Игорь Комлик: Я остаюсь свободным

Один из лидеров профсоюза РЭП рассказал о колоссальной поддержке белорусов.

Фигуранту «дела профсоюзов», представителю РЭП по Минску и Минской области Игорю Комлику осталось чуть больше месяца «домашней химии».

На днях уголовно-исполнительная инспекция Фрунзенского района г. Минска сообщила, что ему объявлена амнистия. Срок наказания сокращен еще на один год. А это значит, что уже 15 августа отбывание наказания для него закончится.

Игорь Комлик рассказал praca-by.info о планах, после окончания «домашнего ареста» и том, легко ли ему давался этот срок:

— Вы уже думали, что первое сделаете из того, что не могли себе позволить во время отбывания «домашней химии»?

— В первую очередь пойду свободно в отпуск. Ведь можно будет не сидеть дома, а куда-то передвигаться. Есть давнее желание, которое хотел осуществить еще летом 2017 года — поехать с внуком в путешествие по Беларуси. Хочу показать ему нашу страну: и исторические места, и красоту природы. Это первоочередные планы.

— Что самое тяжелое было для Вас во время отбывания «домашней химии»?

— Как ни странно, ничего тяжело не давалось. Конечно, неприятный момент — это ограничение свободного общения.

Но тем, кто сейчас сидит в тюрьме КГБ или в изоляторе, значительно сложнее. Для меня после двух месяцев отсидки на Володарского, нахождение дома на мягкой постели в окружении хоть и ограниченного круга, но близких людей сложно назвать испытанием. А тем более государство позаботилось о моем здоровье и дало возможность находиться дома и спать не менее восьми часов аж с 9 вечера до 6 утра (смеется).

Кроме того, все это время я продолжал так же работать и жить полной жизнью, насколько это было возможно.

Для профсоюзной работы ограничение свободы наложило определенные сложности: ограничило возможности встреч с членами профсоюза, поскольку большинство из них работающие на различных предприятиях люди и бывают свободны по вечерам, в то время когда мне уже надо «бежать» домой. Наш профсоюз часть международного профсоюзного сообщества. Конечно, общение и обмен опытом с братьями и сестрами из других стран, когда ты не можешь выехать за пределы страны очень затруднен. Онлайн никогда не заменит живого общения.

— Часто ли Вас проверяли? Приходили ли ночью? Есть мнение, что ночные проверки используются как моральное давление на отбывающих наказание…

— Проверяли меня в среднем раз в месяц. Бывало приходили и ночью — в часа 3-4. Бывало в выходные дни. Вообще проверяли в пределах разумного, например, нахожусь ли я вечером дома после 21.00.

Возможно, эти ночные приходы и были попытками морального давления. Но я на это не ведусь. Просто надавить на меня сложно. Я воспринимаю мир, жизнь и эту череду событий как часть всего, что происходит в нашей стране и мире.

Я понимал, что с этим режимом и незаконным приговором по «делу профсоюзов» по-другому быть и не может.

Работая в профсоюзе приходится сталкиваться с беззаконием нанимателей и государственных органов не только в данной ситуации, но и в целом. Понимаю, что от этого никуда не уйти. А люди, которые выполняют решения судов делают свою работу.

Еще, увы, не сложилась ситуация, в которой большинство из них могли бы осознать свою сопричастность, объединиться и изменить существующую систему. Но я верю, что такая ситуация непременно настанет. И скорее всего в очень ближайшем будущем.

Моей задачей во время отбывания домашней химии было не отходить от генеральной линии своей жизни – чувствовать себя свободным даже в условиях ограничений.

Я остаюсь свободным вне зависимости от того осудили меня или нет. Потому что я живу в гармонии со своей совестью и убеждениями.

Как обычно спрашивают журналисты: не хотели ли Вы что-нибудь поменять в жизни? Я ничего не менял бы в своей.

— Ощущали ли Вы поддержку активистов профсоюза, гражданского общества, коллег и товарищей?

— Да, поддержка была колоссальной. Даже людьми, с которыми редко общался раньше, поддерживали морально. Они понимали, что осуждение было незаконным, было много грязи при подготовке «дела профсоюзов». Оно было сшито белыми нитками , много нестыковок и ляпов. Люди это понимали. Большое внимание было от гражданского общества и правозащитников. Они постоянно интересовались состоянием дел.

И мощнейшая волна солидарности, конечно, была от мирового профсоюзного сообщества. На суде была целая миссия от Глобального союза IndustriALL, частью которого мы являемся.

Международное профсоюзное сообщество сделало очень много, чтобы осуждение нас по «делу профсоюзов» не состоялось. Что тоже не могло не сказаться и на вынесенном приговоре, который был, по всей видимости, не настолько строг, как это предполагалось сразу.

Все в совокупности очень вдохновляло и придавало мне сил. В самом начале, когда я сидел в СИЗО №1, мне присылали десятки, если не сотни писем поддержки. Солидарность для людей,  находящихся в заключении особенно важна.

— Какие самые смешные ляпы Вам запомнились из томов «дела профсоюзов»?

— Смешного в деле было действительно много. В ходе суда предоставлялась информация о том, какие административные правонарушения я совершал. И там, например, было указано, что в то время как я сидел в СИЗО №1, я превысил скорость движения на авто,

Собирая информацию о родственниках оперативники приписали мне вторую тещу. Правда моя куда-то пропала (смеется). Если моя теща родилась в Могилеве, у нее была семья и двое детей, то новая теща была из Витебской области и никогда не была замужем (смеется).

Это дело один из примеров того, как абсурдно работает система. Сейчас во время президентской кaмпании мы наблюдаем аналогичные казусы.