Кремлевский каудильо

Путин сбросил маску?

Президент России Владимир Путин продемонстрировал истинные намерения своего режима. Изменив конституцию так, чтобы она позволяла ему оставаться президентом до 2036 года, и наполнив ее консервативными новоязом, он сбросил с нее притворную маску демократической легитимности. Но ровно в тот момент, когда Путин постарался увековечить свое правление, его режим начал выглядеть слабее, чем когда-либо.

В июле десятки тысяч протестующих вышли на улицы города Хабаровск, скандируя «Путин, уходи!». И они не в одиночестве. Хотя рейтинг поддержки Путина может показаться высоким, он низок по российским стандартам. В последние месяцы его рейтинг равнялся 59-60%, а это самый низкий показатель с октября 1999 года, когда он еще был премьер-министром. И рейтинг вряд ли существенно улучшится по одной простой причине: проверенные методы Путина по завоеванию поддержки теряют эффективность.

По России мощно ударила пандемия Covid-19 – и речь идет не только о здоровье населения, но и об экономических последствиях. Экспорт нефти – главной опоры российской экономики – резко сократился, поэтому доходы госбюджета обвалились. В результате, негласный пакт Кремля с населением – мы гарантируем вам базовое благополучие, а вы не жалуетесь – перестает действовать.

Путинский режим уже давно пытается отвлечь внимание общества от внутренних проблем, хвалясь своими внешнеполитическими победами и ведя неустанную борьбу с внутренней «пятой колонной». Путинская аннексия Крыма в 2014 году стала воплощением его давних и наиболее эффективных тактических приемов по завоеванию поддержки населения: ксенофобия, антизападная истерия, апелляция к славному прошлому. Его рейтинг поддержки резко подскочил, превысив 85%.

Но для Путина впечатление широкой общественной поддержки, возможно, является даже более важным, чем сама поддержки. Проведенный 1 июля плебисцит по вопросу о поправках в конституцию имел мало практического значения. Поправки уже были ратифицированы Госдумой и региональными парламентами несколькими месяцами ранее.

Народное голосование позволило Кремлю заявить о том, что почти 78% граждан России поддерживают эти изменения. И он может сослаться на то, что 21% (согласно официальным цифрам) проголосовали против поправок, чтобы отмести множество обвинений (в том числе со стороны Евросоюза) в фальсификации и нарушениях при голосовании.

Высокая явка избирателей укрепляет эту видимость. Однако очень многие люди приняли участие в референдуме под давлением (они должны были отчитаться перед работодателями о том, что проголосовали), и этот факт в итоге может повредить Путину на региональных выборах в этом году, а также в 2021-м, когда пройдут еще и выборы в федеральный парламент. В отличие от плебисцита, здесь у людей появится возможность для протестного голосования.

Активное применение Кремлем другой излюбленной тактики – увольнения, аресты и иные формы устранения идеологических оппонентов – тоже может ударить по нему бумерангом. В начале июля власти задержали двух активистов, в том числе Андрея Пивоварова, исполнительного директора продемократического движения «Открытая Россия», основанного опальным, эмигрировавшим олигархом Михаилом Ходорковским. Пивоваров вел кампанию против путинских планов продлить свое правление. Еще у четырех активистов были проведены обыски.

За последние недели целью атак власти стали также несколько журналистов, в том числе Светлана Прокопьева (оштрафованная за предполагаемое подстрекательство к терроризму) и Иван Сафронов (обвиняемый в измене). В квартире Петра Верзилова, издателя «Медиазоны», новостного сайта, освещающего злоупотребления в судебной системе России, было проведено несколько обысков.

Историк Юрий Дмитриев, чья работа, посвященная преступлениям Сталина, ставит под сомнение кремлевскую агиографию, был приговорен к тюремному заключению за сексуальное насилие в отношении малолетней. А в июне известный театральный режиссер Кирилл Серебренников был осужден за мошенничество – в рамках кампании по подавлению независимого театра.

Все это проверенная тактика, но при этом она прозрачна. Хотя лояльные сегменты общества ее одобряют, другие, в том числе и ранее лояльные избиратели, недовольны. Хабаровские протесты были спровоцированы внезапным арестом популярного губернатора, Сергея Фургала, за его предполагаемую причастность к убийствам, совершенным в 2004-2005 годах, когда он работал в бизнесе.

Фургал – не либерал. Он член националистической Либерально-демократической партии, являющейся частью «системной оппозиции» в Думе. Но он получил свой пост в 2018 году, выиграв на выборах у кандидата, которого поддерживал Кремль. С помощью его ареста Кремль, наверное, хотел отправить сигнал региональным лидерам, которые могли попытаться заработать очки на провалах федеральной власти, обнаружившихся в ходе кризиса Covid-19. Однако в реальности этот арест сразу подпортил имидж национального единства, который должны были демонстрировать результаты референдума.

Да, конечно, хабаровские протесты сами по себе не представляют угрозы путинской власти. Их последствия будут ощутимы на общенациональном уровне только в том случае, если они распространятся и на другие города, особенно на Москву. Тем не менее, эти протесты должны встревожить Кремль. В Хабаровске протестуют не только «белые воротнички», как это обычно бывает. Многих из протестующих едва ли можно причислить к политизированной интеллигенции, которая протестует в Москве или Санкт-Петербурге. Те, кто вышел на улицы, ранее были частью социальной базы Путина. И они подают пример другим регионам.

У склеротичного режима Путина практически нет иного выбора, кроме как продолжать опираться на прежние методы. Линия между теми, кого Кремль поддерживает (миллионы офицеров правоохранительных органов и служб безопасности, бюрократы и другие госслужащие, не говоря уже о лояльных олигархах), и теми, кого он не поддерживает, становится все более резкой.

Впрочем, нет явной политической или социальной силы, которая бы ускорила эрозию режима. Если и будет нанесен некий фатальный удар, его источник будет неожиданным. Впрочем, хабаровские протесты показали, что неожиданные всплески сопротивления нельзя считать чем-то невероятным.

Так или иначе, путинская стратегия сохранения власти любыми средствами никак не поможет решить множество проблем России. И остается вопрос, а что произойдет с системой после него.

Мы наблюдаем дальнейшую «франкоизацию» российского политического режима: Путин закладывает фундамент, чтобы оставаться главой государства пожизненно. Так же поступил и Франсиско Франко в Испании, утвердив в 1947 году закон «О преемственности власти». Однако пока Европа богатела в послевоенную эпоху, Испания атрофировалась одно десятилетие за другим под властью сонного режима Франко. Путин, похоже, может достичь такого же уровня инерции – и в политике, и в экономике, и в общественной жизни.

Впрочем, Франко, по крайней мере, подумал о преемнике. Благодаря запланированному восстановлению монархии после смерти Франко, на трон смог взойти король Хуан Карлос. Путин же ведет Россию в тупик. Ведь он не может вернуть назад царя. И поэтому он просто откладывает на потом проблему преемственности власти. Après lui, le deluge («После него хоть потоп»).

Андрей Колесников, project-syndicate.org