десятой размера США в нынешнем долларовом выражении, — не имела достаточного значения для администрации США или народа. К тому же с Бараком Обамой в Белом доме у США также был президент, который был «слишком джентльменом», чтобы сделать все возможное, чтобы остановить Путина.

Китай же теперь является «заклятым врагом» Америки, его экономика либо уже превосходит американскую, либо вскоре обгонит ее, в зависимости от оценочных характеристих. К тому же американское общество недовольно гибелью людей и безработицей, вызванной COVID-19, которую нынешний президент США называл «китайским вирусом». «Может быть, с Трампом все будет иначе, — говорит Лай. — Трамп тоже играет жестко».