Виктор Бабарико: Никаких союзов нельзя заключать, если это приводит к зависимостям

Интересы Беларуси – превыше всего.

Если в российских поисковых системах набрать имя «Виктор», то первой фамилией, предложенной в качестве продолжения, будет «Бабарико».

Еще совсем недавно этот белорусский банкир был не слишком известен за пределами своей страны. Все изменилось после того, как 12 мая этого года занимавший на тот момент пост председателя правления Белгазпромбанка Виктор Бабарико объявил о намерении выдвинуть свою кандидатуру на пост президента страны на ближайших выборах. В тот же день Бабарико покинул свою должность в банке.

Корреспондет «Голоса Америки» по телефону взяла интервью у «кандидата в кандидаты» на пост президента Беларуси

- Что стало для вас побудительным мотивом выдвинуть свою кандидатура на нынешних президентских выборах в Беларуси?

- У меня было два основных повода. Первое – та политика, которая проводилась в Беларуси, и прежде всего экономическая политика, привела страну на грань потери суверенитета.

В прошлом году у нас активно обсуждалась возможность подписания тридцати одной «дорожной карты», связанная с договором 1999 года о создании союзного государства с Россией. И все в Беларуси четко осознавали угрозу утраты самостоятельности страны.

Я всю жизнь прожил в Беларуси, и после распада Советского Союза считаю себя достаточно активным участником создания нового государства. Для меня независимость моей страны – это одна из самых высоких ценностей. И угроза потери нашей независимости – это серьезный вызов.

Я говорил открыто, что знаю пути выхода из создавшейся ситуации. Поэтому вполне логично было с моей стороны предложить себя на пост того, кто может это сделать.

И второе – это поведение власти и ее реакция на глобальный вызов, связанный с Covid-19. Мы стали единственной страной, заявившей: «раз мы вируса не видим, значит его не существует». В условиях эпидемии у нас проводились массовые мероприятия – футбольные и хоккейные матчи, концерты, парад 9 мая. Игнорирование угрозы массового заражения людей меня просто оскорбило. Я представил, что моим внукам предстоит жить в стране, граждан которой ее лидер называет «народцем», как будто они не достойны слова «народ». И это было крайней точкой, после которой я принял решение побороться за пост президента Беларуси.

- Лукашенко прозрачно намекает, что вы – ставленник российских олигархов, то есть действуете в интересах России. И учитывая, что у «Белгазпромбанка» тесные связи с «Газпромом», эти подозрения вполне объяснимы. Как вы можете это прокомментировать?

С моей точки зрения, комментировать это сложно. Потому что это, как я всегда говорю, означает даже не уважать российских политологов. Более прямого способа, чтобы все увидели руку Кремля или Москвы, наверно, невозможно и представить себе. Как говорят в Одессе: «И зачем им это надо?».

А если говорить серьезно, то, во-первых – Белгазпромбанк, это очень небольшой банк в масштабах представления интересов Газпрома и Газпромбанка в Беларуси. Любой здравомыслящий человек, взяв баланс Белгазпромбанка, поймет, что такой мелкий инструмент, как мы, с активами, не превышающими $2 млрд, для таких гигантов, как Газпром и Газпромбанк, не является стратегически важной инвестицией. Соответственно, мы всегда выполняли чисто техническую задачу – обеспечивали расчеты и никуда не вмешивались.

А если взять наш клиентский состав, то вы увидите, что 100% составляют исключительно белорусские компании, и мы работаем исключительно как локальный банк. То есть, ни масштаб, ни возможности Белгазпромбанка не могут дать повода для подозрений, что я мог хоть как-то пересечься с этими самыми «российскими олигархами».

И последнее. За все двадцать лет, что я руководил банком, – а всего я там проработал двадцать пять лет – ни разу не было заявлено, что я где-то и как-то участвую в политической жизни. А значит, мое выдвижение было очень неожиданным для всех. При этом, если взять российскую прессу, в ней всегда утверждалось обратное – что за деньги российских Газпрома и Газпромбанка формируется белорусская культура, финансируются белорусские предприятия и так далее. То есть, меня всю жизнь преследовали обвинения со стороны России в том, что я, наоборот, использую их деньги для возможностей развития собственной страны.

- В том случае, если для победы над Лукашенко оппозиционным кандидатам придется объединять усилия вокруг наиболее «проходной фигуры», будете ли вы готовы пойти на создание коалиции? Если да, то на каких условиях?

- Я всегда говорю, что любое объединение для достижения схожих целей, безусловно, возможно. Но для этого необходимо осознание того, чего мы хотим. Если сходство интересов будет налицо, то дальше мы должны выработать критерии упомянутой вами «проходной фигуры». И эти критерии должны быть согласованы до того момента, как мы поймем, кто именно наиболее им соответствует.

Соцопросы у нас в Беларуси не проводятся, но мы будем определять уровень поддержки того или иного кандидата у наших избирателей, креативность, социальную активность, лояльность к власти и так далее. Будет ли эта «проходная фигура» безболезненно продолжать сегодняшний курс, или, напротив – будет строить новую систему? То есть мы должны выработать принципы объединения. И когда мы определим, что единый кандидат должен обладать такими-то и такими-то качествами, сравним, кто из нас подходит под набор требований, и скажем: «вот он, или она наилучшим способом соответствует этим критериям». Тогда – да, я готов к такому объединению.

Я считаю, что наша задача сейчас – это изменение ситуации, и если для этого надо объединяться, то почему бы и нет?

- В случае победы, какими будут ваши внешнеполитические приоритеты? Особенно учитывая, что в отличие от экономики, в политике у вас, как вы сами признали, не столь уж большой опыт.

- Я придерживаюсь принципа, что любая страна, да и любая организация не может развернуться за один день на 180 градусов и куда-то побежать.

Я знаю несколько принципов, которые нужно реализовывать в своей деятельности. И мне странно, почему некоторые считают, что для других стран это возможно, а для Беларуси не подходит. Я имею в виду принцип: “My country is the first!”. Я считаю, что интересы Беларуси – превыше всего.

И они должны быть приоритетом в любом союзе, в любом движении.

Это – раз!

Второе – любое объединение должно быть экономически целесообразным, выгодным. И стратегия “win - win” – это лучшая стратегия, которую я знаю. Правда, некоторые люди с хорошим чувством юмора говорят, что и стратегия “lost - lost” тоже хороша, когда обе стороны не удовлетворены. Такое, конечно, тоже может быть.

Ну, и последнее, самое важное. Никаких союзов нельзя заключать, и вообще ничего нельзя делать, если это приводит к зависимостям. Потому что любая зависимость – это угроза потери национального суверенитета. Поэтому мои приоритеты в любых отношениях, в любых коммуникациях, это, во-первых: ничего не надо резко ломать, руководствуясь фразой: «разрушим до основанья, а затем…». Это значит, что разворачиваться нужно медленно и осторожно.

Во-вторых: нужно пересматривать существующие соглашения и строить политику, исходя из экономических интересов собственной страны. Это – обязательно. И, в-третьих: анализировать и развивать внешнеполитическую и внешнеэкономическую активность, которые обеспечат разнообразие союзов отношений, не допуская возникновения зависимости.

Я считаю, что у Ульянова-Ленина было мало фраз, подходящих для цитирования, но в данном случае я приведу его следующее высказывание: «политика – это концентрированное выражение экономики». Я считаю, что это правильно. То есть, политика должна быть подчинена экономическим интересам. А раз так, то мы должны всегда иметь в виду еще одну цитату, на сей раз из виконта Пальмерстона, повторенную затем и Черчиллем: «У Англии нет вечных союзников и постоянных врагов – вечны и постоянны ее интересы».

Так и здесь. У Беларуси не должно быть постоянных врагов и союзников. Но у Беларуси всегда должны быть постоянные интересы, которые нужно блюсти. Так я вижу внешнюю политику моей страны.