До свиданья, наш ласковый Миша

К чему приведет странная кадровая политика Кремля?

Путинский назначенец Михаил Дегтярев откровенно троллит жителей края бесконечными "банными" историями и обещает сбежать из Хабаровска на время субботних протестных акций. Как долго будет продолжаться это шоу? Кремль что – специально решил раздражать хабаровчан? Зачем? К чему приведет это противостояние?

В эфире "Радио Свобода" эти вопросы обсудили аналитик фонда Карнеги Андрей Колесников и журналист из Хабаровска Анастасия Магнус. Вы также услышите прогнозы нескольких региональных политиков о том, как события могут развиваться дальше.

Елена Рыковцева: Мы с интересом продолжаем следить за пришествием в Хабаровский край нового человека Михаила Дегтярева. С нами Андрей Колесников. Две недели протестов завтра исполняется ровно. Завтра будет суббота, люди снова выйдут на улицу, люди обещали. Теперь, правда, это не совсем хабаровчане, теперь их называют "иностранными агентами", теперь это уже будут колонны "приезжих". Мы все это слышим и от Дмитрия Пескова, и от нового врио губернатора Михаила Дегтярева, и от разных пропагандистских ведущих, не хочется называть их фамилии. С нами на связи журналист Анастасия Магнус из Хабаровска. Андрей, что вы подумали, когда его назначили?

Андрей Колесников: Я подумал о том, что Кремль воспринимает этот регион как регион ЛДПР, поэтому в глазах Кремля окончание конфликта, его урегулирование связано с тем, что вместо одного ЛДПРовца достаточно прислать другого, и на этом дело кончится. Но, судя по всему, проблема все-таки не в ЛДПР, а немножко в другом. Кремль никогда не поверит в то, что 28, 100 раз, 500 раз было продемонстрировано на митингах – у нас украли наш выбор. У Кремля не существует такого понятия, как народ. Народ – это то, что голосует за продление полномочий Путина. Он не существует в действительности, он фейковый, он с накрученными цифрами, он воображаемый, а здесь реальный народ вышел. Удивительно, что первое время власти действительно находились в ступоре, не знали, что с этим делать. Одно дело гоняться за хипстерами по московским улицам с дубинками и сразу бросать их в автозак, а тут вышли те социальные группы, которые теоретически из того региона, который теоретически мог бы быть социальной базой режима. Отдаленная провинция, простые люди, которым достаточно заткнуть рот пачками денег, купить лояльность.

Елена Рыковцева: Всегда считается, что Москва шебуршится, но Россия за Путина, она спокойна.

Андрей Колесников: И вот это все продолжается до сих пор. Сегодня Жириновский сказал, что, может быть, перенести столицу в Хабаровск дальневосточную. То есть делаются попытки купить население. Опять не о том разговор, они все время промахиваются, разговор совершенно о другом. Разговор о том, что люди унижены, разговор о революции этической, революции достоинства, как в любом другом регионе. Есть, наверное, какие-то региональные отличия и особенности, но речь идет совершенно о другом. Это как Шиес, как Екатеринбург в прошлом году с этой церковью, как Москва с выборами в Московскую городскую думу в прошлом году – это все равновеликие сюжеты, не всегда политизированные, но становящиеся политическими, потому что в результате эти протесты превращаются в антипутинские. Не столько антимосковские, сколько антипутинские – это важно.

Елена Рыковцева: Анастасия, как в Хабаровске расценивают поведение этого человека? Он пытается общаться с вами через инстаграм, он говорит, что видит площадь посредством веб-камеры, и при этом он собирается уехать завтра с этих митингов, потому что, видимо, не получится виртуально у него отсидеться, он хочет покинуть этот город. Как расценивается его поведение в городе?

Анастасия Магнус: Вообще уехать не так просто с Дальнего Востока. Тут вопрос такой сложный, многогранный. Андрей совершенно прав, что никак не попадут в точку в отношении Дальнего Востока и Хабаровска. Я не могу не сказать еще об одной главной причине. В Хабаровском крае, на Дальнем Востоке одна очень большая проблема – это отъезд граждан в огромных количествах. Так получилось, что с приходом Сергея Ивановича как будто бы появилась надежда, что отток реально замедлится. Как-то он себя так повел, сплотил людей, мы надеялись, что получится действительно. И то, что сейчас получается, почему люди вышли, они против того, что от нас забрали наш выбор и забрали нашу надежду. Конечно, все заявления нового временно исполняющего обязанности расцениваются как наплевательское отношение. Это просто обидно, но это такой первый уровень. А более глубокий уровень – это, конечно, экономика, в перспективе отъезд талантливых людей, вообще отъезд людей. Тут большой комплекс проблем. С другой стороны, если бы он вышел, его бы ждал объективный разговор с гражданами? Вряд ли. Наверное, надо как-то начинать общаться с брифингов, например. Не было же внятного брифинга с журналистами никакого, постоянные только какие-то встречи. Мы даже не понимаем, где они происходят. То есть какое-то дурацкое состояние, что человек вроде есть, до него толком не дорваться. Да, инстаграм, прорываешься сквозь десятки комментариев не очень приятных и не понимаешь просто, что делать. Край растерян, люди растеряны. Наша власть, которая тут временно находилась, тоже растеряна. Это состояние растерянности, злости и обиды.

Елена Рыковцева: Оксана из Санкт-Петербурга, здравствуйте.

Слушательница: Я хочу поблагодарить жителей Хабаровска за такую позицию свою, то, что отстаивают. Я сама из Тольятти, пришлось переехать, чтобы хотя бы какой-то уровень жизни более-менее нормальный иметь, в Санкт-Петербург. Вчера слушала губернатора, такое впечатление, что это какой-то космос. Он говорит: не уйду и все. Народ говорит одно, власть другое. Такое впечатление, что живут вообще на разных планетах.

Елена Рыковцева: Вы как раз нас отлично перевели к теме губернатора временно исполняющего, как он себя ведет, как он общается с теми отдельными журналистами, которые к нему все-таки прорываются. Давайте посмотрим в целом сюжет его первых дней.

Елена Рыковцева: Андрей, пожалуйста, оцените всю картинку. Во-первых, почему он так маниакально ведет тему бани, началось все с бани, начали постить баню с Жириновским, и он продолжает упорно тему бани зачем-то. Он же понимает, что он этим злит. Это называется в интернете – троллить. Он троллит жителей, специально их злит?

Андрей Колесников: Эта банно-прачечная вся линия – это попытка завоевать доверие людей. В ЛДПР привыкли так завоевывать доверие людей. Это работало, между прочим. Идиотские заявления, не имеющие никакого отношения к реальности, начиная с 1992 года, когда ЛДПР заняла второе место на парламентских выборах, это работает. Поэтому ему на что-то надо опереться. Его, конечно, из огня да в полымя бросили тушить это все, его не жалко, очевидно, Владимиру Владимировичу, надо как-то решать вопрос. Он расходный материал абсолютно. Ему нужно дать результат, он изо всех сил старается. Выйти он, конечно, боится к людям, ему сказать абсолютно нечего. В некотором смысле он подражает Владимиру Владимировичу Путину, который не вышел в декабре 2011 года, в январе 2012 года, выждал паузу и тем самым политтехнологически оказался прав – это не те люди, с которыми нужно разговаривать. Тогда еще не упирали на то, что все это иностранцы. Странно, что Сорос не упоминается, я крайне удивлен. Очевидно, не хватает фантазии, не успевают прорабатывать. Песков зачем-то стал противоречить. Сказал бы, что иностранцы, жалко что ли. Назовите этих иностранцев, назовите псевдооппозиционеров по фамилиям.

Елена Рыковцева: Мне кажется, что под иностранцами понимаются два журналиста, один Би-би-си, второй местный журналист Алексей Романов, который уезжал в Москву, а теперь вернулся, поэтому он иностранец. И репортер Дмитрий Низовцев, которого избили, сейчас идет следствие, кто его избил. Приняли заявление, слава богу, разбираются. Я, кстати, верю, что будут разбираться добросовестно, потому что это все-таки репутация, честь мундира. Три называют нам иностранца, которые там воду мутят.

Андрей Колесников: Если он не справится со своими обязанностями, я думаю, могут прислать и другого. Сейчас он никуда уйти не может, его назначила высшая власть. Назад в Москву он может вернуться, но только отработав свое, сделав все возможное.

Елена Рыковцева: Так быстро его не заберут назад, его просто не впустят в Москву через три дня.

Андрей Колесников: Он должен расстрелять все патроны, которые у него есть.

Елена Рыковцева: Ему какие-то рецепты все-таки дают, что он мог бы сказать, выйдя к вам, для того чтобы вас успокоить или расположить в свою пользу. Где-то я слышала от какого-то политика, что если бы он вышел к людям и сказал, что я здесь Фургал фактически, я за него, он несправедливо сидит, мы будем за него бороться, он вернется к вам, что-то такое, может быть, к нему отнеслись бы более по-человечески, простили бы ему его экстравагантность ЛДПРовскую. Вы считаете, что это помогло бы?

Анастасия Магнус: Я думаю, что нет, именно с этим посылом вряд ли. Если бы был посыл: ребята, вы понимаете, что я тут поставлен и мне надо только хорошо работать, чтобы ваше доверие заслужить, совесть имейте, и вообще немножко разойдитесь или продолжайте бунтовать мирно. Мне кажется, сейчас такая ситуация у нас напряженная, к нам много действительно приезжают из других регионов по субботам теперь. Экскурсионный бизнес в Хабаровске никогда не был так хорош. Наверное, единственный его вариант – это как-то сказать, что вы меня поймите по-человечески, потому что все, что сейчас в Хабаровске и Хабаровском крае происходит, – это от человека пошло. Не политически, не экономически, а с этого мы начали, что это обида, это непонимание, желание жить лучше, то есть человеческие все чувства. Говорить, что я за Фургала, он уже сказал. Все сказали, многие сказали, но мало кто что-то сделал в итоге. У нас страх у многих, и у журналистов, у всех граждан только один, что в желании сделать что-то хорошее для края будет что-то плохое в итоге. Потому что край сложный, если его не знать, понятно, если не знать любую отрасль – можно дров наломать. У нас есть опасения прямо точечные. В тех же северных районах горемычных, которым очень непросто, отопительный сезон не за горами, мы боимся, что сейчас будет попытка каких-то популярных решений, которые могут обернуться чем-то не очень хорошим. А вариантов таких полным-полно. Что ему сделать, чтобы заслужить человеческое доверие? Мы не знаем пока, кто он, по тому, что в интернете публикуют, сложно понять до конца, кто он. Кто помоложе и поактивнее, смотрят, конечно, эти все банные истории и делают свои выводы. Все-таки люди, которые пытаются анализировать, они же говорят, что человек в политике немного, но какое-то время побыл, все-таки работал с опытными людьми, все-таки, наверное, он в инстаграме не всю свою душу выворачивает. Все-таки надо понять, что человек может. Нам бы понять и попытаться для края мосты наладить. А пока это полное непонимание. Он гуляет по городу, ест мороженое, говорит, что голуби жирные и что он к нам не выйдет. А люди, соответственно, кричат – уходи, уходи. Некоторые уже задумываются, что уходи – да, но зима все-таки будет. Хабаровскому краю надо из стагнации, такой непонятной ситуации выходить. Запутано. Я думаю, что ему нужно работать, продолжать работать в любом режиме, не ломать дров, стараться нащупывать вариант разговора с хабаровчанами, с Хабаровским краем. Люди себя достойно ведут, я считаю, надо тоже продолжать гнуть свою линию, потому что если все сведется к нулю, к ничему, походим, походим, а потом наконец-то плюнем и разойдемся, все скажут: ну слава богу, все, побуянили и успокоились. Тоже нельзя, получается.

Елена Рыковцева: Андрей, давайте мы разберем то, что говорила Анастасия. Допустим, уберем всю глупость и шелуху. Человеку скажут – закрой рот, грубо скажут, что прекрати молотить эту чушь про эти бани, про голубей, мороженое, не надо строить из себя какого-то раннего Жириновского. Тебе же обещали: мы тебе денег дадим, бери, сколько хочешь, лопатой греби, корми народ. Это подействует, такой способ жизни в городе – замолчать, не злить, не раздражать, а только через какое-то время люди увидят, что идет накачка денежная, им становится лучше, легче? Есть такой вариант развития событий?

Андрей Колесников: Такой вариант развития событий существует, он существует почти во всех регионах нашей многострадальной родины, сейчас тем более. После пандемии то, что называется выпадающими доходами, надежда многих регионов только на трансферты из федерального бюджета. Какая там федерализация, если ты полностью зависишь от того, дадут тебе денег из Москвы или не дадут. Он на это намекал, товарищ Дегтярев, когда он говорил, что он будет париться с кем угодно и как угодно, чтобы помочь жителям края. Во-первых, он показал, как принимаются решения вообще в принципе в Российской Федерации, исключительно в банях. Все это так устроено на неформальных связях, на выбивании денег и так далее. С другой стороны, совсем уж бедные регионы, которые не привыкли бастовать, можно так с ними работать. Где голосовали больше всего за обнуление? В бедных регионах – Северный Кавказ, Тува. Казалось бы, беднота должна восставать и говорить, что мы недовольны, ничего они не недовольны, они ждут денег от центра, больше ничего. Это абсолютная безысходность в этом смысле.

Елена Рыковцева: Может быть, они больше запуганы, может быть, они больше за свои зарплаты боятся? Вы знаете, что в Хабаровске есть реальные живые люди, которые получали эсэмэску от своего начальства, что сфотографируй свое "да" поправкам и отправь мне.

Андрей Колесников: Это может удивлять, но это была основная технология по всей стране. У нас огромное количество бюджетозависимых людей. Тем не менее, Хабаровск уже проголосовал по-другому и получилось. Мой коллега, с которым мы иногда пишем совместные научные работы, социолог Денис Волков, я вспомнил, что он в прошлом году был в Хабаровске и проводил там фокус-группы. Я спросил у него, как там настроения были. Настроения были такие: люди говорили – мы боимся, что нас Москва накажет за то, что мы повели себя самостоятельно. Москва наказала. Люди чувствовали это, но люди вышли на улицы. Когда их начинают заново покупать по второму кругу, Мишустин за выпадающие доходы денег даст, понизит ЖКХ. Это же унижение: вы этого ничего не стоите, мы вам дадим денег, и вы замолчите. Вот о чем идет речь. Может быть, протест выдохнется, он не может длиться долго – это объективно, но это тот же самый протест, который начался в декабре 2011 года, он никуда не девался, он уже длится почти 10 лет. Он будет прорываться, как подземный пожар, в разных точках России. Сейчас волна солидарности с Хабаровском очень симптоматична. Они там испугались, в Кремле. Не зря госпожа Памфилова заговорила о том, что а не перенести ли нам единый день голосования на другой месяц, потому что слишком близко хабаровский пример. Если у них получилось, почему не получилось бы в других регионах хотя бы с протестным голосованием, может быть, не с улицей. Вместо этого они оставили единый день голосования и три дня голосования, чтобы были гарантии фальсификаций абсолютные, чтобы можно было фальсифицировать любые выборы. Выбрали этот путь уничтожения избирательного процесса.

Елена Рыковцева: Анастасия, вы говорите: с одной стороны, люди оскорблены, с другой стороны, если этот губернатор начнет решать проблемы, если пойдут деньги, если он толково займется этой историей с отоплением, тогда они его примут, тогда успокоятся. Но это же не решит проблему оскорбления. Они же выходят не потому, что они мерзнут зимой, а потому что их лишили их выбора.

Анастасия Магнус: Во-первых, к словам Андрея, все-таки дотационный регион в отношении Хабаровского края – это очень хитрая формулировка. Потому что Хабаровский край очень богатый регион, другое дело, как построена добыча этих богатств и куда они идут. Будь четко, логично, честно налажен этот оборот богатств, дотаций столько нам не нужно будет. Если новый врио что-то наладит, поскольку дальневосточники действительно специфический народ, то будет к нему спокойное, осторожное уважение, потому что он конкретную вещь наладил. Но как к любому человеку, какой бы он ни был плохой, но он прокормил котенка, какой-то маленький плюсик к карме получил. Как поведем себя мы, сейчас очень сложно сказать. Действительно, процесс вечно длиться не может, он выдыхается. Куда он повернется, тут очень много вариантов. Действительно, он не затихнет, особенно после федеральных каналов, после того, что сейчас постоянно в СМИ официальных меняющиеся мнения. Мы все это смотрим и думаем: за кого нас принимают? За людей с хронической ретроградной амнезией, что мы опять забыли, что вчера было по телевизору? Непонятно. Нет, конечно, к нему вряд ли сложится хорошее отношение окончательное и бесповоротное, которое заработал Сергей Иванович. Я думаю, не купить, о чем вы говорите, но это где-то близко, будут хорошие дела, будет меняться отношение в лучшую сторону. Если грамотно будет построена работа, вежливо, аккуратно, еще с какими-то дотациями, какое-то изменение в лучшую сторону будет. Тут вопрос в том, смогут ли полностью переменить политику и в отношении Дальнего Востока, конкретно Хабаровского края. Не верится пока, но посмотрим.

Елена Рыковцева: Виктор из Краснодара, здравствуйте.

Слушатель: По поводу нового губернатора. Подкупить людей, мне кажется, очень легко, очень просто, достаточно какие-то дотации, достаточно провести газ в те районы края, где его нет, люди будут очень рады и так далее. Меня интересует именно политическая составляющая протеста, основная политическая составляющая – это "верните Фургала" и "Путин – вор". Но мне бы хотелось, чтобы журналисты задавали такой вопрос: Крым российский или украинский? Вот это сразу бы раскрывало суть протеста.

Елена Рыковцева: Кому должны журналисты задавать такой вопрос? Я, конечно, не социолог, но я думаю, что подавляющее большинство этих людей скажет, что российский, и слава богу, мы это приветствуем. Что это меняет?

Слушатель: По моему мнению, это неправильно, потому что Крым оккупирован.

Елена Рыковцева: Это совсем другая дискуссия, что вы считаете, что они считают. Я вам говорю, что эти люди считают, допустим, в подавляющем большинстве, что все правильно, то, что он аннексирован – это правильно. Что меняет в самой ситуации это их мнение о том, что случилось с Крымом?

Слушатель: Это меняет их отношение к власти. В какой-то ситуации они относятся к власти, с одной стороны, каким-то образом критично, а с другой стороны, они одобряют политику власти. Необязательно брать Крым, давайте поговорим о Лугандонии, достаточно этих двух республик.

Елена Рыковцева: Которые Дегтярев поддерживает.

Слушатель: Людей необходимо спрашивать: как вы относитесь к этому? Как они относятся к тому, что их сыновья служат в 53-й армии, которая расквартирована частично в этих областях?

Елена Рыковцева: Вы очень мудро сказали, что люди в каких-то решениях соглашаются с властью, но в каких-то они перестают соглашаться. Может быть, когда они видят откровенную явную несправедливость, которую допустили по отношению к ним и к их выбору, может быть, это действительно заставит их усомниться, так ли правильны были предыдущие решения власти. А пока да, такова жизнь, что-то принимаем, а что-то не принимаем.

Слушатель: Дело в том, что они не учитывают этот момент, что касается Крыма и Украины. Это очень существенный и серьезный момент. То, что они борются за своего губернатора, но не видят таких важных и серьезных моментов в политике государства – это, на мой взгляд, серьезно. Возможно, что в дальнейшем возможны моменты и более серьезных заблуждений.

Елена Рыковцева: Действительно, есть люди, которые сегодня борются за своего губернатора, конечно, протест политизирован, потому что они борются не только за своего губернатора, но и за свой выбор, это политическая история. Но есть политики, как Алексей Навальный, который вчера в своем выступлении призвал их вносить Путина в повестку, потому что ноги оттуда растут. Не вредят ли в этой ситуации некие подсказки столичных политиков, нужны ли они этим людям?

Андрей Колесников: В Кремле думают, что подсказки имеют огромное значение. На самом деле здесь никакого значения не имеют. Люди вышли спонтанно, без всяких подсказок, там нет лидера. Это та площадь, где нет человека, с которым тот же самый Дегтярев мог поговорить индивидуально, завести его в кабинет или в баню. Примерно такая же ситуация была в 2011 году, там были лидеры, но их было много, этот протест не имел четкой политической окраски. То же самое и здесь. Месседж появился антипутинский. "Путин – вор", – говорят на площади, "Пошел вон в Вавилон", – цитируют они Бориса Гребенщикова, имея в виду, что пошли вы все отсюда.

Елена Рыковцева: Кто-то говорит "Путин – вор", а кто-то не говорит, это не массовое пока, это не повестка этого митинга.

Андрей Колесников: Больше того, за кого стоит улица? Она стоит за человека с очень неоднозначной, безусловно, репутацией, из партии, которая называется либерально-демократическая, которая не является ни партией, ни либеральной, ни демократической. То, что написано на плакатах, – народный депутат, то есть избранный. Им говорят: "Это человек с криминальным прошлым, он заказал убийства". – "Вы все заказали убийства, вы все с криминальным прошлым там наверху. Это уже никого не волнует, мы его выбрали".

Елена Рыковцева: Там не так все просто. Потому что там настолько слишком явно эти показания были выбиты – и в какой момент, и в каком году.

Андрей Колесников: Прекрасно видно, как им были недовольны, как его собирались снимать, как собирали папочку. Это началось год назад, даже больше года назад его судьба была решена. Проголосовали, теперь можно всё. Оказалось, что не всё можно. Тот самый народ, который якобы за вас голосовал, он вышел на улицу против вас. Такая получилась история, почему этот ступор до сих пор длится. Почему Дегтярев послан на то, чтобы как-то расчистить площадку, исчезнуть, возможно, в какой-то момент. Человек такого уровня мышления, коммуникативных способностей, что для прошлой эпохи, может быть, такая жириновщина и подходила бы, сейчас совершенно он провалится. Проще было бы технократа в очках назначить какого-нибудь, который бы технически наладил работу.

Елена Рыковцева: Пошли навстречу Владимиру Вольфовичу. Иван из Барнаула, здравствуйте.

Слушатель: У меня такой вопрос: массовые митинги происходят в Хабаровске, уже 14-й день идут митинги. Михаил Дегтярев не выходит на связь с народом, он его игнорирует. Почему он не выйдет к народу, не скажет народу самому, что, ребята, извините, я пока не готов диалог с вами выстраивать. Хабаровск говорит, что мы выбрали губернатора, мы должны за него стоять, потому что это их был выбор, а Михаил Дегтярев не их выбор, он не знает практически края. Таким образом он лишает себя поддержки, он должен был выйти с самого начала, когда он прилетел, и объясниться, может быть, народ его бы услышал. А сейчас народ возмущен и говорит: "Чемодан – вокзал – Самара".

Елена Рыковцева: Анастасия, пожалуйста, оцените политическую составляющую этого протеста. Я знаю, что дискуссии ведутся всегда у вас, все две недели: вносить ли Путина, убрать ли Путина оттуда? Как вы сейчас расцениваете эти настроения, переносится ли это на политику государства в целом и по отношению к выборной системе на то, как проводятся выборы вообще в России?

Анастасия Магнус: Во-первых, насчет Крыма, мне кажется, тут такая интересная разгадка. У нас на самом деле есть легкое протестное движение, но оно, как и все, что в Хабаровском крае происходит, очень интеллигентное, как следствие, никто о нем не слышит, которое смеет иногда обсуждать, а стоило ли бы, а как будет с теми островами и так далее. То есть какие-то попытки аналитики идут, но слишком далеко. Вы спрашивали, как ему поступить, наверное, если бы он вышел сразу и сказал бы это по-человечески, что, ребята, отстаньте от меня, я сейчас попробую, хотя бы пойму, что происходит, у меня в Москве сейчас два часа ночи, что вы хотите. И люди наши, которые тоже часто бывали в Москве и приезжали сюда, ошалелые ходили, очень по-человечески бы к этому отнеслись. Но вот не получилось. Такое ощущение, что те самые помощники, технологи, комментаторы или все в отпусках, или все болеют, постоянно какие-то советы дают неправильные. На ваш главный вопрос отвечаю. Первый раз, тут совершенно прав Андрей и совершенно неправы многие комментаторы, что это было сразу организовано, и приводится пример, что были сразу распечатаны листы. Очень по большому секрету для всех скажу, что один из высоких чинов в партии ЛДПР в Хабаровском крае очень близок к печатной промышленности, вот такая разгадка простая. Насчет первого дня – была стопроцентная поддержка губернатора, если были какие-то редкие, написанные фломастером листовки против федеральной власти, то это были единичные случаи. Но через неделю было, конечно, гораздо больше их. Во-первых, подключились разные другие представители оппозиционных сил и потихоньку стало смещаться. Потому что за эту неделю, во-первых, федеральные каналы показали сюжеты, наплевав на презумпцию невиновности и все прочее, в которых уже назвали убийцей, негодяем, ни слова не сказали про протесты. Люди это восприняли совершенно однозначно, что федеральная власть сильно неправа. Тут же появились эти протестные лозунги. Только, наверное, сейчас это обретает реально политические черты, потому что действительно это все было стихийно, народно. Кто там глубоко политикой интересуется, даже журналисты далеко не все. Такой явной политической подоплеки или какого-то движения, даже внятных лозунгов "мы против, потому что...", такого не было, только сейчас появляется. Сейчас есть комментаторы, которые что-то вспоминают, пытаются объяснить, что в крае происходило, в стране, кто за что и как отвечает. Мнения разные, людям некоторым тяжеловато это все воспринимать. То есть настолько большая часть вне политики, что даже тяжело воспринимается.

Елена Рыковцева: То есть им начинают объяснять, откуда все это взялось, что это неслучайная история, а это системная история. Ирина из Калужской области, здравствуйте.

Слушательница: Я хотела бы свое мнение высказать по поводу назначения нового. Мне кажется, хабаровчане не все настолько погруженные в политические процессы, но это назначение как плевок. Человек, который, на мой взгляд, не имеет достаточного опыта для решения социальных задач. Журналист высказывался, что они надеются, что он будет решать эти вопросы. Но то, как он выходит, разговаривает, как он с журналистами разговаривает – это какой-то детский лепет, неуважительный, сквозь губу разговор. Журналисты, которые начинают ему подсказывать какие-то адреса бань. Мне кажется, правильнее был бы какой-то бойкот. Какие вопросы можно задавать такому человеку?

Елена Рыковцева: Конечно, это издевательство, троллинг над журналистами и жителями.

Слушательница: Журналист, который у вас на связи, говорит, что мы надеемся, что он что-то может решить. Кроме закидывания денег, ничего более, по-моему. Мне очень жаль, и очень тревожная ситуация.

Елена Рыковцева: Давайте послушаем мнения нескольких региональных политиков о том, чем все это может закончиться, куда все это выльется.

Сергей Беспалов (Иркутск): Несмотря на то что Хабаровск сейчас у всех на устах, я бы поставил вопрос по-другому – перспективы протестов в России. Потому что Хабаровск – это частный случай, который мне очень сильно напоминает известную забастовку шахтеров 1989 года, которая началась из-за мыла и отсутствия еды в магазинах, а закончилась через два года распадом СССР. Хабаровск – это одна из первых ласточек. Просто она очень необычная, потому что далеко от Москвы, потому что нет формальных политических сил. Вот таких Хабаровсков, я думаю, будет много в ближайшее время. На самом деле не только смена губернатора сможет вызвать такие волнения. Я простой пример приведу: есть станция Шиес, о ней еще два года назад никто тоже не знал. У нас сейчас в рамках мусорной реформы создается огромная мегасвалка в городе Ангарске. Что-то мне подсказывает, что ангарчане будут совсем не рады от того, что мусор с огромной территории, где живет больше миллиона человек, будет свозиться к ним практически под дом. Это может быть где угодно. Потому что люди не меняют власть и не выражают к ней претензии, когда они богатеют, а когда они десятый год беднеют, то, извините, как говорится, наступает прямо обратный процесс. 1 июля у нас было голосование по Конституции, все три воинские части на территории Иркутской области, у которых есть ядерное оружие, проголосовали против изменений в Конституции. Вот это да, называется. Попробуйте теперь этим парням скажите, что им надо как-то по-другому себя вести, или махните дубинкой у них перед носом, в следующий раз будете дубинкой бананы сшибать в каменном веке.