После империи

Россию охватили центробежные движения.

Антимосковские, вернее, антикремлевские настроения сильны не только в Хабаровском крае, но и во многих других регионах России. Центробежные тенденции де-факто являются и антиимперскими.

Пока существует империя, Россия не будет свободной, а ее власти не оставят попыток поработить другие страны. Единая и неделимая Россия нужна, прежде всего, правящему классу: чиновничеству, силовикам, олигархам. Именно в их интересах работает вертикаль власти, эксплуатирующая недра и население страны, но не способная поддерживать элементарный правовой порядок на подведомственной территории. Они мнят себя новыми дворянами, вот пусть сами и играют в старую белогвардейскую игру в единую-неделимую.

Пока огромная страны управляется из Кремля как заморская колония, она обречена на диктатуру и прозябание. Альтернатива - фактическая независимость регионов и резкое усиление роли местного самоуправления. В «прекрасной России будущего» нынешняя пирамида власти должна быть перевернута: наибольшие полномочия - у местного самоуправления, потом - у регионов. Федеральные органы, если и сохранятся в каком-то виде, то только для защиты прав граждан и координации действий местных властей

Единство страны принято воспринимать как какую-то высшую незыблемую ценность.

Именно сохранением этого единства традиционно оправдывают свою власть различные диктаторы. Пора перестать относиться к нему как к священной корове, и начать анализировать ситуацию, исходя из рациональных интересов граждан. Выход отдельных регионов и национальных республик из России может быть выгоден, как их жителям, так и всем россиян. Приведу пример из истории. В конце Гражданской войны большевики, опасаясь японских интервентов, создали буферную Дальневосточную республику. В ней, особенно поначалу, была ограниченная многопартийность, относительная демократия, рынок. Потом Кремль ликвидировал этот вполне успешный проект. А теперь представим себе, что обстоятельства заставили бы Москву дать ДВР реальную независимость и оставить ее в покое. Да, формально «Россия потеряла бы Дальний Восток», но фактически выиграли бы от этого и жители ДВР, и подсоветские граждане. Сталинская коллективизация и террор не пришли бы на ее землю. Эта республика могла бы стать примером для остальной России.

И сейчас аналог ДВР мог бы стать успешным демократическим государством. Москва далеко, ее чиновники относятся к Дальнему Востоку как к строптивой колонии, их некомпетентное управление тормозит развитие региона. Местная демократическая власть могла бы намного эффективнее использовать огромные природные ресурсы и преимущества географического положения в интересах населения своей новой страны.

Национальные республики тоже, по сути, - кремлевские колонии, стремление к независимости которых было буквально утоплено в крови. Якуты, например, даже после окончания Гражданской войны, в 27-28 годах восставали с требованием конфедерации и статуса союзной республики. С некоммунистическим руководством Башкирии во главе с Валидовым большевики вели переговоры и заключали соглашения практически как с независимым государством, а потом захватили и, по сути, аннексировали эту страну. Тува до аннексии 1944 года де-юре сохраняла независимость. Татарстан провозгласил суверенитет в начале 90-х, а сейчас превращен в бесправную колонию. Независимую Ичкерию Кремлю удалось уничтожить только после двух кровопролитных войн. Эти и другие республики, конечно, имеют право на полную независимость. Держать их насильно в «тюрьме народов» - преступление.

«Прекрасная Россия будущего» может появиться только на обломках империи, возможно, не как единое государство, а как общее культурное пространство, из которого уйдут некоторые национальные республики. Не исключено, что оставшиеся регионы сформируют что-то типа Британского содружества, Евросоюза или Швейцарской конфедерации. В любом случае в современном мире империи обречены. Какой бы утопической не казалась такая картина, рано или поздно она может стать реальностью. И не надо бояться этого, хватаясь за ускользающий призрак единой-неделимой империи.

Игорь Эйдман, «Фейсбук»