История всеобщей забастовки, которая сменила власть

Все удалось, хотя не было ни плана, ни подготовки.

Успех бархатной революции 1989 года в Чехословакии стал необратимым, когда к протесту на площадях присоединились рабочие. Два часа общенациональной забастовки заставили уступить тогдашнее руководство компартии, которое еще за несколько дней до того планировало подавить протесты с помощью армии, передает «Радыё Свабода».

Ноябрь 1989. Что произошло

17 ноября - полиция жестоко избила и разогнала в Праге студентов, которые на мирной манифестации требовали политических перемен.

18 ноября - информация о брутальном разгоне мгновенно расширяется в обществе. Студенты устраивают забастовки протеста. К ним присоединяется творческая интеллигенция из театров.

19 ноября - различные группы оппозиции объединяются в совместную платформу «Гражданский форум».

21 ноября - демонстрация, созванная «Гражданским форумом», собирает на Вацлавской площади в Праге до 200 тысяч человек. Впервые публично выступает лидер форума Вацлав Гавел.

22 ноября - власти готовятся задействовать для подавления протестов армию. Военное руководство категорически отказывается.

23 ноября - на Вацлавской площади в Праге собирается 300 тысяч человек. Впервые на площадь приходит колонна рабочих с крупнейшей машиностроительной фабрики ČKD (Českomoravská Kolben-Danek).

24 ноября - снова демонстрация и колонна рабочих на площади в Праге. ЦК Компартии страны подает в отставку.

25-26 ноября - на Летенской площади в Праге собирается до 800 тысяч человек. Рабочий лидер Петр Миллер с фабрики ČKD объявляет с трибуны всеобщую забастовку 27 ноября.

27 ноября - всеобщая забастовка, в которой принимает участие почти три четверти населения. Лозунг: конец однопартийной власти.

Как это было:

В полдень по всей стране зазвучали сирены.

Прекратили работу учреждения, предприятия, заводы.

Люди массово вышли на улицы.

Забастовка длилась два часа.

Через два дня чехословацкий парламент отменяет пункты Конституции о ведущей роли компартии и марксизм-ленинизм как государственную идеологию.

10 декабря назначается новое правительство, которое готовит первые свободные парламентские выборы. Они прошли в июне 1990 г.

29 декабря парламент единогласно избирает первого некоммунистического президента Чехословакии за 40 лет - Вацлава Гавела.

Кузнец с машиностроительного завода ČKD в Праге Петр Миллер стал в 1989 году одним из главных организаторов рабочих выступлений и общенациональной забастовки. «Все решалось на ходу, без предварительного плана, но энтузиазм был большой», - вспоминает он. После победы бархатной революции 48-летний рабочий лидер стал министром труда и социальной политики, депутатом, сейчас он на пенсии. В интервью Петр Миллер вспоминает, как за один месяц общество заставило всесильную компартию уступить власть в стране.

Петр Миллер

«Ну нет, эти идиоты не будут избивать детей!»

Должен сказать, к студенческим протестам что я, что большинство других рабочих относились скептически. Я лично после опыта 1968-го считал, что этот путь никуда не ведет, так как ни студенты, ни творческая интеллигенция — не та сила, которая может на что-то повлиять. А то, что этой силой может стать наша фабрика, мне в голову тогда не приходило. И когда мы услышали о разгоне площади 17 ноября, первая реакция была: молодые хотели пошуметь, вот и получили по заднице.

Однако то, что показали по телевидению, нас потрясло. Те репортажи имели другую пропагандистскую цель — показать «хулиганов, которые провоцировали беспорядки», придать протестам «антисоциалистическую окраску», но получилось наоборот. Бессмысленная жестокость, с которой избивали безоружную молодежь, наглость и бесцеремонность разгона настолько потрясли и возмутили людей, что стали двигателем дальнейших событий. «Ну нет, эти идиоты не будут избивать детей!» — такое было общее настроение.

В цехах, курилках обсуждали только это. Споры с теми, кто оправдывал власть — а были среди нас и такие — накаляли атмосферу чуть ли не до мордобоя. Большинство соглашалось, что другого способа выразить свое негодование, кроме как остановить работу фабрик, у рабочих нет. Такое же настроение было на других заводах: мы связались с ними, начали возникать зачатки страйкомов.

Бастовать начали те, от кого никак не ожидали восстания

Экономических причин бастовать у нас не было. Рабочим материально жилось неплохо, а тогдашние флагманы экономики — наш завод ČKD, да еще шахтеры — вообще имели такие зарплаты, что уже отсюда коммунисты никак не ожидали восстания.

Решение бастовать было принято в течение нескольких часов, то есть никакой подготовки, никаких инструкций, никакого опыта. Чистая самодеятельность, основанная на «мужском уме», а также, у старших из нас, на опыте 1968 года. Пришло время, когда все забурлило — и в обществе, и в Восточной Европе вообще.

Моя кузница сотрудничала со многими другими заводами, в том числе за пределами Праги, она могла закрываться на замок, что было важно во время конфиденциальных встреч, и, наконец, я работал в ČKD на то время уже десятки лет, а многие меня знали еще с 1968-го, когда я участвовал в протестах против «братской помощи» с Востока, за что меня тогда вытурили из университета. Так что было решено, что на организатора рабочего движения я пригоден наиболее.

Протестующих объединила власть, которая никого не хотела слышать

Никто из фабричных не участвовал ни в какой политике. О создании какого-то оппозиционного «Гражданского форума» доходили только слухи, но мы решили наладить с ним контакты, чтобы согласовать действия. У нас были общие цели, однако мы хотели идти путем неполитических союзов. Конечно, это было наивно, и в итоге все мы оказались в политике, но тогда было время дозревания и ошибок.

Рабочим не были близки ни студенты, ни диссиденты. Сплотила всех бессмысленная, «безошибочная» управленческая система, которая ничего не хотела ни видеть, ни слышать, что в конце концов и стала для нее роковым.

Меня делегировали на переговоры с «Гражданским форумом». Я едва отыскал, где они заседали, послушал, как обсуждают план митинга, и предложил: через несколько часов могу привести на площадь 7 тысяч рабочих. Повисла тишина. Я сказал: «Вы не продумали финала. Вы будете бесконечно возлагать к памятнику святому Вацлаву цветы, а вас будут бесконечно арестовывать. Это уже тянется долго и ни к чему не ведет». С этой фразы началась моя политическая жизнь.

Площадь — сигнал, присланный всей стране

Когда я вернулся на завод, времени на дискуссии уже не оставалось: шествие должно было начаться через час. Смастерили плакаты из того, что было под рукой, и в 14:30 двинулись маршем на Вацлавскую площадь. В 16:45 были там. Это был чрезвычайно важный момент: впервые рабочие вышли на демонстрацию протеста. Так это комментировали и СМИ.

Вацлав Гавел, лидер «Гражданского форума», попросил на следующий день привести рабочих на площадь снова. Возбуждение и энтузиазм были такой силы, что мы повторили марш. То шествие было, по моему мнению, решающим.

Нет смысла спорить, было в колонне 9 или 10 тысяч человек, важен тот сигнал, который был прислан всей стране. Все видели большую массу людей, марширующих на Вацлавскую площадь, транспаранты, лозунги, никто из драматургов не может выдумать такую постановку. Это должно прийти само, по собственному желанию, и это сила.

Когда дошли до площади, я нашел в здании издательство Гавела и сказал, что мы уже здесь. Было очевидно, что он очень впечатлен, и он сказал, что я должен пойти объявить об этом людям с балкона. А что тут объявлять, когда все и так это видят? И что говорить? Однако я пошел и сказал что-то, чего не очень помню. Но то, чего никогда не забуду, это оглушительный ров, который прозвучал на площади. Как вернулся с того балкона, то казалось, что был там как обморочный.

Отстраивать без ущерба для экономики

В эти дни произошел чрезвычайный пленум ЦК КПЧ, подали в отставку президиум и секретариат ЦК Компартии, поменялся генеральный секретарь, но это уже не могло успокоить людей, которые требовали покончить с властью коммунистов в стране. По инициативе забастовочных комитетов девяти крупных пражских заводов было создано объединение страйкомов, которое стало центром забастовочного движения по всей стране. Хотя объединение возникло, по сути, стихийно, в нем работало буквально двадцать энтузиастов, именно оно координировало подготовку общенациональной забастовки. О генеральной забастовке 27 ноября я объявил на митинге в Праге накануне.

Забастовка длилась два часа. Почему так коротко? Прежде всего мы думали, что не должны нанести ущерб экономике страны. Сегодня мы понимаем, что и сама идея, и это ее оправдание были наивны, но я повторяю, что на то время мы ничего не знали о забастовках.

Вдобавок, во время переговоров с премьер-министром я даже пообещал, что если понадобится, мы часы забастовки позже отработаем. Переговоры с правительством были непростые, поэтому мы старались не спровоцировать конфликтов еще в самом начале. Хотя это, конечно, звучит как глупость: революционные настроения и одновременно усилия не породить конфликтов.

Так что, хотя это и было названо Генеральной забастовкой, я его воспринимал скорее, как генеральную репетицию — чтобы посмотреть, как прореагируют люди по всей стране. А что будут реагировать по-разному, я видел и на примере своего завода.

Забастовка как «всеобщий референдум» за перемены

Марш протеста и забастовка — это две диаметрально противоположные ситуации. На шествии, когда ты видишь, как присоединяются все новые люди, это дает представление, что вместе у вас может получиться все, дает ощущение силы и веру в успех. Кроме того, шествия проходили после окончания рабочей смены, и формально трудовая дисциплина не нарушалась.

На фабриках не хватало сильного импульса. Люди утром шли на работу, обсуждали там события, потом на площадь позвенеть ключами (символом бархатной революции был звон брелоками ключей. - РС), вечером обсуждали это с друзьями в пивной, некоторые еще продолжали дома, и утром снова на работу. Это была такая особенная революция, которая делалась после рабочей смены.

Но забастовка — это уже другое. Там речь о небольших коллективах, где множество различных мнений, где в то время можно было применять различные формы запугивания, там ты не анонимен. Принято говорить, что по стране 75% работников приняли участие в забастовке, но, я думаю, эта цифра преувеличена. Дальнейших шагов мы не продумывали, не создавали никаких «забастовочных фондов».

В полдень в разных городах на улицы вышли сотни тысяч человек. Демонстрации происходили на площадях. Предприятия, которые должны были работать беспрерывно, по крайней мере продемонстрировали солидарность. Забастовка не затронула медицинские учреждения, не поставила под угрозу систему питания, дети в школах остались под присмотром учителей. СМИ назвали это потом «всеобщим референдумом» за перемены.

Через два дня Федеральное Собрание (Парламент Чехословакии. - РС) одобрил изменения в Конституции. С единоличной властью компартии было покончено. Впереди были свободные выборы.

Рецепт успешной забастовки

Все делалось спонтанно, никто нам не советовал, что и как делать, потому что никто не знал. Поэтому просто могу поделиться собственным опытом. Самое главное — это хорошо представлять ситуацию, особенно в своем окружении, а уж если речь о заводе или холдинге, нужно иметь полное понимание, на кого можно на 100% рассчитывать, где могут возникнуть проблемы и много других «мелочей», без каких ожидания могут разочаровать.

Полезно, если каждый цех имеет в страйкоме своего представителя. В нашем случае плюсом было то, что активные сотрудники выступали на своих рабочих местах и таким образом поддерживали вокруг себя «революционный» настрой.

Сегодня, конечно, информацию расширять просто, а у нас были только бумага, карандаш, пишущие машинки. Роль курьеров исполняли водители грузоподъемников, которые слонялись на них по территории завода. Добились возможности зачитать наши требования через заводскую радиоточку — это был уже большой успех.

Сначала начальство пыталось нам угрожать, но почувствовало возможность физического конфликта. В таких случаях очень важна поддержка коллег. В общем, о степени риска мы не задумывались, а я к тому же на то время не имел детей, отвечал только за себя, мне было легче. Конечно, если бы ничего не получилось, у многих были бы проблемы, для меня так вообще необратимы. Но если вы отдаетесь какому-то делу целиком, то не думаете о последствиях. Люди, конечно, опасались, но те два шествия помогли преодолеть страх: масса дает ощущение силы — как физической, так и психологической.

Вопросы от белорусов

В прошлом году я выступал в гимназии, где училась моя дочь. Меня пригласили, чтобы рассказал о ноябре 1989-го. Переполнен большой зал. Были там и белорусские ученики, которые приехали со своими учителями по обмену в рамках программы Erasmus. После выступления мы с зарубежными педагогами собрались в кабинете директора. Вспоминаю, что больше всего вопросов задавали именно учителя из Беларуси. Интересовались, почему нас не разгоняли, было ли нам страшно, просили посоветовать: что и как делать.

Я сказал, что такой опыт механически не переносится. Наша история может послужить вдохновением, но все остальное вы должны трудно отработать сами.

А кому сейчас легко?